Однажды они начали приходить ко мне. Выходить из стен, раздвигающихся неровными проломами, светящимися слабым голубым светом, заглядывать в глаза из глубин провалов и люков, шумно дышать из узких темных щелей везде, где они были. Скрестись, плакать, звать, проситься впустить... Они были из разных миров и временных отрезков, разных рас и внешнего вида. Во снах они протягивали ко мне свои руки и щупальца, смотрели печальными глазами и звали... звали...
Вначале я умудрялся скрывать ото всех, что со мной что-то не так, что я вижу и слышу что-то, но потом, много позже, я начал сдавать позиции. Они не давали мне спать, работать, общаться с друзьями, отдыхать. Вообще ничего. Первый раз это было на работе, когда я разговаривал с заказчиком. Рука одного из них потянулась ко мне из-под стола, неожиданно и резко. Я дернулся от нее и вскрикнул. Заказчик посмотрел на меня косо, но тогда я отговорился "прострелом в колене, старая травма". Дальше было хуже. День за днем они выставляли меня придурком и истериком, психом. Но я знал, что они реальны. Врачи так не считают.
В дурку забрали меня после того, как кто-то из зовущих поцарапал меня. Посчитали, что резал вены. Я по разному пытался объяснять врачам, что со мной происходит, но они таки вывели меня на то, что я сказал правду. С тех пор я нахожусь тут, в комнате... Нет, не с мягкими стенами, но в изолированной палате. Я имею доступ в интернет, я могу гулять по коридорам достаточно свободно, они знают, что я не буйный, но не отпускают, ведь они - зовущие меня - все еще рядом. Они открывают в стенах те двери, которых там нет и никогда не было, они говорят, что я должен уйти отсюда через эти двери, но я не могу, я боюсь и не хочу.
Кто-то новый стал появляться теперь, через два года от момента первого зова. Он огромен, он жуток, я никогда не видел его, но слышал. Он стонет где-то в стенах, в щелях. Его голос многозвучен. И он пахнет. Сотнями гниющих трупов и крематориев. Он зовет меня, и я ничего не могу сделать. Он зовет меня к себе, быть его приемником, его сыном в царстве кошмара и ужаса. Я и сам уже не верю, что я нормален. Сегодня я должен вскрыть себе вены и нарисовать последний выход, кровавую дверь, которая выведет меня к Нему. Я думаю, что я умру, или окончательно уйду в мир своего подсознания, но я не могу больше быть в этом кошмаре. Я знаю, что если кровь свернется - я выживу. Но буду надеяться на то, что мой воспаленный разум обманет меня и кошмар кончится... Или начнется новый.
Куском пружины, отломанной втихаря от кровати, я разрываю вены на руке. Потом на другой. Кровь льет слабыми толчками и мне не больно. Я рисую дверь к нему. Линии засветились алым, и она отворилась, прямо в глухой бетонной стене. Дверь, ведущая в ласковые объятия моего родителя. Я такой же как он, я вижу это в алом свете, текущем из двери, я меняюсь. Я ухожу.
- Тут везде кровь! - доктор ошарашено и зло смотрел по сторонам. - Я же сказал, что следить за ним особенно зорко! Он готовился к суициду! Я предупреждал!
- Мы следили, - отпиралась медсестра. - Но вы знаете, каково это!
- А тело где? - Доктор был крайне раздосадован, теперь отчетами и проверками замучают из министерства. - Куда увезли?
- Никуда. - Медсестра замялась. - Тела не было. Только вот это... - Она подвела доктора к стене с нарисованной бурым дверью. Из стены торчал кусок больничной пижамы, словно вросший в нее. Или зажатый закрывающейся дверью.
