Что может быть страшнее всего? Для одних - смерть близких, для других - одиночество, для третьих - бедность. Но только не для неё. Она всегда боялась лишь собственного отражения. Каждый раз, проходя мимо красочных витрин, она вздрагивала. Увидев где-то зеркало, опускала глаза и быстро проходила мимо. Лужи обходила стороной. Даже в доме нельзя было найти ничего, в чём могло бы появиться её отражение.
Причиной тому гадалка, предсказавшая ей смерть от взгляда своей копии. Сперва она посмеялась над столь странными словами. Как же можно умереть от самой себя? Однако однажды, когда ей бросилась на глаза собственная фотография с праздника в честь дня всех святых, она поняла слова гадалки. Её копией могло быть что угодно: отражение в зеркале, обычная фотография, искривлённый силуэт в воде или даже нарисованный с неё портрет. Каждый день ей в голову приходила новая потенциальная причина смерти. Среди них падение на неё её же портрета, порча по фотографии, испуг от собственного взгляда.
Со временем всё это развилось в паранойю. Муж стал ругать её за то, что она никогда не ухаживает за собой, обходя стороной зеркало. Вскоре он ушёл, не вытерпев её странностей и оставив её с годовалой дочерью. Спустя некоторое время она сама сдала ребёнка в детский дом, понимая, что с её привычками девочке будет очень трудно. Избавившись от единственного, что могло стать смыслом её жизни, она покатилась по наклонной. Соседи стали обходить её стороной, советуя принять душ. А она, чуть подойдя к ванне, тут же убегала, представляя себе, как поскальзывается на кафельном полу, в котором она отражается. С работы уволили из-за неопрятности. На новую не брали. Вскоре пришлось продать квартиру и переселиться в барак, чтобы хоть как-то сводить концы с концами.
Шли годы. Бродя по подвалам и подъездам, прося милостыни у прохожих, она забыла собственное имя. Ей даже стыдно было говорить о себе в первом лице. Вместо "я" она кротко произносила "она". "Она" - именно так она называла себя. А те не многие люди, которые знали её, звали её Оначка.
Лена сидела в своём кабинете, перебирая бумаги. Приём пациентов на сегодня закончился, и она, пытаясь поскорее расправиться с собственными делами, небрежно выводила какие-то слова, надеясь, что пациенты поймут её записи по некоторым отдельным буквам. Но дела не спешили заканчиваться. К тому же стоящий на столе портрет матери постоянно отвлекал её. Молодая, красивая, весёлая. Где она сейчас? Почему тогда отдала её в детский дом? Почему не приходила навестить её, когда она долгими вечерами смотрела в окно?
Тем не менее Лена была готова простить ей всё, лишь бы мама вернулась. Девушка даже предприняла несколько попыток найти свою родительницу. Но успехом её поиски не увенчались. Ей было известно лишь то, что мать продала собственную квартиру, заложила все драгоценности и исчезла.
Внезапно дверь в кабинет приоткрылась. Вошла молоденькая медсестра, которая тут же бесцеремонно плюхнулась на диван.
- А ты всё работаешь, да? - спросила она, усмехнувшись.
- Как видишь.
- А я к тебе на помощь пришла.
- Что же ты можешь сделать? Тут всё бумажная работа осталась.
- Да что же ты всё о работе? Я по другому поводу. Ты же мать искала?
- И что?
- Да гадалку я тут тебе нашла, - расхохоталась гостья.
- Буду я ещё по всяким шарлатанам бегать. Они и цены заламывают, не боясь ничего.
- Э, нет. Эта готова бесплатно всю правду тебе рассказать. Её сегодня на скорой привезли. Не твоя пациентка. Но всем вокруг чрезвычайно благодарна. Сейчас себя хорошо чувствует. К тому же в палате одна. Если хочешь, можешь зайти к ней.
- Нет, спасибо, - ответила Лена. – Обойдусь.
Медсестра лукаво посмотрела на девушку и, лениво потянувшись, ушла, не забыв упомянуть о своей занятости. Она прекрасно знала, что, как только захлопнет за собой дверь, Лена тут же подскочит и бросится к пациентке. Так оно и случилось. Не успела девушка отойти от кабинета, как взбудораженная Лена вылетела в коридор. Но у палаты она остановилась, раздумывая, что сказать гадалке.
Лена приоткрыла дверь и робко зашла в палату. Из трёх кроватей была занята лишь одна. Пожилая женщина, накинув на плечи покрывало, устало смотрела в окно. Заметив вошедшую девушку, она жадно вилась взглядом в её лицо.
- Боже мой! Боже мой! Как ты похожа на свою мать! – воскликнула она, протягивая свои руки к щекам Лены.
- Вы знали мою мать?
- Виделась. Ох, бедняжка. Не лёгкая судьба ей выпала. Да и я, дура старая, подсобила беде.
- Ради бога, скажите, где она? – с трудом произнесла девушка, глотая внезапно появившиеся слёзы.
- Ты её скоро увидишь. Только не думаю, что сильно будешь рада этой встрече.
- Почему?
- Ой, не спрашивай. Не спрашивай дуру грешную.
С самого утра на душе у Лены было тревожно. Она никак не могла понять, что именно беспокоит её. Но ничего необычного вокруг не было: жёлтые листья медленно падали с деревьев, солнце ярко светило, а прохожие по-прежнему суетились, проходя мимо.
Лишь на пороге больницы она поняла, что предчувствия её не обманывают. Персонал встретил её настороженным молчанием.
- Ты бы взглянула на новую пациентку, - посоветовала одна из медсестёр. – Сегодня поступила. Интересный экземпляр.
- Что же в ней такого особенного?
- Женщина без определённого места жительства. И без документов. Все зовут её Оначкой. Вообще-то ей бы в психиатрическое отделение. Туда нужнее. Но и нам работёнка найдётся.
- Так и не услышала, что в ней особенного.
- Ты же знаешь, что Пал Степаныч бомжей не жалует. Тем более без документов. А эту сразу же принял. Мы сначала удивились. А когда увидели её, так сразу всё поняли. Да ты сама пойди, посмотри. Я же тебе не объясню ничего.
Лена неторопливо закончила свои обыденные утренние подготовки и тут же направилась в смотровую, где её ожидала новая пациентка. В кресле сидела женщина, чей возраст было весьма трудно определить. Лицо её было опущено, а руки сложены на коленях. Слегка вздёрнутые уши и вьющиеся волосы на чёлке напомнили Лене кого-то, но она никак не могла понять, кого именно.
- Посмотрите на меня, пожалуйста, - попросила Лена, поздоровавшись. Но в ответ женщина лишь покачала головой.
- Не бойтесь меня. Я ничего плохого Вам не сделаю. Я же врач. Пожалуйста, посмотрите на меня.
Женщина хотела вновь покачать головой, но внезапно обострившаяся боль, которая привела её сюда, заставила послушаться врача. Оначка плавно подняла голову. От непривычки у неё закружилась голова, и она закрыла глаза. Лена увидела черты лица, которые не могла спутать ни с чьими другими. Это были её черты лица, только с морщинами и огромными синяками под глазами.
- Мама, - прошептала Лена, упав на стул. Оначка в испуге открыла глаза и увидела перед собой врача. На мгновенье ей показалось, что Она умерла и теперь видит себя со стороны, но сообразив, что уж слишком молодо выглядит, поняла, что перед ней её собственная дочь.
- Доча, - едва дыша, произнесла Оначка. Из её глаз покатились слёзы, и она, пытаясь что-то сказать, закрыла руками лицо.
- Мама, - рыдая в голос повторила Лена.
- Какая же я дура, что бросила тебя.
- Мама, мама, мамочка! Главное, что мы теперь вместе! Мамочка!
Оначка вновь подняла голову. Встретившись взглядом с дочерью, она увидела в её глазах столько любви, что мысль о том, как дочь могла простить, пронзила сердце. Дикая боль в грудной клетке заполнила всё сознание. Оначка упала без чувств.
Лена перепугалась. Слёзы катились с её глаз, но она никак не могла взять себя в руки. Она лишь услышала, как вокруг началась суматоха, и почувствовала, как кто-то вытащил её из смотровой.
После похорон прошло несколько дней. Лена каждый день приходила на кладбище. Каждый раз у могилы она плакала и тихо разговаривала. А иногда даже улыбалась.
