Решила выложить свои «давнишние бумажные мысли», это можно сказать просто кусок чувства, навеянного после одного события в нашем городе. Кстати, это второе моё творение (первое Оператор).
Весь город охватил траур. Ещё бы, в таких маленьких местах дурные вести распространяются едва ли не быстрее электричества. Неожиданная трагедия покоробила всеобщее сознание, бушуя первые дни после его смерти, а вскоре осела на душе неприятным ржавым осадком, который тут же застарел и въелся необъяснимой тоской и привкусом горечи по ночам. Однако страдания людей никогда не бывают вечными, для большинства же это событие всего лишь ещё одна тема для интереснейшего "обмусоливания". Такое любое известие мгновенно затрут своими жирными, бескостистыми языками, обслюнявят, разберут по деталям и добавят своих, непонятно чем навеянных, подробностей, заляпают и залапают, перемелют и выплюнут на обозрение новым, ещё не просвещенным лицам.
Даже демонкриф брезгливо морщился, но продолжал осторожно передвигаться сквозь чащу человеческих чувств, опасаясь запачкать свой блестящий, тёмно-синий плащ чьими-нибудь эмоциональными нечистотами, кои попадались ни чуть не реже фонарных столбов на центральных улицах. Мимо со старческим брюзжанием промчалась мысль, что туда всем наркоманам и дорога. Её подхватила другая, совсем молоденькая, измазанная в лживых слезах и соплях, скользкая мыслишка отвергнутой поклонницы, мечтающей страдать в одиночестве у всех на виду. Где-то сияли мглистые, пушистые провалы, затягивающие круговорот идей, вливающийся бурлящим потоком во всепожирающие дыры неприкрытого массового равнодушия.
Атмосфера явно не располагала к долгим прогулкам, и адский охотник из последних сил сдерживался, чтобы не выскочить из этой сладко-липкой паутины омерзительных и тошнотворно-противных человеческих пакостей и глупостей.
Повязав на пол-лица платок и поглубже натянув капюшон, он продолжал протискиваться, притесняемый чьим-то жутким желанием выпить, и перепрыгивая через гниющие, разложившиеся лужицы порочных стремлений и грязных предательств.
Его внутренняя гончая уже сделала стойку и, захлёбываясь от радости, тут же понеслась по свежему следу материнской боли. Предчувствуя скорую наживу, охотник рванул следом, не заботясь более о сохранности чистоты своей внешности. Ещё чуть-чуть и можно будет смело возвращаться домой, оставляя за плечами тягостный груз низкопробной жизни первомирцев.
Ярко-оранжевый свет ослепил глаза, прожигая все видимые и невидимые барьеры силой своего страдания. Уставший, но безумно довольный охотник внимательно изучал свою жертву, не обращая никакого внимания на хлёсткие и острые лучи, испускаемые источником. Для такого опытного охотника подобные мелочи уже давно не причиняли никакого неудобства. Хитро ухмыльнувшись самому себе, демонкриф вышел из сознания, плотно прикрыв за собой дверь в собственный мир.
