Кажется, что я знаю свою квартиру. Уже год, как живу здесь. С закрытыми глазами могу пройтись по комнате, огибая все углы и каждый поставленный стул. Если вдруг что-нибудь переставить, или вообще убрать, то я сразу замечу это. Вот и сейчас, проснувшись от чего-то посреди ночи, я тщательно вглядывался в темноту, пытаясь определить, что же изменилось в моей комнате. Тусклый свет уличного фонаря проникал в комнату и делал все тени причудливыми и уродливо-вытянутыми. Что же было не так? Какое-то беспокойство не покидало меня. Раздался шорох в коридоре моей двухкомнатной квартиры. Я вдруг осознал, что дверь в прихожую, которую привык закрывать, перед тем как лечь спать, открыта настежь. В ее проеме застыла непроглядная темнота. Шорох повторился. Будто кто-то терся о стену. Я попытался включить маленький ночник на прикроватной тумбе, но тот отчего-то не загорался. Часы также не работали. Да и огонек на телевизоре, который дежурно горит, когда он выключен, отчего-то тоже не светился. Видимо, отключилось электричество. Я был в квартире совсем один. Полежав еще минут пять, я понял, что как бы мне того не хотелось, все же придется вставать и идти в коридор, проверять автоматы в щитке. Скинув одеяло, я попытался нащупать босой ногой тапок, но тот все никак не хотел находиться. Плюнув на это гиблое дело, я встал и, босиком шлепая по полу, направился в прихожую. Было так темно, что для того, чтобы не врезаться в какую-нибудь случайно приоткрытую дверь ванны или туалета, я выставил вперед руки и шел наугад. Сделав два осторожных шага, я вдруг наткнулся на что-то мягкое. Это «что-то» зашевелилось и отстранилось от меня. Как электричеством, меня пробила волна сковывающего страха. Отшатнувшись, я не осторожничая и не разбирая дороги, ринулся обратно в комнату. Заскочив, быстро захлопнул за собой дверь.
Что это было? Отбежав к окну, я схватил попавшийся под руку стул и приготовился швырнуть его в того, кто попытается войти в мою комнату.
- Кто там шастает!? – громко закричал я, в надежде спугнуть незваного гостя. Но ответа не было. Простояв у окна около получаса, я решился сделать вылазку из комнаты. Взяв в руки телефон и включив на нем фонарик, нащупал на полке увесистую вазу с тонким горлышком, доставшуюся мне в наследство от прежних хозяев этой квартиры. Ваза была старинной, с какими-то узорами в виде бегущих людей. Рука не поднималась выкинуть ее на помойку. И вот теперь она пригодилась.
Открыв рывком дверь, я отскочил и приготовился к обороне, держа свое импровизированное орудие наизготовку. Но в коридоре стаяла полнейшая тишина. Собравши в кулак всю свою волю, я выглянул в коридор, подсвечивая себе тусклым светом фонарика с телефона. От увиденного у меня зашевелились волосы на затылке, а в горле застрял дикий крик. Заскочив обратно в комнату, я с силой захлопнул дверь и трясущимися руками стал набирать на телефоне «112».
В моем коридоре, болтаясь в петле, висел какой-то мужчина с голым торсом и неестественно выгнутой шеей. Его глаза были выпучены, а изо рта вываливался черный, как смоль, язык.
Пока я вызывал полицию, меня трясло от страха. Сбиваясь и путаясь, я объяснял им, что же со мной произошло. Но то ли мне не поверили, то ли у них не было свободных людей, наряд ко мне приехал только под самое утро, когда за окном уже начинался рассвет нового дня. Все это время я сидел на подоконнике, готовясь, в случае чего, спрыгнуть в кусты с высоты третьего этажа.
Когда раздался стук во входную дверь, я чуть было с перепуга не сиганул из окна. Но вовремя вспомнил, что в квартире нет электричества, и, значит, звонок не работает. Осторожно открыв дверь в коридор, я выглянул. Там никого не было! Никто больше не висел посреди моей прихожей, и не было никаких следов пребывания кого-либо или чего-либо. В дверь настойчиво барабанили.
После того, как полицейские обыскали мою квартиру и не нашли ничего подозрительного, молодой сержант посчитал, что я либо был пьян, либо употребляю что-то запрещенное.
- Документики покажите. – Попросил он.
- Вот. – Я протянул полицейскому паспорт.
- Что ж вы, Петр Олегович? Только зря нас от работы отвлекаете ложными вызовами.
Быстро написав что-то на бумаге и забрав своих товарищей, он с укоризной посмотрел на меня и, вернув паспорт, вышел из моей квартиры.
Не в силах находиться в этом доме, я быстро собрался и выскочил прочь. На лестничной площадке стоял и курил мой сосед. Мужчина, лет сорока пяти, с короткостриженной головой и атлетическим телосложением. Звали его, вроде бы, Игорь.
- Привет! – поздоровался он. – К тебе, что ль приезжали? – спросил мужик, кивая куда-то в сторону улицы.
- Ну, да. – Ответил я, слегка смутившись.
- А что случилось-то? – он протянул мне пачку сигарет, как бы намекая, что так просто он от меня не отстанет. Я вынул сигарету и прикурил ее. Если честно, мне очень хотелось с кем-нибудь пообщаться. Пусть даже и с малознакомым здоровенным соседом по лестничной площадке.
Я рассказал все. Все, как было на самом деле. Утаив, разве что, некоторые подробности моего, не совсем героического, поведения. Он выслушал и растерянно почесал голову своей здоровенной ручищей.
- Ты знаешь, Олегыч, а, по-моему, ровно год назад в твоей квартире паренька-то того и нашли.
- Какого паренька?
- Да странная была история. Вроде как парня убил кореш в пьяном бреду, а тело его в петлю подвесил, чтобы, знаешь ли, все было на самоубийство похоже. Только вот соседка наша, Леонидовна, со второго этажа, вроде как видала, как он после ссоры из квартиры выбегал. Вот и сдала его со всеми потрохами ментам. Шуму поднялось! А у убивца этого сердце барахлило. Не выдержал он, да и отдал Богу душу прямо в СИЗО, так суда и не дождавшись. Дело свернули. Толком и разбираться никто не стал, что там да как было.
- Думаешь, я того висельника видел?
- Да кто ж его знает!? Может и того. Ты вот в жизнь после смерти веришь?
- Как-то не задумывался об этом.
- Вот! – улыбнулся он. – А я верю.
Внизу послышались шаркающие по лестнице шаги. По ступенькам, волоча свою старенькую клетчатую сумку-тележку, поднималась мать Игоря, Вера Степановна.
- Опять куришь!? – начала она уже издалека. – Весь дым ко мне в квартиру летит! Заплевал тут все, ступить уже некуда! Ну-ка, выкидывай свою папиросу! – накинулась она на меня. Сосед отошел к стене, по-детски спрятал сигарету за спину и, молча стоял, улыбаясь. – Выкидывай, выкидывай! А то напишу, куда следует!
Я поспешно затушил, почти догоревшую сигарету. Странные дела! Мне, значит, она претензии предъявляет, а то, что ее Игорюша тут целыми днями курит одну за одной - её как-то не волнует. Обидно стало.
Пропустив старушку и кивнув Игорю, который все также стоял, улыбаясь, и смотрел на свою старенькую сердитую мать, я начал спускаться вниз. Выскочив из подъезда в свой маленький, но уютный двор, я присел на одну из разноцветных лавочек. В задумчивости я стал смотреть на окна собственной квартиры. Что же это было? Неужели я схожу с ума? Посидев так около получаса, я пошел бродить по городу, размышляя над событиями этой бессонной ночи.
Вечером, зайдя в гипермаркет, я взял для храбрости пол-литра водки, но, поразмыслив, все же поменял бутылку на литровую. Мне все ровно придется возвращаться домой. Хочу я того или нет. Не оставаться же бомжом из-за того, что ночью мне что-то там померещилось.
Медленно поднимаясь по лестнице, я старался как можно дальше оттянуть тот момент, когда мне придется зайти в собственную квартиру. На моей площадке, оперевшись о перила, стоял, и все так же курил, Игорь. Будто и не уходил он отсюда никуда.
- Здоров, сосед! – поздоровался он.
- Привет! – ответил я, доставая из кармана сигареты и пристраиваясь рядом.
- Ты на матушку мою не сердись. Это она утром из собеса шла опять, что-то с пенсией намудрили.
- Да я и не сержусь. – Сказал я, стряхивая с сигареты пепел в жестяную банку из-под сгущенки. – Тебе-то от нее за курение не влетает?
- Раньше влетало. А теперь… Не до меня ей теперь.
- Слушай, Игорь, а не хочешь составить мне компанию? – я приподнял полиэтиленовый пакет с закусками и бутылкой водки. – Мне одному как-то пить не охота, но без этого я уснуть точно не смогу.
- Вот так вот, Петр, люди и спиваются! – усмехнулся сосед. – Пойдем! Не бросать же тебя одного в таком состоянии. Правда, матушка не одобряет. Ну да раз уж такое дело.
Мы вошли ко мне в квартиру, и я быстро организовал на кухоньке небольшое холостяцкое застолье.
- Игорь, а я вот все тебя хотел спросить. – В голове слегка шумело от выпитого и меня потянуло на душевные разговоры. – Ты, вроде, парень не плохой. А почему ты до сих пор с матерью живешь? Семью не заводишь?
- Да, понимаешь, была у меня и жена и ребенок, но вот не сложилось у нас. После института «залетела» она. Ну а я, понятно, отпираться не стал. Женился, как порядочный. Так и жили вместе, только ради ребенка. А потом подрос Виталька, и переехали они жить в Финляндию. Кризис, типа, пережидать. – Он усмехнулся. - На кой я им там сдался? Я с матерью остался. Старая она у меня. Не могу я ее одну бросить. – Он откупорил бутылку и не жалея плеснул в рюмки. – Да ладно обо мне, ты мне лучше еще разок расскажи, что тебе тут ночью привиделось.
Выпив, мы закусили, и я снова пересказал ему события минувшей ночи.
- Вот! Схватил я, значит, вазу и стою. – Рассказывал я. – А за дверью тишина!
- Какую вазу? – спросил Игорь.
- Сейчас покажу! – я принес и дал ему свое бывшее орудие самозащиты. – От прежних хозяев квартиры осталась.
- Хорошая ваза. Увесистая. – Он взял ее за горлышко и махнул ей пару раз, как бы пробуя ее на ударность.
- Вещь! – выдал свой вердикт Игорь. – А что это там внутри болтается? – он потряс вазу. Внутри, что-то ударялось о стенки.
- Ну-ка дай. – Я взял вазу и тоже потряс ее над ухом. – Похоже, бумага какая-то.
- Ага, бумага. Только вот не вытащить ее, вазу не разбив. Горлышко очень уж узкое.
- Разбивать жалко. – Сказал я, перевернув посудину и стуча ладонью по ее донышку.
- Жалко. – Согласился Игорь. – А давай, мы аккуратненько только донышко выбьем, а потом его суперклеем склеим?
- А получится?
- А то! Тащи молоток!
Я притащил ящик с инструментами и поставил его на табурет. Выудив из ящика молоток, сосед перевернул вазу и зажал ее между ног донышком вверх. Тщательно прицелившись, он несильно тюкнул по дну зауженным концом молотка. Но то ли сила была рассчитана неправильно, то ли Игорь с пьяного глаза промахнулся, ваза с глухим звуком раскрошилась на несколько крупных осколков. Сосед сидел, в недоумении смотря на остатки бывшей вазы у своих ног.
- Твою ж дивизию! – выругался он.- Олегыч, прости!
- Да Бог с ней. – Я равнодушно махнул рукой. – Сейчас швабру притащу.
Убравшись на кухне, мы, наконец-таки, добрались до той бумаги, ради которой расколошматили такую хорошую вазу. Это была какая-то старая пожелтевшая записка. Начав ее читать, я был сильно удивлен. «Ухожу из жизни… прошу никого не винить…». Это было предсмертное послание. Послание того самого парня, которого нашли в коридоре этой квартиры.
- Это что же получается!? – прочтя записку, обратился я к Игорю. – Тот мужик и вправду никого не убивал? Вот записка парня. – Я потряс в воздухе свернутым в трубочку листком бумаги.
- Выходит, что так. – Он потер подбородок. – Видимо, менты записку не нашли.
- Да как же так? – возмутился я.
- Скорей всего, самоубийца вставил ее в вазу, но она провалилась.
- И что мне теперь с ней делать?
- А кто ж его знает? Видимо, пока ее не нашли, дух парня не может обрести покой.
Мы еще долго сидели и обсуждали, как все могло произойти. Ближе к утру, Игорь отправился к себе домой, а я, проводив его, рухнул на кровать прямо в одежде, и кажется, уснул, не успев даже донести голову до подушки.
Мне снился сосед Игорь. Он стоял в нашем подъезде у открытых на улицу дверей и смотрел с какой-то грустью в глазах на, медленно поднимающееся из-за серых многоэтажек, солнце. Потом он вдруг повернулся ко мне и, грустно улыбаясь, произнес:
– Еще один рассвет.
Я проснулся, но не спешил подниматься. Лежал и вслушивался в звуки своего дома. Стояла полная тишина. Голова болела от выпитого накануне, а во рту было суше, чем в пустыне. Кое-как поднявшись, я нашел в себе силы выпить чаю с двумя бутербродами. Внезапно мне бросилась в глаза вчерашняя записка, которую я так и оставил на кухонном столе. Взяв ее в руки, я направился на лестницу. На площадке Игоря не оказалось, и я позвонил в его квартиру.
- Кто там? – спросил старушечий голос с той стороны двери.
- Это сосед, Павел.
Раздался звук отпирания замков.
- Что тебе? Случилось чавось? – она приоткрыла дверь и смотрела на меня выцветшими от старости глазами. Из открывшегося проема пахнуло лекарствами.
- А Игорь дома?
- Игорь?
- Да. Мы вчера договаривались встретиться с ним утром.
- Ты в своем уме? – она вдруг занервничала, и голос ее задрожал.
- В смысле? – ответил я вопросом на вопрос.
- Шутки шутить вздумал!?
- Вера Степановна, да что случилось-то?
Она захлопнула дверь перед моим носом. Я, так нечего и не поняв, отошел к окну и прикурил сигарету.
Спустя пару минут на лестнице раздались шаги. Я подумал, что это Игорь, но это оказалась женщина-почтальон. Она прошла мимо и стала звониться в квартиру Веры Степановны. Дверь никто не открывал.
- Вы не в курсе, баба Вера дома? – обратилась почтальон ко мне.
- Да была, вроде. – Ответил я.
- Не случилось бы с ней чего. – Забеспокоилась женщина. – Одинокая она. Случись что, и «скорую» вызвать некому.
- Как некому? А Игорь? Сын ее?
- Игорь уже как год назад умер.
- Как умер? – удивился я.
- Да такое дело было путаное. – Начала она, переходя на шепот. – Что-то с соседом не поделил Игорек, да и убил его. Забрали его. Здоровенный он был, сын ейный. – Она кивнула на дверь Веры Степановны. – Да вот только сердце у него слабенькое было. Так в камере и умер. А вы тут живете? – спросила она.
- Да. – Я указал на свою квартиру. – Там.
- Можно я вам корреспонденцию для бабы Веры оставлю? А вы потом ей передадите.
- Оставьте. – Мои мысли путались в голове. На автомате я взял протянутую пачку каких-то газет и зашел в свою квартиру.
Мы же вчера с Игорем водку на моей кухне пили! Вместе вазу разбивали и записку читали! Как же так-то!?
Я взял телефон и, порыскав в контактах, нашел нужный номер.
- Алло! Баб Вер. Это Петр, сосед ваш. Вы уж простите за мой сегодняшний визит. Мне кажется, что меня обманули. Можно я зайду на минутку.
Через десять минут я стоял у нее в прихожей.
- Понимаете, парень назвался вашим сыном. – Объяснял я. - У вас сохранились фотографии Игоря?
- Сохранились. Проходи на кухню, я сейчас альбом принесу. – Она прошаркала по коридору в комнату и принялась перебирать какие-то папки и бумаги.
Я зашел на кухню и сел у окна на старенький, видавший виды, стул.
- Вот он, мой сыночек. – Она протянула мне пачку стареньких фотографий. – Не уберегла я его.
- А что случилось? – спросил я, принимая из ее рук фотокарточки.
- С соседом окаянным, Гришкой, не поделил что-то. Все говорят, что убил Игорюша его. Но я-то знаю. Что не делал он этого. – На ее глазах заблестели слезы. – Не мог он. Только вот доказать этого не могу.
- Не убивал он. – Выдавил из себя я и положил фотографии на стол. Со снимков жизнерадостно улыбался тот самый мой знакомый сосед, Игорь. – Вот. – Сказал я, протягивая найденную в вазе записку Вере Степановне. – Мы… То есть я вчера у себя нашел. В вазе была. Полицейские ее там не увидели. – Я говорил, а мои глаза смотрели на снимок Игоря с парнишкой лет десяти. Баба Вера, прищурившись, стала читать записку и из глаз ее потекли крупные капли слез. – Знала ведь. Знала. – В полголоса повторяла она. – Только доказать не могла.
Следующей ночью мне опять приснился Игорь. Он вышел из подъезда, засмеялся и произнес - Спасибо, сосед! – я помахал ему рукой и он, неспешной походкой, пошел в сторону восходящего солнца.
Я проснулся. Выудил из-под кровати свой старенький ноутбук. Закурил сигарету и набрал на клавиатуре: «Кажется, что я знаю свою квартиру. Уже год, как живу здесь. С закрытыми глазами могу пройтись по комнате…». Утро встречало меня новым, пламенным рассветом.
Алексей Хилл.
