Не успело ещё на хуторе свечереть и только-только занимались звёзды, как в дом к куму Василю вбежал до смерти напуганный Данило.
- Ой, спаси меня, кум! – кричал Данил, кинувшись на шею Василю.
- Что ж ты меня так пугаешь, окаянный!? Рассказывай, что случилось?
Усадив Данилу за стол, Василь быстро принёс медовухи.
- Ну, кум, не томи. Пришёл за помощью – говори в чём дело!
Тот живо осушил стакан и, вытершись рукавом, чуть не рыдая начинает рассказ.
- Беда у меня, кум, великая! Не далее как вчера стал я коров своих загонять, да не досчитался одной. Ну, думаю, в лес убежала, проклятая! А на небе-то уже смеркается. Взял я с собой кнут, каким стадо загонял, да и отправился в лес. На подходе к первым деревцам смотрю – следы. И точнёхонько в лес ведут. И опять негодую: не дюже хочется в лесу по потёмкам бродить. Но никуда же не денешься. Иду, а самому страшно. Кнут в руке сжимаю и даже пикнуть боюсь. Остановился прислушаться, не мычит ли где моя бурёнка блудная. Тишина. Вот, не поверишь, кум, будто живность вся полегла. Даже филин нигде не гу-гукнет. Время идёт, лес всё гуще, и уже носа своего не вижу. Ну, думаю, точно пропаду. Не видать мне больше света белого. Иль же замёрзну, иль какая животина полакомится мной. Стою и сам себя ругаю. Вдруг слышу голоса. Совсем неподалёку. Да не обычные такие, а дюже тонкие, как детские. Я уже обрадовался, думал - детвора. Подхожу ближе и глазам своим не верю! На небольшой полянке у упавшего дерева костерок горит. А на этом дереве, ей-богу, три чёртика сидят! Все три не более аршина величиной. Кучерявенькие, с маленькими рожками и пятачком, а на волосатеньких ножках торчат копытца. Сидят они на этом дереве, о чём-то беседуют и нет-нет да протянут ножки к огню, довольно похрюкивая. Видно, замерзли. Наша погода - это не то что у них, там, в пекле.
Василь не смел перебивать своего кума и потому молча плеснул ему ещё медовухи.
Выпив, Данило продолжил рассказ:
- Я стоял как вкопанный и пытался понять, о чём они говаривают. Но мова их была мне совсем непонятна. И тут мне пришла в голову мысль: а что если их припугнуть, чтобы неповадно было чертовщине всякой рядом с нашим селеньем собираться. Решено. Взял я кнут в руку покрепче, да как выбегу к ним на поляну, да как заору что есть мочи и давай их кнутом гонять! И одному как по заднице-то тресь! Он взвизгнул как поросёнок, подпрыгнул на три аршина и пуще припустил бежать. После и вовсе все трое скрылись за деревьями. Ох как я тогда был рад! Как был горд собой! Ой дурак! Ай бестолочь! Не думал ведь я, что случиться-то может.
Корову я так и не сыскал, вернулся в хату ни с чем. Только спать улёгся, как меня страх окутал. Ведь не понял я тогда, что нужно было не выходить. Беду я на себя и на дом свой накликал. Так и пролежал не смыкая глаз до первых петухов.
Сегодня надумал с работой пораньше кончить. Коров загнал даже засветло. Как только стемнело, я сразу в хату и на все замки. Сижу и думаю как быть. Может обойдётся всё? И тут слышу - кто-то кричит на улице. Выглянул в окошко, а там Кузьминишна мужа своего по всему селу метлою гоняет.
- Ну-ка брысь отседова! – кричит она ему. – Не муж ты мне! Чур меня, чур! Ишь, повадился..!
Только Катерина мужа прогнала, я надумал спросить, что у них стряслось. А она мне и говорит:
- Не Петро это, а нечисть какая-то! Только он за водой ушёл, как тут же возвращается и давай расспрашивать о том, у кого корова вчера пропала, приметы твои спрашивать, да где ты живёшь. Я сразу поняла – дело не чистое. На ноги-то глядь, а там копытца торчат!
Тут меня залихорадило. Всё, думаю, пришли они за мной. Нашли-таки. Я сначала было хотел в стогу ночь-другую заночевать, да там ни замков, ни дверей. Быстро меня сыщут да утащат к себе в пекло.
Один ты у меня остался, Василь! Кум, дорогой, помоги! Не оставь в беде, дай у тебя поночевать немного!
С этими словами Данило рыдая поднялся из-за стола и кинулся в ноги своему куму.
- Что ж, будь по-твоему, оставайся. - сказал Василь. - Только я тебя кнутом твоим как следует выпорю, как ты меня!
Данило тотчас на ноги кума глядь, а там чёрненькие копытца торчат.
