Еле открыв глаза, я вздрогнула оттого, что Вадим расположился на краю дивана и задумчиво разглядывал меня. Глаза бирюзовыми огоньками говорили, как рады видеть меня. Левая бровь была на этот раз не вздёрнута. На тонких губах играла кроткая улыбка.
«Какой же он красивый!» - подумала я.
- Пойдём завтракать, соня! – любезно предложил он, поднимаясь с дивана.
- Хорошо, я только переоденусь…
- Жду тебя на кухне! – улыбнулся он, удаляясь.
Приведя себя наспех в порядок, я выбежала к Вадиму на кухню в отличном настроении. Он уже всё приготовил, и мне стало неловко перед ним.
- Присаживайся, - отодвинул он один из стульев для меня.
- Благодарю, - усаживалась я за стол.
- Кушай.
- Вадим, мне очень неудобно стеснять тебя!
- Брось, это всё мелочи!
В ходе разговора с ним меня обдавало приятной прохладой, которая исходила от него. Мне в голову не приходило, как это происходит.
- Извини, но я всё-таки спрошу, отчего от тебя веет холодом, - робко проговорила я.
- Я такого за собой не замечал.
Он едва заметно улыбнулся и принялся разглядывать кольца на своих пальцах. Мне показалось, что он тот человек, с которым можно поделиться рассказом о том случае ночью, когда мы с Настей стали жертвами пугающей тени. Тем более, последний наш разговор хорошо сложился. Я нерешительно произнесла:
- А нас ночью кто-то пугал…
- Интересно, как? – торжественное удивление выразило его прежде спокойное лицо.
- На Настю напала тень с мужским лицом; подруга чуть с ума не сошла.
- Надо же, - приподнял он свою тонкую левую бровь, а на его устах мелькнула усмешка, отдающая сомнением.
- Я серьёзно.
- Вы ничего не курили перед сном? – захохотал он.
- Не буду ничего доказывать тебе! – обиженно отмахнулась я.
- Ладно, верю тебе!
С его лица не сходила загадочная улыбка, которая обычно проявляется на лице родителей, когда их чадо пытается доказать им что-то из ряду вон, что-то на грани фантастики.
- И всё-таки не веришь! Скажи честно: «не верю»!
- Верю-верю, рассказывай дальше.
- Я смело предположила, что это инкуб, потому что существо то поцеловало её. Так Олег, чуть с потрохами меня не съел! Лучше бы я промолчала!
- Похоже на инкуба, а может, и кошмар привиделся ей. Такое случается на нервной почве.
- Меня, между прочим, тоже пугали.
Я наклонила несколько влево голову, не сводя с него глаз и ожидая разумного объяснения. Он медленно водил зрачками по мне, подбирая, что сказать.
- Со мной тебя никто не тронет, не бойся ничего и никого.
- Буду надеяться!
Он медленно вышел из-за стола, поправляя волосы.
- Как ты их расчёсываешь? – не сдержалась я.
«Блин, снова мой проклятый язык», - одновременно пронеслось в уме.
Он молча подмигнул мне, показав выражением своего лица, что не всё так сложно, как кажется. Мне стало неловко. После этого я взялась за уборку на кухне, окунувшись в свои раздумья. Вадим возражал на моё рвение помыть посуду, но я выгнала его в зал, угрожающе размахивая веником, подвернувшимся под руку. Вернувшись к нему, я забралась на диван рядом с ним. Меня терзало желание того, чтобы он обнял меня, и от этого мне становилось не по себе, борьба внутри меня набирала обороты. Но сегодня мне почему-то не хватало чьей-то заботы и нежности.
На улице тем временем воцарился невыносимый зной. После обеда я засобиралась, а Вадим молча наблюдал за мной. Когда я направилась к двери с рюкзаком в руке, он, встав на моём пути, прижал меня к себе, глядя в мои грустные глаза. Дрожь пробежала по моему телу. Он наклонил свою голову ко мне и, прижав меня ещё сильней, попытался поцеловать, и, на этот раз, я ответила взаимностью. Рюкзак предательски выскользнул из ослабевшей руки и глухо шлёпнулся на пол. Не понимаю, как я так легко поддалась ему. Освободив меня из своих объятий, он попросил прощения, а я злилась на себя, потому что не устояла на этот раз. Я в отчаянии попросила его:
- Не смей так больше, Вадим….
- Тебе разве не понравилось? Мне показалось, что ты ответила взаимностью, причём ещё какой! Знаешь, а мне лично очень даже понравилось!
Он довольно ухмылялся.
- Я не собираюсь с тобой шутить!
- Давай, не будем шутить вместе!
Он протянул мне свою руку в знак примирения.
- Чёрт с тобой!
Я подала ему свою руку с таким видом, будто делаю ему одолжение, а он игриво пожал её, пытаясь притянуть меня к себе, но я ускользнула, лишь поняла его намерения.
Мы вышли на обжигающее солнце. На улице всё так же было пусто. Возле Настиного дома мы не застали машины Олега, а, войдя во двор, мы поняли, что дом заперт. Как моя близкая подруга смогла так обойтись со мной - не укладывалось в моей голове. Когда я выбежала ночью, меня не покидала надежда, что она догонит меня и попросит вернуться! Вадим же, наедине с которым я брошена теперь, загадочно улыбался в тени деревьев. Он изредка поглядывал в мою сторону и задумчиво теребил кончики своих длинных волос, поблёскивавших при свете солнца. У меня не раз складывалось такое впечатление, что он хочет мне о чём-то поведать, но не находит, с чего начать. Его глаза сверкали, без доли смущения сообщая мне о его симпатии к моей персоне. У меня не хватало сил выдержать столь заинтересованный взгляд, поэтому я смотрела куда угодно, только не на него. Тут он приблизился ко мне, из-за чего внизу живота ёкнуло, а сердце забилось в предчувствии чего-то приятного. Вадим ласково прикоснулся к моим плечам, желая утешить меня.
- Чего ты?!
- Печально, что она так обошлась со мной!
- Выбрось из головы! Я с тобой! Ну, что ты нос повесила?
Он шутливо потрепал меня за кончик носа, но я нахмурилась, потому что разочарование в лучшей подруге чрезвычайно расстроило меня.
- Я хочу уехать! – капризно заявила я.
- Тебе плохо со мной? – отозвался он рядом, с долей возмущения в низком голосе.
Вадим заглянул мне в лицо. Странно, но при дневном ярком освещении его глаза имели серый цвет без доли оттенка. Он не отводил взгляда, ожидая мой ответ. Почувствовав себя неловко, я вздохнула и разочарованно, даже с ноткой злобы над нахмуренными бровями, пробормотала:
- Нет, Вадим, я просто приехала отдохнуть, а наоборот устала! Дома мне было уютней и спокойней. Здесь всё выводит меня из себя! Проклятая деревня!
Умиление в его глазах встретило мои слова, слова рассерженной девушки, которой впервые жизнь дала звонкую пощёчину, в виде познания неверности друзей, а, точнее, лучшей подруги. Мне почему-то сразу припомнилось, как я узнала, что не существует того, кто на новый год приносит подарки под ёлку. Я была на шаг от того, чтобы высказаться Вадиму о накипевшем на сердце.
- Я, надеюсь, не являюсь объектом твоей злобы? – оторвал он меня от вороха мыслей, разрывавших мозг. Он комично повёл бровью, видимо, пытаясь подбодрить меня своим отличным расположением духа, но я так расстроилась, что это на меня нисколько не подействовало. Я грезила лишь тем, чтобы вернуться в город и в своей комнате плюхнуться на диван с какой-нибудь хорошей книгой, которая, безусловно, спасла бы меня от суровой реальности моей никчёмной жизни.
Вадим тем временем пытливо поглядывал на меня, желая хоть слово услышать из моих сомкнутых уст.
- Прошу, отведи меня в соседнюю деревню! – запросилась я домой, предвкушая приготовленный мамой наивкуснейший ужин.
- Давай, завтра решим этот вопрос, - безмятежно и твёрдо заявил он. Лицо его не изменилось в выражении: чёткая линия изогнутой брови вздёрнута, на тонких губах застыла кроткая улыбка, а бирюзовые глаза смотрели прямо на меня.
- Я останусь, но обещай, что завтра ты посадишь меня на автобус! – сопротивлялась я, замечая, как всё начинает плыть перед глазами, словно я проваливаюсь в тёплые лабиринты мягких бездонных снов. Мне самой было не ясно, почему я невзначай выдавила из себя столь легко эти слова, тем самым, дав согласие остаться. Минутой позже, я поняла, что с моим самочувствием не совсем хорошо. В такие минуты немочи нет желания совершать резких рывков куда-то, и хочется, чтобы кто-то позаботился о тебе. Жаль, рядом не оказалось мамы…
- Как же мне не хочется обещать тебе…. – Он сверкнул взглядом. – Наташа, ты в порядке?
- …. – не смогла я выдавить ни слова, падая куда-то.
Перед глазами повисла тёмно-синяя пелена, на миг мне послышался голос мамы. Я ощущала, как лечу куда-то вниз, и там, внизу, нет ни намёка на присутствие дна. Мои руки попытались сделать пару движений, какими пользуются нырнувшие глубоко под воду, чтобы всплыть и вдохнуть воздуха. Всё было тщетно. Я падала и падала. В ушах плыл вместе со мной монотонный шум, мягкий и веющий снами. Кругом было настолько темно: я жалела, что не имела возможности чем-нибудь посветить. Мне казалось: вечность засасывает моё сознание. Я летела вниз. Теперь я с юмором заметила (помирать – так с музыкой), что неплохо было бы в этом «режиме полёта» порыться в своём мобильном телефоне, даже позвонить кому-нибудь. Глаза закрыть я не могла (а есть ли у сознания глаза?) и «наслаждалась» скучным зрелищем, которое в памяти обозначилось как «чёрный квадрат Малевича», только не созерцаемый пред глазами, а затянувший в себя. Я хотела, было, с горя спеть что-нибудь бранное этому пространству, но очнулась, ощутив что-то похожее на приземление.
Мои глаза быстро распахнулись, как дверь комнаты, которую спешно пытаются покинуть. Я лежала на диване у Вадима дома (как мне хотелось вдруг оказаться в своей комнате в городе на своём любимом диване). Все предметы плыли стройным хороводом: старенький шкаф придвигался к углу, угол убегал к окну, а окно…. Мой взгляд наткнулся на приветливое лицо Вадима, прилёгшего с краю от меня и «сверлящего» взглядом потолочную гладь, будто пытаясь там отыскать какую-то важную для него деталь, скрытую для посторонних взглядов. Я тихо поинтересовалась, прикрывая глаза (меня всё ещё кружило):
- Что со мной произошло?
- Обморок, скорее всего. - Тихо пояснил он, всё так же, не отрываясь от потолка, будто там, и в самом деле, что-то интересное творится для него одного (это я заметила, не глядя). Мне не понравилось, что он развалился бесцеремонно у меня под боком, пользуясь моим, так сказать, обмороком, поэтому не без возмущения прозвучал мой вопрос:
- А почему ты улёгся тут?
- Я ждал, пока ты очнёшься, - проговорил он задумчиво. Он даже не шевелился.
- Можно было просто посидеть рядом, - принялась я придираться к нему.
- Какая ты ворчливая! – Он отвлёкся от процесса своих размышлений, не исключено, что на тему потолков и всего, что с ними связано. Хотя, лучше бы и дальше выводил в уме «формулу идеального потолка».
- Я забочусь о тебе, капризная. А если бы ты дёрнулась и упала на пол, как бы я себя чувствовал? - Вадим посмотрел на меня с умилением, повернувшись на бок лицом ко мне, подложив руку себе под голову. От него по-прежнему несло холодком, но взгляд согревал. Он сиял, глядя на меня.
- Дай мне свою руку, - улыбнулась я. Мне почему-то показалось необходимым подержать его руку.
- А ты меня не съешь?! – захохотал он, не сумев изобразить смущение, и протянул мне свою длинную кисть. («Благородная кисть», - подумала я тогда.) Что его могло привлечь в такой девушке, как я, для меня оставалось тайной. Я наверняка знала, что Настя тут была ни при чём. Может, это судьба? Но не слишком рано ли? Эх, а разве она знает слово «рано» или «поздно». Я отчаянно воевала с мыслями, которые пытались сблизить нас. Он находился так близко со мной, что стоило сделать хоть шаг навстречу ему…. Нет, всё это могло бы плохо закончиться: я вернулась бы домой с разбитым сердцем! Он поразительно красив и умён, мне и теперь не верилось, что он такой же человек, как я, Настя и даже Олег, коего я приравнивала частенько к представителям парнокопытного скота. Вадим особенный. Он загадка. И нет никакой судьбы: он просто интересуется мной, как чем-то новым в его жизни. Время листает книгу жизни человека очень быстро, а иногда вырывает самые лучшие страницы из неё, присваивая себе, а нам остаётся только горевать о том, чего не вернуть никогда, не вырвать из мёртвой хватки того существа, которого ни увидеть, не потрогать не можешь.
В который раз я крепко задумалась, окунув пристальный взор в одну точку. Вадим смотрел на меня, а я держала его руку, что успокаивало меня, как перебирание чёток. Мне стало неловко, и я заговорила с ним с удивлением:
- Как могут быть такими холодными руки?
- Моя особенность, - гордо заявил он, не переставая разглядывать моё лицо. Я боялась, что он не так меня поймёт, если я буду глядеть ему прямо в глаза, и поэтому уставилась на его кольца. На указательном пальце левой руки, расположившейся своей ладонью к моей, красовался перстенёк из серебра с камешком невероятно глубокого синего цвета. На следующем пальце было целых два кольца: одно, вроде, серебряное охватывало палец сверху (не обычно), а другое, тоже из такого металла напоминало кольцо, что на указательном пальце. Разглядев все эти вещицы, я задумчиво отметила:
- Интересно, обычно все мои друзья утверждают, что мои руки, как ледышки, но в сравнении с твоими…
Боковым зрением я уловила, что он заинтересованно наблюдал, как я разглядываю его руки. Я уже немного жалела, что прикоснулась к его ладоням: я смущалась уже в сотый раз, - но выпустить его прохладную руку всё-таки не решилась. Я подняла глаза: Вадим пристально вглядывался в моё лицо, словно изучая его. Мне так и хотелось выдать что-либо наподобие этого: « Узоров на моём лице нет!»
- А мне кажется, что твои руки горячие, а мои тёплые! Лично для меня твои руки самые-самые тёплые и очень красивые! Да что там красивые?! Они идеальны!
- Оправдываешься? – пошутила я, опустив последний комплимент.
- Говорю, как есть. Мне приятны твои прикосновения, не хочется отпускать твою ручку. - Вадим нежно обхватил мои пальцы, томно заглянув в глаза. Я разволновалась (даже коленки предательски пробрала лёгкая дрожь), но не совершила попытку выдернуть свою руку. Чтобы избавиться от некомфортного чувства, я взялась шутить над ним:
- В жаркий летний денёк у тебя не бывает проблем с пивом. Ведь так?
- В смысле? – повёл он задорно бровью.
- Обычно пиво быстро нагревается в руках, если его недолго продержали в холодильнике…
- Ага! – Он понял ход моих мыслей. – Ты подкалываешь меня! Думаешь, что моими руками можно пиво охлаждать! Какая же ты…
- Нехорошая? – дополнила я вопросительно, вспоминая, как мы дурачились с Настей, прогуливаясь не так давно. Он усмехнулся, но ничего не дополнил.
Вадим пристально глядел на меня, а я, как заколдованная, на него. Улыбка почти сошла с его тонких губ. Я поняла, что у него было явное намерение меня поцеловать (такими глазами не смотрят на друзей) и в отчаянии разрушила эту романтичную минуту:
- Может, сходим куда?
Он, словно очнувшись, подёрнулся и улыбнулся, делая вид, что его не о чём не спрашивала. Я сделала, в свою очередь, вид, будто подумала, что он не услышал заданный мной вопрос, и повторила снова:
- Может, выйдем на улицу? Пройдёмся?
- Полежи немного. Тебе силы нужны! - Вадим отпустил мою кисть, которую слегка пробирала дрожь, и заботливо провёл своей прохладной ладонью вниз по глади моих распущенных волос и прикоснулся к шее. Мурашки побежали по телу. Мне хотелось совершить рывок вверх и убежать от него, а тело, будто издевалось, не слушалось меня. Я лишь отодвинулась немного и, мягко обхватив его запястье,
- Давай, подождём до вечера. Тем более что сейчас зверская жара, а часов после восьми станет прохладнее, и можно будет долго прогуливаться на свежем воздухе. – Мягким тоном продолжил Вадим. Он не сдвинулся с места – так и лежал рядом, пожалуй, испытывая меня на прочность. Мне не хотелось признавать, что он больше, чем нравится мне. Я вглядывалась в его черты: наступало тревожное чувство того, что я словно всю жизнь знакома с ним, а в груди изнутри подпирало что-то воздушно-тёплое, отчего приятно немели запястья и кончики пальцев.
- Я не голодна…. - от такого напора заботы мне захотелось несколько покапризничать. Я медленно поднялась с дивана. В глазах теперь исчезла круговерть – это, безусловно, радовало меня. Он встрепенулся и следом встал и перешёл к окну. У меня не было желания на него смотреть, потому что я знала, что, если наши взгляды и на этот раз пересекутся, то я проиграю «битву», отведя смущённый взор в сторону, или попаду в его объятья. Он сложил руки за спину и так принялся маячить у меня перед глазами. Потом он резко остановился и, блеснув взглядом, будто ему в голову пришла какая-то удачная мысль, спросил:
- А яблочко?
У него до того был забавный вид, что я невольно расхохоталась.
- Ты чего? – заметил он моё спонтанное веселье и озарился загадочной улыбкой (его, так сказать, фирменной улыбкой с приподнятой бровью). Я продолжала хохотать, а когда меня отпустило, ответила:
- Уговорил – неси яблочко!
Он направился в сторону кухни медленным шагом, оглядываясь на меня полными удивления глазами. Выражение его лица, словно задавало риторический вопрос: «Что-то не так, мисс?!» Я хихикнула снова, при этом, чувствуя, что действительно «что-то не так», совсем не так. Не сегодня так завтра что-то случится. Что-то нехорошее. И снова тревога, при которой то хохочешь до потери памяти, то начинаешь рыдать, будто сирота казанская.
В доме стояла тишина. Практически никаких звуков не доносилось до меня. Вадим так неслышно подкрался ко мне, что когда он окликнул меня, чтобы вывести из лабиринта мыслей, я резко подпрыгнула.
- Ну, ты и дёрганная! – подчеркнул он. - Держи, пожалуйста! - Он подал мне сочный плод и, приблизившись, еле ощутимо прильнул губами к моему тёплому лбу. Я замерла: в груди надавило с новой силой. Я тихонечко опустилась на диван с глубоко задумчивым видом, словно вспоминая о чём-то весьма важном.
- Ты напугал меня: я не слышала, как ты подошёл! – возмутилась наигранно я.
Я не получила ответа и добавила с нежностью в тихом голосе:
- Спасибо, что заботишься обо мне…. – Я посмотрела на него, присевшего рядом и бросившего взгляд куда-то в сторону. В ответ он и на этот раз промолчал и сдержанно улыбнулся, кивнув и не глядя на меня. Его гладкие густые локоны разбросались по груди, плечам и спине. Меня уже который раз стали одолевать мысли о том, что Вадим не просто нравится мне, от чего кружилась голова, что-то сдавливало лоб и хотелось плакать.
Меня терзало ещё вот что: я не могла простить Насте её безучастность, когда Олег буквально выгнал меня из дома, и то, что она сидела, не выронив ни слова, пока я собирала вещи, хотя Олег находился на улице! Тупое молчание и пустой взгляд! Как же человек, находя своё счастье, быстро забывает о тех, кто нуждается в его внимании! Как дешёвое радио на батарейках, приволокла она меня в эту глушь и бросила за ненадобностью! Ещё до этого лета у меня был серьёзный повод задуматься о нашей дружбе, но я почему-то поздно спохватилась.
Мне стало грустно, так грустно, как было в октябре прошлого года, когда, казалось, я не доживу до ноября. Это был кошмар.
