Мы ехали уже более двух суток по разбитой дороге. В теле чувствовалось сильная усталость, только раскаты грома не давали нам заснуть. Я заставлял себя верить в то, что где-то будет дорожное кафе, а лучше - какой-нибудь простой мотель. Машин практически не было. Ещё неделю назад я выступал на конференции по информационной безопасности, а теперь я еду в прокуренном железном ящике отечественного производства. С Димой мы не разговаривали с утра, всё это усталость. Я успел забыть его шутки про гигантские ягодицы нашей начальницы. Он сравнил их то ли с авианосцем, то ли с атомной подводной лодкой. Он изредка лениво поворачивал голову и смотрел, заснул ли я. Дремота наступала на нас всё сильней. В этот момент я не мечтал о богатстве и жене, фотомодели журнала "Playboy", я просто тёплую постель и горячий обед. Вдалеке я заметил довольно большой стенд мотеля. На нём было неразборчиво написано: "Добро пожаловать в "Эдем". Мы заехали во внутренний двор, огороженный кирпичным забором. Пока Дима парковал машину, я направился в сам "Эдем".
Внутри меня не ждали райские красоты и фонтаны, наполненные добром. Меня ждали трещины, очень глубокие трещины на стенах. Чувствовался мерзкий аромат. Паркет довольно сильно скрипел, но это можно было стерпеть. В конце коридора из трещин за столом сидел человек, наклонив голову влево, он смотрел на меня. Я подошёл к нему и протянул руку, он не ответил на мой дружественный жест. Его отличительной особенностью был мёртвый белый глаз. Убрав руку в карман куртки, я спросил у него о комнате с двумя кроватями. Он, засунув руку в ящик стола, достал серый ключ и передал его мне. Он не сказал мне о стоимости нашей комнаты, но в тот момент меня мало это волновало. В этот момент зашёл Дима, весь мокрый от ливня, он вежливо улыбнулся сидевшему за столом. Хозяин молча проводил нас взглядом до комнаты.
Открыв дверь, я не удивился тому, что там было. Комната походила на притон бездомных. Лучше уж трещины в коридоре, чем это. Комната была почти пустой, в ней были две кровати и стол. Когда мы подошли к кроватям, меня начало тошнить. На моей кровати было большое желтое пятно, я даже не хочу думать, от чего оно. Мне пришлось спать на холодном полу. Каждый раз, когда я переваливался на другой бок, появлялся ужасный скрип, который будил меня и Диму. Я не мог заснуть, нужно было выйти на улицу покурить.
Закрыв за собой дверь и одев куртку, я направился на улицу.
Гроза на улице закончилась, я увидел яркую луну. Она отражалась в грязных лужах. Сигарета уже почти дотлела до конца, и я отправился в комнату. Когда я открыл дверь мотеля, я онемел от того, что увидел. Мои ступни полностью были погружены в тёплую кровь. Подняв глаза, я нашёл источник, она текла из тех трещин на стене. Мое сердце бешено стучало, перегоняя кровь по сосудам. Внутренний голос кричит: "Беги отсюда, ради Бога, беги". Я должен найти Диму, только после этого я смогу уйти. Я сделал шаг, нарушив спокойствие кровавого моря. Кровь становилось горячее, почти обжигая меня. Дверь в нашу комнату была открыта, на миг я остановился и прислушался. Звук был отчетлив - это был плач. Тихий плач, но я не мог разобрать, чей он. Я зашёл в комнату, на кровати сидел Дима. Он закрыл глаза ладонями и плакал. Его тело было изуродовано, на нём были множество порезов. Сотни порезов разной длины и глубины. В некоторых местах висели лоскуты кожи. Я подошел к нему и дотронулся до него. Он убрал ладони и закричал, кто-то выскреб ему глаза. Испугавшись, я отшатнулся от него. Он тянул ко мне руки и просил о помощи. Он рыдал, он кричал, он звал меня.Я не знал, что делать мысли путались в голове ими овладел страх. Кто то ударил меня в спину, и я упал в кровь. Кровь бурлила, я не заметил, как она стала кипятком. Я обернулся и увидел хозяина мотеля. От него исходил слабый коптящий дым, который медленно наполнял комнату. Я снова почувствовал запах серы, но намного сильней. Его уродливый глаз блестел в темноте. Он взял Диму за горло и поднял над собой. Что-то прошептал ему, и в тот момент они обратились в дым. Веки стали тяжелыми, и я потерял сознание. Я очнулся в пустой комнате. Ничего не осталось: ни крови, ни демона, ни Димы.
