Скажите на милость хоть кто-нибудь, каким образом я вдруг здесь очутился? Помню, шёл себе спокойно на работу, никого не трогал, задумался на мгновение, и на тебе, пожалуйста, уже не на привычной улице, а среди каких-то полночных гор. А впрочем, спросить есть у кого. Их силуэты я различаю далеко впереди у самого подножия серой исполинской горы, куда ведёт довольно пологая, протоптанная в известняке тропинка шириной не более метра. Оглядываюсь по сторонам, и у меня невольно начинает сосать под ложечкой от страха, потому что не вижу ничего, кроме бездонной пропасти с поднимающимися откуда-то из неведомой глубины бесчисленными дымными струями желтоватых испарений. В недвижимом горном воздухе ощущается отчётливый запах серы. Набираюсь храбрости и оборачиваюсь назад. Вот тут-то меня охватывает настоящий ужас, потому что позади нет вообще ничего – ни тропинки, ни гор, ни пропасти, ни испарений. Ничего… Понимаете, я стою на самом краю, позади которого НИЧТО!!! Словами ЭТО не описать. ЭТО можно лишь ощутить душой, столкнувшись с ЭТИМ с глазу на глаз. А больше никак. Никаким образом.
Движимый инстинктом спасения, я делаю несколько быстрых шагов вперёд прочь от НЕВЕДОМОГО. Так я начал своё восхождение, больше не оглядываясь ни назад, ни по сторонам. Что толку оглядываться, когда путь всего один, хотя среди людей в дело и не в дело любят повторять, что путей тысячи. Где, скажите мне на милость, эти тысячи путей, когда передо мной здесь и сейчас всего одна-единственная тропа, ведущая неизвестно куда и неведомо зачем? Здесь я, конечно, лукавлю, потому что тропа ведёт к подножию высоченной пирамидальной горы, вершина которой наполовину скрыта белоснежными облаками. Солнца нигде не видно, но вокруг, тем не менее, светло как днём и тепло как летом. Что это за гора? И кто эти двое, что поджидают меня (а они ждут именно меня!) у подножия этой странной, будто бы выточенной на станке самого Бога горы? Ну да ладно, скоро я всё узнаю, ведь до разгадки мне идти не более километра, потому что после первой сотни шагов я уже могу различать цвета странных человеческих фигур. А вокруг по-прежнему гробовая тишина, ни малейшего движения воздуха и никакого намёка на хотя бы самую захудалую растительность. Одни лишь серые голые скалы и одинокая меловая тропа, которая как гигантская черта ведёт к неведомому финишу.
Хотя дорога была пологой, я всё же немного запыхался, когда, наконец, приблизился к поджидающим меня людям. А были ли они, собственно, людьми на самом деле? Не знаю, не уверен. Но выглядели точно как люди.
Он был гигантского роста арабским террористом в зелёной чалме и сером камуфляже, сливающимся с гранитом окружающих скал. Почему арабским? Я просто знал это и всё тут. Его суровое смуглое лицо было всё испещрено красноватыми шрамами, а беспощадные карие глаза смотрели на меня с лютой ненавистью. Левая рука злобного детины покоилась на массивном револьвере, заткнутым за широкий кожаный пояс, а в правой он сжимал огромную египетскую саблю, с которой на камни капала свежая кровь.
Она была красива и стройна, как девушка моей мечты. Только вот волосы у неё были не белокурые, какие мне нравились в юности, а чёрные как вороново крыло, густые, умело подстриженные под каре. Её прекрасного лица я никогда не видел в жизни. Оно являлось мне лишь изредка, в романтических снах, чтобы поманить небесной красотой, а затем раствориться в розовом тумане несбывшейся мечты. Теперь же она стояла передо мной во всём блеске своей неземной красоты и глядела на меня, холодно улыбаясь. Её идеальную фигуру обтягивал черный нейлоновый комбинезон, а за плечами был небольшой, но туго заполненный чёрный рюкзак. Второй, точно такой же рюкзак лежал подле её красивых длинных ног. На нём белела какая-то эмблема, но какая именно, разглядеть было пока невозможно.
Я было сделал шаг вперёд, как вдруг с ужасом заметил на своём пути неглубокий, шириной около полуметра ров, отделяющий меня от странной парочки. Ров был доверху заполнен отрубленными человеческими головами. Головы были самые разные, включая головы женщин и детей. Все они выглядели так, как будто их отрубили всего лишь минуту назад. На некоторых головах ещё моргали глаза и дёргались в смертных судорогах щёки и губы. Это подействовало на меня крайне удручающе. Я остановился в метре ото рва и со страхом поднял глаза на детину с обагрённой кровью саблей, крайне стыдясь своего малодушия в присутствии красивой дамы. Но делать было нечего, ибо пути назад просто не существовало.
– А ты что ожидал увидеть, ангелочков на облаках? – зло пролаял детина и со свистом махнул саблей. – Это тебе не твоя лживая реальность. Здесь каждый отвечает сам за себя, и ты тоже сейчас ответишь. А уж после, если крупно повезёт, будешь иметь дело с ней.
С этими словами араб не глядя махнул головой в сторону девицы в комбинезоне, которая сложила руки на груди и улыбнулась мне чуть шире, но отнюдь не теплее.
– Х-х-хорошо, – ответил я, заикаясь. – Ч-что мне нужно делать?
– Ничего хитрого, неверный, просто пустить себе пулю в лоб и избавить меня от досадной надобности марать оружие благородных твоей поганой кровью, – прогремел в ответ голос террориста. – Правда, один патрон из семи холостой, но это уж как повезёт. Да, не вздумай стрелять в меня, умник, потому что пули мне не страшны, а вот моя сабля тогда уж точно отведает твоей шеи!
