"У меня есть домовой, он не дружит с головой!
Всю еду уже сожрал, всех соседей задолбал!"
День не задался с самого утра. Заглянув в сени, Домовой обнаружил там одиноко стоящую, пустую тарелку. Домочадцы опять ничего не оставили полакомиться. "Ну это уже не в какие рамки!- рассердился мохнатый "хозяин". - А им и за скотиной следи, и по хозяйству помогай, а они даже пожрать положить не могут. Что за дом такой мне достался?! Соседский домовик вон как отжирел, а у меня уже шерсть начинает линять, - с горестью убивался он. - А бабища, что здесь живёт... Вон как лопает конфеты с булками, а про обязанности свои забыла совсем. Вот пощекочу ей пятки ночью или спрячу халат её любимый - пущай ищет!"- не унимался наш герой.
Хозяева дома и вправду были людьми отнюдь нерасторопными. Муженек с утра до вечера трудился на пашне, не покладая рук. Времени на собственный дом у него было мало. А жена, как было выше сказано, просто сидела и наполняла свой живот всем, чем могла. Вот и приходилось нашему Домовому делать двойную, а иногда и даже тройную, работу.
Все эти факты его крайне бесили. Любой другой бы на его месте давно бы довёл хозяев до безумия, срывая по ночам с них одеяло, или периодически завывая в печную трубу могильным голосом, наводя на них ужас. А то и вовсе спалил бы дом к чертям. Способов было много...
Но была одна веская причина, которая сдерживала его от опрометчивых поступков. И эту причину звали Наташей - дочь хозяев дома. Молодая и сочная девушка была очень красивой. Настолько красивой, что влюбила в себя Домового с того дня, как он поселился в этом месте.
"Да, любовь зла. Полюбишь и... Домового",- надеялся наш мохнатый ловелас, в тайне кладя под её подушку коряво написанную записку: "сиводня восемь в бани ", и выменянные у соседского "хозяина" на украденную бутылку самогона, золотые серьги.
Вечерело. Домовой сидел в предбаннике и нервно ждал своего часа икс. Наташа, конечно же, пришла на таинственную встречу, будучи любопытной девушкой - такой же, как и большинство её сверстниц в столь юном возрасте.
- Кто здесь? - спросила она, медленно открывая дверь предбанника и заглядывая внутрь.
Домовой встал во весь свой полутораметровый рост и, глядя на оторопевшую девушку, начал говорить своим охрипшим голосом:
-Наташа, ты мне очень нравишься! Я бы хотел...
Это было первое и последнее, что ему удалось ей сказать. Девушка оказалась не робкого десятка и не упала в обморок от увиденного или услышанного. Она перечеркнула все любовные планы Домового, попросту огрев его по лохматой голове, заранее заготовленной на всякий случай, кочергой. И, так и не поняв, кого она только что оглушила, стремительно убежала в дом.
"Любви нет",- рассуждал бывший "хозяин", прикладывая ковш с холодной водой к голове, и наблюдая за улетавшими вверх яркими искрами ночного пламени... Дом сгорел быстро. Своё гадкое дело он знал в совершенстве. За свою длинную жизнь наш Домовой познал всё. Всё, кроме любви.
