Будучи завсегдатаем социальных сетей и почтовых сервисов, отличающихся друг от друга разве что названием да цветовой гаммой оформления, избалованный родителями студент Рома Гаврилов начинал каждый свой день, вне зависимости от часа пробуждения, была ли это половина седьмого утра понедельника или это был полдень воскресенья, с незамысловатого ритуала. Все в жизни второкурсника юрфака исчерпывалось лишь двумя состояниями: «в порядке» или «не в порядке».
Когда набившая оскомину мелодия входа в систему ласкает слух, и в нагромождении диалоговых окон, всплывающие уведомления сигнализируют об успешном подключении к всемирной паутине, юношеская жизнь поворачивается лицом, приговаривая по-английски: « enjoy!» как в рекламе.
Здесь, на просторах цифровой среды, все виртуальные воплощения Гаврилова, претерпев трансформацию из надуманных фантазий во вполне зримые и, доступные интернет-соглядатаям, веб-страницы, живут отдельной от бытия Ромы, жизнью. И кто бы что ни говорил, жизнь эта виделась ему, в два, а то и во все четыре раза интереснее простого, и как он любил говорить, пресловутого, студенческого существования.
Этот августовский вторник начинался для Ромы самым обычным образом. Проверив по привычке, первоочередно, почту, он наведался к своей главной компьютерной ипостаси, неизменно превалирующей над всеми остальными, профилю «в контакте».
Среди пары заявок в друзья и нескольких отметок на фото, в поле зрения его узко-посаженных глаз с радужкой оттенка крепко заваренного черного чая, попало одно непрочитанное сообщение. Нажав на соответствующую иконку, он перешел с одного экрана на другой, где в окне переписки от лица незнакомой ему девушки было отправлено: «Привет! Как дела?».
В достаточной степени осведомленный о мнимых аккаунтах, он, тем не менее, повременив с ответом, зашел на страницу потревожившей его покой, юной особы, дабы познакомиться со сведениями, содержащимися в ее профиле. Незнакомка называла себя «Настасьей Белисовой» и обладала, судя по фотографиям, весьма недурственной внешностью. А позировать перед камерой, видимо эта Настасья очень любила. В доступных для всеобщего обозрения фотоальбомах присутствовали снимки и в осеннем парке, и на пляже, если верить подписи, Адриатического моря, и на фоне античных развалин, и в ресторане в обществе шумной компании и черт знает, где еще.
Госпожа Белисова, соблаговолившая познакомиться с Романом, что бесконечно льстило его мужскому самолюбию, являла собой милейшее создание девятнадцати лет с темными волосами, кои она любила носить весьма небрежно, словно подчеркивая свое легкомыслие. Губы ее имели нежный персиковый цвет, а глаза, под стать волосам, были карими. Настя любила хорошо и красиво одеваться, о чем свидетельствовали не самые дешевые наряды и обилие украшений, как на запястьях, так и на шее.
При таком раскладе, со стороны Гаврилова довольно глупо было упустить возможность обзавестись столь привлекательной подругой, тем более, принимая во внимание, очевидное сходство музыкальных и литературных вкусов.
Недолго думая, Рома вежливо и учтиво ответил на сообщение и с целью скрасить ожидание ответа, направился на кухню перекусить. Родители были на работе, а это означало, что весь холодильник теперь принадлежал ему одному. Вдоволь насытившись разномастными угощениями, он вернулся к экрану. Воспитанная Настасья не стала терзать Рому длительным молчанием, и, обрадовавшись, что студент не побрезговал с ней признакомиться, ответила ему подробно, с соблюдением заданного Гавриловым тона.
На вопрос, как красавица из Выборга отыскала на просторах сети скромного питерского студента, живущего с родителями в большой трехкомнатной квартире на Авиационной улице, Настя ответить не потрудилась, отмахнувшись лишь тем, что в поисках новых знакомств она отправляла сообщения молодым людям, которые, исходя из ее соображений, могли бы ей ответить. Отчасти удовлетворенный таким объяснением Рома закрыл эту тему и впредь не поднимал.
Следующие несколько дней вплоть до воскресенья, Гаврилов пребывал в превосходном расположении духа, общаясь с увлекшей его девушкой, бывавшей на золотистом побережье Адриатики. За это время он узнал, что юная Белисова неровно дышит к фильмам Жана Мишеля Гондри, обожает пирожные с заварным кремом, хоть они и вредят ее фигуре, любит кататься верхом и является большой поклонницей ситкома «Теория большого взрыва».
Окончательно влюбившись в нее, Рома предложил пассии встретиться, пригласив на вечернюю речную прогулку по каналам северной столицы. Кавалер из Гаврилова был неважный, и будущий слуга Фемиды без подсказок и намеков знал об этом, однако на этот раз взял с себя слово стараться изо всех сил, быть максимально обходительным и таким галантным, чтобы денди из туманного Альбиона поперхнулись виски от зависти.
На радость всем интернет - воплощениям Романа, Настя весело согласилась. Это далось ей легко и непринужденно, в связи с чем, влюбленный студент полагал о достаточно высоких своих шансах. Рандеву было назначено на следующее воскресенье, а если быть точным, то в десять вечера у станции метро «Невский проспект». Жертва Купидона должен был уже стоять с пышным букетом цветов в руках, монотонно повторяя про себя заготовленную речь.
А до этих пор, последний день недели гарантировал ему традиционный визит на могилу бабушки, приуроченный к годовщине ее смерти.
Несмотря на то, что родственницу он помнил плохо, а причина тому инсульт с летальным исходом, случившийся, когда Роме было шесть, Гаврилов обязан был вместе с отцом, старшим братом и матерью, навещать несчастную старушку и подносить к надгробной плите цветы.
В этих визитах не было ничего примечательного, но этот Рома запомнил особенно. Исполнив возложенные на него формальности, второкурсник юрфака, оставив ненадолго семью, позволил себе прогуляться между огороженными кованой оградой захоронениями. И пусть место с его удручающей атмосферой, холодом врастающего в землю камня, поникшей травой и зловещим вороном, кружащим в пасмурном небе, и не располагало к мыслям о любви, Рома все-таки не смог устоять перед соблазном помечтать о красивой брюнетке из Выборга.
Сам того не замечая, он забрел на ранее неизвестную ему часть кладбища. Временами он всматривался в высеченные в камне имена, в попытке представить какими бы могли быть люди, ими обладающие. Пару минут спустя Рома наткнулся на загорелого парня с девушкой, не стеснявшейся проливать слезы, глядя на одно из надгробий. Молодой человек придерживал свою спутницу за талию и шептал что-то успокаивающее. Вскоре, после того как девушка оставила пестрый букет, пара устремилась прочь.
Гаврилов находил в этом дуэте что-то призрачно знакомое, будто бы уже видел этих двоих раньше. Но где? Из чистого любопытства, приблизившись к могиле, Рома взглянул на имя, к удобству и с чисто эстетических соображений дополненное фотокерамическим изображением. То, что он испытал в следующее мгновение можно охарактеризовать как парализующий шок, сорвавшийся роковой мелодией с натянутой струны ужаса.
- Этого не может быть! – сорвалось с его уст. Тут он припомнил пару, что здесь стояла до него: опечаленная девушка и согревающий ее молодой человек. Наконец Гаврилов понял, почему они не казались ему абсолютно чужими, поелику он уже их видел на одной из опубликованных фотографий Насти! Той самой, где Белисова была запечатлена в ресторане, окруженная плеядой улыбающихся лиц.
В голове Ромы резонно возник вопрос: «А кому он, собственно назначил свидание?». Перебирая в голове возможные варианты, ему стало страшно. Он все никак не мог поверить, что девушка, с которой он так плотно общался более недели, уже два года как мертва и спит вечным сном, оставив этому миру лишь улыбку на своих фотографиях.
- Неужели, это чья-то злая шутка!? - поразмыслил Гаврилов, и, обуреваемый сомнениями, вернулся к родителям.
Время шло, и час назначенной встречи приближался. Настасья со свойственной ей манерой вела с Ромой переписку, а он, упорно не подавал виду, стараясь убедить себя, что все это глупое недоразумение.
Гаврилов был не на шутку взволнован. Впервые он не мог оценить складывающуюся жизненную ситуацию по своей дихотомической системе. С одной стороны, студент ловил себя на мысли, что ему очень нравится юная особа Белисова и самое последнее, чего бы он в жизни желал совершить, так это ее обидеть. С другой, могила с ее инициалами и фотографией смотрелась не менее убедительно.
«Кто может скрываться под личиной трагично погибшей девушки? Кому это может быть нужно?» - вопрошал он к своему внутреннему голосу.
Указанная неопределенность так ни к чему бы и не привела, если бы Рома еще раз не посмотрел фотографии Насти. Как она хороша! Такая красивая девушка просто обязана быть живой! И с этой мыслью он отправился на рандеву.
В две минуты одиннадцатого, когда он уже стоял с букетом роз и высматривал в толпе выходящих из метро, знакомое личико, на его телефон пришло сообщение: «Я жду тебя в беседке Михайловского сада».
Полученная весточка несколько смутила Гаврилова, уж очень странно выбираться на первое свидание с многолюдного места в тихий укромный уголок. Тем не менее, Рома пересилил себя и пошел к ней, пообещав при малейших подозрениях свалить оттуда куда подальше.
Прошагав мимо Спаса на Крови, он прошел в сад. Неподалеку от Русского музея, на скамейках отдыхали люди. В остальном это утопаемое в осеннем унынии местечко было пустым. В нем все как будто бы застыло в полудреме.
Торопливо ступая по узкой дорожке к, одиноко стоящей в противоположном углу сада, беседке, Гаврилов никого более не наблюдал. Устав держать цветы, он опустил букет, с осторожностью осматривая место встречи.
В Михайловском саду уже хозяйничал сумрак, и оранжевые фонари виделись единственным спасением он зверствующих объятий ночи.
Апельсиновый свет от ближайшего столба ухитрялся падать только на ступеньки беседки, словно пугаясь таящегося под ее крышей зла.
Рома тихонько окликнул пассию, на что из темноты сооружения ему ответил манящим жестом указательный палец. Гаврилов не задумываясь пошел за ним, все глубже погружаясь в непроглядную мглу беседки.
- Настя!? – тревожно промолвил он.
Девичье хихиканье и больше ничего.
