Когда приходит Смерть

Тишина... Единственное, что ее нарушало - это треск дров в моем камине... Устроившись поудобнее, в своем уютном старом кресле с бокалом чудесного коньяка в руках, я приготовился насладиться чудесным пением скрипок сороковой симфонии Моцарта. Это было замечательно, после тяжелого, я бы даже сказал лавиноподобного рабочего дня предаться упоительному очарованию музыки.

Раскат грома вступил вместе со всем оркестром. Но заиграла совсем не ожидаемая музыка. Это был реквием. Словно коршун, ворвавшись в мир ожидаемого покоя, и уединения, ударившись мне о грудь, он заставил меня трепетать от страха. Силясь в тот момент взять себя в руки и успокоить шок, трясущимися руками я схватил пульт дистанционного управления и нажал на паузу. За окном бушевал ветер. Я улыбаясь пожурил себя за слабость.

-Надо же. Испугался, как мальчишка.

И, все еще трясущимися руками подняв бокал, я залпом его выпил. Приятное тепло разлилось по телу. Стало еще спокойнее. Налив себе еще бокал, и набрав на табло проигрывателя так полюбившийся мне трек симфонии, я подошел к окну, и все еще планировал расслабиться. На улице бушевала непогода. Ветер гнул деревья, дождь был настолько сильным, что казалось, будто все залили молоком, и воздух стал каким – то мутным. На моей памяти не было случая, когда вот так резко портилась погода.

Новый раскат грома снова вступил в сильную долю. Реквием. Раздирающий душу, проклятый реквием доносился из динамиков. Грохот за окном теперь уже не замолкал. Сотрясая мой дом, раскаты словно дирижировали, ведя весь оркестр.

В панике, окутавшей меня, я бросил бокал в сторону проигрывателя. Он треском разлетелся о массивный корпус. Музыка не замолкала. Бранясь и пытаясь не сойти с ума окончательно, я кинулся к проигрывателю.

Кнопки не работали, музыка, словно нарастала с каждой секундой. Пытаясь собраться с мыслями, я схватил провод, ведущий к питанию проигрывателя, и с силой выдернул его из розетки. Из нее посыпались искры, и весь свет погас. Гром тоже утих, и, казалось с ним весь свет.

Тишина. Вновь ее нарушал только треск дров в моем камине и тихий дождь за окном. Я все еще стоял, не шевелясь и держа провод в руке. Наверное вид у меня был смешной до безобразия. Но меня это мало волновало. Глаза еще не привыкли к темноте и в полутьме я начал двигаться к креслу. Мне нужно было присесть, чтобы успокоиться.

Первый шаг был очень сложным. Такое чувство я наверное испытывал, когда делал свои первые шаги. Но не успел я сделать второй, как услышал за спиной дыхание. Такое… Хрипучее…Словно дыхание курильщика испытывающего муки при каждом вздохе, агонию, которая съедает его, как рак его легкие.

Я обернулся. Никого. Дверной проем с пустотой внутри. Свет туда совсем не попадал, поэтому казалось, что этот косяк и есть последняя черта перед бездной небытия. Но именно оттуда я и слышал дыхание. По телу, еще не отошедшему от первого шока пробежал холод. Не решаясь побороть свое любопытство и страх одновременно, я стоял как вкопанный. Наконец я сделал первый шаг в сторону»бездны». Теперь я ясно слышал чье-то дыхание и словно кожей чувствовал чье- то присутствие.

Я подходил все ближе и ближе, пока не поравнялся с дверным проемом. Здесь я остановился и протянул руку во тьму.

Раскат молнии залил светом мой дом. Заставив меня побелеть от ужаса он осветил ночного гостя… Из под лохмотьев, которые очевидно когда- то представляли из себя монашеский балахон пустыми глазницами на меня смотрел череп.

Секунда. И снова тьма.

Пятившись в страхе, я запнулся и упал, расплоставшись на полу. Дар трезво мыслить, да и вообще мыслить я утратил. Пытаясь не дышать и не шевелиться я лежал, не спуская глаз с двери. Я ничего не ждал. Просто я уподобился растению. Гость не заставил себя ждать долго. Он вышел из тьмы и представ в тусклом свете камина выглядел еще ужасней.

Капли воды стекали с того, что когда- то было одеждой на пол, образуя лужу. Вдруг он вытянул руку и костлявым пальцем указал прямо на меня.

- Ты…

Прохрипел он.

- …Пора…

«О НЕТ! НЕТ!» пронеслось у меня в голове.

« Нет!» Я хотел закричать, но горло сковало, словно тисками. Дар мыслить вернулся ко мне, но в тот момент я пожелал бы остаться безумцем. «Как пора… Я ведь еще так молод… Да и здоров как бык…Как же мои друзья, работа, родственники?.»

Сам не замечая того, я произносил все это в слух. А вернее орал, как овца на бойне.

Смерть смотрела на меня с еще более непонятым видом, чем я не мог понять, почему я должен уйти в мир иной.

Внезапно она задала мне вопрос, самый необычный, наверное, который слышали уши смертного.

- Улица Громова дом пять, Сергей Васильевич Крикун?

-Нет…

Наверное, я ответил чисто рефлекторно. Сознательно ответить я бы наверное не смог. Согласитесь, не каждый день к вам приходит смерть.

Пауза у нашего короткого диалога была настолько длинной, что я окончательно смог прийти в себя.

- Прошу прощения… Я… Я…

- Ошиблись?..

- Да…

-Значит, я не умру?

-Нет.

Меня снова затрясло. Только не знаю теперь от страха или от радости. Из глаз моих хлынули слезы. Я стал рыдать, испытывая чувство, которое я запомнил на всю жизнь. Я не могу объяснить его, но я никогда в жизни не испытывал ничего подобного.

-Ну что вы так расстроились? Вы же живы. Радуйтесь этому.

Да, да меня успокаивала смерть! Она стала подходить ко мне и я почувствовал, как мертвый сквозняк движется за ней.

-Считайте, что родились в рубашке,- и она засмеялась!

Да, да! Засмеялась! Кошмарно было сознавать, что это происходило наяву.

Прекратив смеяться, она перевела пустыми глазницами взгляд в сторону камина, и словно ребенок, замявшись, произнесла:

- Я смотрю у вас коньяк… А я так продрогла аж до мозга костей… До мозга костей,- она снова рассмеялась.- Что я несу.

С этими словами она уселась в кресло, прислонила косу к стене и потянулась к коньяку. Внезапно, остановившись, она повернулась ко мне:

- Вы позволите?

- Конечно, конечно,- произнес я, одновременно щипая себя за руку.

Это развеселило мою ночную гостью.

- Нет, ну это ж надо. Сколько лет живу, а встречают одинаково. У меня чувство, что вас этому учат в школе,- покатившись со смеху, она чуть не уронила бокал. Заметив мое негодование, смерть перестала смеяться, но все с тем же задором произнесла:

- Не обижайтесь мой друг. Просто я немного захмелела. Идемте, выпьем за ваше возвращение к жизни. Не помню, как я оказался в кресле…

- Итак, тост произнесен, осталось осушить эти бокалы.

Залпом я выпил бокал коньяка до дна, попросив еще. Смерть не отказала мне в любезности наполнить бокал и наблюдала за мной с интересом, словно гадая, когда я свалюсь без сознания.

Наконец, алкоголя в моем организме было достаточно, чтобы быть спокойным. Честно говоря - пьян я был в доску.

- Друг мой! Вы же выпили весь коньяк!

- Это ничего,- я шатаясь подошел к бару.- Ведь на этом мои запасы не кончились.

Улыбаясь, я поднял в обеих руках бутылки, подошел к камину и упал в кресло. Смерть это снова рассмешило. Одну бутылку я протянул ей. Она взяла ее, посмотрела на этикетку и закачала головой.

- Двадцать лет! А вы умеете принимать гостей друг мой! Это для меня привилегия.

- Знаете, что самое интересное?

- Что?

Смерть удивило то, что у нас наконец-то завязался диалог.

- Я берег этот коньяк для особенного случая...

До дна обеих бутылок разговор наш был прерывистым. Мы не разговаривали о чем-то определенном, в основном это были шутки аля черный юмор...

- Мне нравится, как вы украсили дом,- смерть оценивающе прошлась пустыми глазницами по комнате.

- Услышать от вас мне это более чем приятно.

Я улыбнулся, но смерти моя улыбка показалась более, чем унылой.

- Вас что-то беспокоит... Да, да, вижу, что беспокоит. Выкладывайте, не держите это в себе.

- Я думаю, вы знаете, что я хочу спросить.

- Как же, как же. Вопросы о вечности, жизнь и смерть...

- Да.

- Друг мой, вы цените жизнь?

- Конечно ценю!

- Вы – смертные - загадка для меня. Вы имеете власть- власть над своей судьбой. Списки ваших возможностей я могу перечислять до бесконечности, но тем не менее вы лезете туда, куда вам не следует. Однако, когда я прихожу к вам, вы прозреваете. Почему нельзя просто наслаждаться? Когда я появилась у вас сегодня, вы вспомнили своих родных и близких, а просветите меня, пожалуйста, когда вы последний раз их навещали?.. Знаю, что давно.

Я обожаю умолишенных. Простые люди, а некоторые даже чаем угощают. К некоторым я даже иногда заглядываю. Только не верит им никто, что я к ним прихожу, потому и держат, что не верят. А не верят, потому, что боятся. Но все равно лезут вперед носом и пытаются что-то там доказать. Да они еще более безумны, чем те, кого они лечат.

Знала я одного парня. Его звали Эдгар... Эдгар По. Смышленый был малый. Писал много, только смерти он очень боялся. Болезнь у него была такая... Литаргия. Так вот жизнь его была - сплошной страх. Уж очень он боялся умереть после того, как его похоронят.

- Да, да. Я что-то читал об этом. На какие только ухищрения он не шел, чтобы подать о себе знак, если вдруг его похоронят, а он будет просто спать...

- Так вот... Он победил болезнь! Знаете как? Он познал цену и вкус жизни. Он понял, что нет ничего страшнее, чем прожить жизнь, думая о смерти, пропуская самые чудесные моменты своего существования.

И это- чудо.

Зачем, скажите мне вам знать, существует ли Бог? А я скажу вам зачем. Ваш род человеческий слишком погряз в индустриях, так скажем. Вы не можете верить просто так. Вам нужны доказательства, чтобы вы понимали важность и обязательность сего процесса, дабы не прогореть, словно в лотерее. А одно слово «Вера» и подразумевает под собой отсутствие всех доказывающих вещей.

Я слушал рассказ Смерти завороженный, боясь пошевелиться, дабы не прервать столь глубоких и в то же время простых, как яйцо мыслей. Ах, могло бы человечество услышать эту речь…Самое противное в том, что она была чертовски права. Ведь в том, что творилось вокруг, винить было некого, кроме себя самих.

Я был благодарен Смерти за столь поздний визит, я был благодарен судьбе за этот случай, за эту нелепую, фантастическую ошибку Ночной Гостьи.

Я знал, что и как буду делать дальше, с какой мыслью буду дальше жить. Я прозрел!

А Смерть все говорила и говорила, словно достало ее все это до такой степени, что и в ее мертвой искре не было больше места. Как старый, напившийся с горя человек на улице, у которого просто больше нет места, чтоб терпеть все издевки. После того, как он освобождал Сталинград, с осколком в ноге, немецкой винтовкой в руке (добытую в неравном бою с фашистом, тело которого будет вызывать блев на всю площадь, потому, что его голова рассечена советского солдата лопаткой), и криком за землю МАТЬ! А сейчас никому он нахер не нужен и п***й всем, что он на улице живет и жрать ему нечего как в далеком 43-м.

Как маленький мальчик, стоящий под дождем и плачущий. Все проходят мимо и никому невдомек, что плачет и мокнет он потому, что дома папаня алкаш, готовый в жопу. И мать заплаканная, забитая до синяков женщина. И не может он эту грань перейти. А однажды отец снова пьяный кинется на него, за своей синькой не заметив, что парень- то уже вырос и получит так, что отрезвеет впервые за много лет. Но чтобы это произошло и парень только дал сдачи, а не стал неумышленным отцеубийцей к нему нужно подойти прямо сейчас… Пока он перед вами стоит и плачет!

Как интеллигент, который матерится в трамвае потому, что ему на ногу наступили. Просто всем невдомек, что всю жизнь он молчал. А некоторые, пользуясь этим, специально его посылали н***й. Он нигде не грубил, нигде не жульничал. Он жил честно всю его, как он думает проклятую жизнь. Но МЫ заставляем его стать таким как все. Но видя и слыша в трамвае эту сцену оборачиваемся и осуждаем: « Мужчина как вам нестыдно!». Однако это не вызывает таких благородных смелых выкриков, когда в аналогичной ситуации в роли интеллигента группа так сказать молодых людей кирпичной внешности.

Мысли все крутились и крутились у меня в голове. Все случаи несчастий в судьбах людей я прочувствовал на своей шкуре, пока Смерть словно молитву толкала речь, от которой становилось тошно и не хотелось делить жизнь с теми о ком она говорила.

- Вижу я, мой друг, вы прозрели?

-Что?- я словно отошел от гипноза.

- На вас так повлияло то, что я рассказала, что я больше не могу продолжать.

Меня это вовсе не радовало.

- Нет, нет прошу, продолжайте,- взмолился я.

- Нет. Пожалуй, на этом хватит. Да и не следовало мне все это вам говорить…

Смерть плавно полетела к тому самому косяку, что, как мне казалось, был дверью в другое. Внезапно она остановилась.

- Я к вам буду заглядывать.

- Прощайте.

Смерть посмотрела на внезапно появившийся у нее в руке свиток:

- Я говорила, что вы прозреваете, когда я к вам прихожу? До встречи друг мой… До скорой встречи…

Вырезка из заключения главврача городской психбольницы Мирошниковой А.П.:

12.09.09г.