Арысь-поле
Сказочное, быстрое, как ветер, существо, в которое обратилась молодая женщина, коварно заколдованная злой мачехой-ведьмой.
Арысь-поле сделалась предводительницей звериной стаи, только изредка, по ночам, прибегала домой, чтобы покормить своего ребенка.
Три ночи только и могла Арысь-поле превращаться в женщину, а потом должна была убежать за тридевять земель — и только ее и видели! К счастью, муж красавицы похитил у ведьмы чародейный прутик, трижды ударил им заколдованную жену — она перекинулась через голову и вновь обернулась той же красавицей, еще лучше прежнего.
Асилки (осилки)
В беллоруских преданиях это неукротимые богатыри, подобные волотам. Им было под силу ворочать скалы, создавать реки и озера, корчевать столетние дубы. Случалось им освобождать из пещер пленников, похищенных чудовищным Змеем. В конце концов асилки стали помышлять о единоборстве с самим Всевышним, и он великанов уничтожил.
Аспид
По повериям древних, это крылатая змея, которая нос имеет птичий и два хобота. В какие края летать она повадится, те места опустошит. Живет аспид в горах каменных и на землю никогда не садится: только на камень. Его невозможно убить стрелою, можно только сжечь.
Аспид напоминает Змея Горыныча русских сказок, а также василиска — чудовищного змия, убивающего одним взглядом, и Ехидну — деву змееголовую, которая, по древнему преданию, родила от Геракла Артоксая, Липоксая и Колоксая — трех родоначальников скифских племен, а значит, отчасти, и прапредков славян.
Аука
Это дух леса, который, в отличие от прочей нежити, не спит ни зимой, ни летом. Сам Аука маленький, пузатенький, щеки надутые. Живет он в избушке, проконопаченной золотым мохом, вода круглый год от талого льда, помело — медвежья лапа. Зимой ему особое раздолье, когда лешие спят! Любит он морочить голову человеку в зимнем лесу, отзываться сразу со всех сторон. Того и гляди заведет в глушь или бурелом. Вселит надежду на спасение, а сам водит до тех пор, пока не утомится человек и не уснет сладким морозным сном, обо всем забыв.
Бабай
Злой ночной дух, старик с котомкой или большим мешком, в который он якобы забирает непослушных детей. Когда приходит ночь, бабай из огорода или из леса приходит под окна и сторожит. Услышит капризы, детский плач — начинает шуметь, шуршать, скребется, стучит в окно. Правда, он всего лишь пугает непослушников и никого не крадет: зачем ему лишние хлопоты?!
Баенник (банник)
Живет этот дух в крестьянской бане за каменкой или под полком, на котором парятся. Хотя он Невидим, его движение в куче неопаренных веников можно услышать ночью.
Всему честному народу известен баенник за духа недоброго, а порою и злого. Баенник всегда моется после всех людей, обыкновенно разделяющихся на три очереди, а потому четвертой перемены, или четвертого пара, все боятся: в эту пору моются черти, лешие, овинники, русалки. Сунется неосторожно человек — "он" накинется, станет бросаться горячими камнями, плескаться кипятком; если не убежишь умеючи, то есть задом наперед, может совсем запарить, а все будут думать, что просто угорел человек.
Добиваются расположения баенника тем, что оставляют ему кусок ржаного хлеба, густо посыпанного крупной солью. А чтобы навсегда отнять у него охоту вредить, приносят в дар черную курицу. Выстроив новую баню, такую курицу, не ощипывая перьев, душат (а не режут) и закапывают под порогом. Полезно также оставлять в кадушках немного воды и хоть маленький кусочек мыла, в углу — веник: баенники любят внимание и заботу!
Впрочем, несмотря на то, что "баня парит, баня правит, баня все исправит", она издревле признается нечистым местом, а банище — и вовсе поганым. Ни один добрый хозяин не решится поставить на месте сгоревшей бани избу: либо одолеют клопы, либо мышь испортит весь скарб, а там жди и нового пожара!
Словом, баенник, этот маленький, тощенький, беззубый старикашка, людей ну никак любить не хочет!
На ночлег банный пускает в том случае, если путник вежливо попросит у него позволения: "Хозяинушко-батюшко! Пусти ночевать!" Такого прохожего банник охраняет от всякой нечистой силы. Был случай, когда леший хотел однажды затаскать человека в бане, а банник не позволил: "Нет, нельзя, он у меня просился!" У банного хозяина спрашивают разрешения, когда желают истопить баню: "Банный хозяин, дай мне баню истопить!" — и так трижды.
Белая баба
Носительница болезни; дух судьбы; образ смерти. Чтобы белая баба не вошла в дом и не причинила несчастья, под крыльцом зарывали кобылью голову, вешали косу над воротами или на верхнем косяке дверей, втыкали под матицей можжевеловую ветку, приколачивали к порогу подкову.
Перед кончиной умирающий иногда видел смерть в образе женщины, одетой в белое. Странница в белом — вестница судьбы; со свечкой в руках она внезапно появляется перед путниками и предсказывает будущее.
Болотняник
Дух болота, живет там с женой и детьми. Жена его — болотница, дева, утопшая в болоте. Болотняник — родич водяного и лешего. Он выглядит как седой старик с широким, желтоватым лицом. Обернувшись монахом, обходит и заводит путника, завлекает его в трясину. Любит гулять по берегу, пугать идущих через болото резкими звуками, вздохами; выдувая воздух водяными пузырями, громко причмокивает. Болотняник ловко подстраивает ловушки для несведущих: кинет лоскут зеленой травы, или корягу, или бревно — так и манит ступить, а под ним — трясина, глубокая топь! Ну а по ночам выпускает он души детей, утонувших некрещеными, и тогда на болоте перебегают-перемигиваются блудячие синие огоньки.
Болотница
Это родная сестра русалкам, тоже водяница, только живет она на болоте, в белоснежном цветке кувшинки с котел величиной. Она неописуемо прекрасна, бесстыдна и прельстительна, а в цветке сидит, чтобы спрятать от человека гусиные свои ноги, вдобавок — с черными перепонками. Завидев человека, болотница начинает горько плакать, так что всякому хочется ее утешить, но стоит сделать к ней хоть шаг по болотине, как злодейка набросится, задушит в объятиях и утащит в топь, в пучину.
Вампир
В мифологии южных славян вампир — один из самых зловредных духов. Голова у него непомерно большая, со множеством глаз, крылья как у филина, и вместо пальцев на ногах страшные когти. Питается кровью живых людей и домашнего скота.
Ведьма (ворожея)
Это старинное наименование злых колдуний происходит от древнего слова "ведать", то есть знать, и родственно с благозвучным словом "ведунья". В эпоху матриархата все женщины считались ведуньями, ведьмами, знающими особые, запредельные тайны. И по сю пору знахарки ("знать" — то же, что "ведать") наделены уменьями исцелять даже и те болезни, от которых отступаются доктора! Но поскольку темному уму излишнее знание в другом человеке всегда кажется чем-то подозрительным и даже опасным, с течением времени представление о ведьмах очень изменилось.
Их приравнивают к сказочным бабам-ягам, живущим в избушках на курьих ножках, где они, по сказанию, вечно кудель прядут и в то же время "глазами в поле гусей пасут, а носом (вместо кочерги и ухватов) в печи поваруют".
Ведьм обыкновенно смешивают с колдуньями и представляют себе не иначе как в виде старых, иногда толстых, как кадушки, баб с растрепанными седыми космами, костлявыми руками и с огромными синими носами.
Ведьмы, по общему мнению, отличаются от всех прочих женщин тем, что имеют маленький хвост и нладеют способностью летать по воздуху на помеле, кочергах, в ступах и т.п. Отправляются они на темные дела из своих жилищ непременно через печные трубы и, как все чародеи, могут оборачиваться в разных животных, чаще всего в сорок, свиней, собак и черных кошек. Одну такую свинью били чем попало, но кочерги и ухваты отскакивали от нее, не причиняя вреда, пока не запели петухи.
Вообще все сведущие люди советуют бить ведьм тележной осью и не иначе, как повторяя при каждом ударе слово "раз" (сказать "два" значит себя сгубить, так как ведьма того человека изломает).
Чаще всего ведьмы подвергаются истязаниям за выдаивание чужих коров, что они делают, приняв облик черной свиньи, или ласки, или лисицы. Обиженные крестьяне утешают себя возможностью поймать злодейку на месте преступления и изуродовать, отрезавши ей ухо, нос или сломавши ногу после того и деревне не замедлит обнаружиться баба с подвязанной щекой или прихрамывающая на ту или другую ногу).
Ведьмы имеют чрезвычайно много общего с колдунами, находятся между собою в постоянном общении вот для них-то и изобретены "Лысые горы" и шумные игры шаловливых ведьм с веселыми и страстными чертями). Умирают они, мучаясь в страшных судорогах, вызываемых желанием передать кому-нибудь вою науку, и у них точно так же, как у колдунов, после смерти высовывается изо рта язык, необычайно длинный и совсем похожий на лошадиный. Затем начинаются беспокойные ночные хождения из вежих могил на старое пепелище (на лучший случай отведать блинов, выставляемых за окно до законного сорокового дня, на худший — выместить запоздавшую и неостывшую злобу и свести неоконченные при жизни расчеты с немилыми соседями). Наконец, спокаивает их точно так же осиновый кол, вбитый в могилу.
На Афанасия-ломоноса (18 января) знахари ведьм со Руси гонят, гласит народное сказанье. Недаром говорят, что умеючи и ведьму бьют! Житья нет там, куда овадится летать ведьма, — вот и приходится кланяться знающему человеку, просить помочь в горе, ызволить из беды.
Всего охотнее берутся за это дело знахари в афанасьевские морозы: во время них, по преданию, "летают ведьмы на шабаш и там теряют память от излишнего веселья".
Приглашенный на изгнание ведьмы знахарь ночью приходит к зовущему — сведомы об его приходе только большак-хозяин с хозяйкою: без соблюдения этого условия ничего не выйдет, по уверению знахарей.
В полночь приступает вещий гость к выполнению бряда: начинает заговаривать трубы — так как ведьмы влетают в жилье только этой, проторенною дорогою.
Под "князек" забивает он клинья, рассыпает по "загнетке" заранее собранную из семи печей золу и после этого отправляется к деревенской околице. Здесь он тоже сыплет золу, приговаривая невнятные слова никем не записанного заговора.
Рассказывают, что ведьма, желая нанести кому-нибудь вред, влетает в трубу; но как только будет труба заговорена, то весь дом и двор уже свободны от ее проказ.
Знакомые с преданиями суеверной старины люди знают в точности путь, избираемый ведьмами в их полетах на шабаш и с шабаша. Прежде всего летят они на-полдень — к Лысой горе, а оттуда тянет их на закат. Западную изгородь сельскую и заговаривают знахари, призванные изгонять ведьм. Подлетит ведьма, только что вылетевшая из заговоренной трубы, сунется к изгороди, а тут ей свободного ходу нет: или бросится лихая за тридевять земель от села, или разобьет себе голову, если только ступит босою ногою на рассыпанную золу семипечную.
Одаривают знахаря всяким добром за его мудреную работу.
Вий
У древних славян насылатель ночных кошмаров, видений и привидений. В этом он родственен Нияну, царю адскому.
Наши сказки знают могучего старика с огромными бровями и необычайно длинными ресницами: брови и ресницы так густо у него заросли, что совсем затемнили зрение; чтобы он мог взглянуть на мир, нужно несколько силачей, которые могли бы поднять ему брови и ресницы железными вилами. Этот чудный старик напоминает малороссийского вия — мифическое существо, у которого веки опускаются до самой земли, но если поднять их вилами, то уже ничто не утаится от его взоров (слово "вии" означает ресницы). Народное предание о вие знакомо всякому, кто только читал Гоголя; однако некоторые любопытные черты не вошли в его поэтический рассказ. В Подолии, например, представляют вия как страшного истребителя, который взглядом своим убивает людей и обращает в пепел города и деревни; к счастью, убийственный взгляд его закрывают густые брови и близко прильнувшие к глазам веки, и только в тех случаях, когда надо уничтожить вражеские рати или зажечь неприятельский город, поднимают ему веки вилами. В таком грандиозном образе народная фантазия рисовала себе бога-громовника (деда Перуна): из-под облачных бровей и ресниц мечет он молниеносные взоры и посылает смерть и пожары...
Водяной (водовик, водяник)
Живет он в водоворотах рек, прудов и озер или в омутах — но тогда зовется омутник, или в болотах — тогда именуется болотником, а на нижней Волге и вовсе величают его — стерляжий царь. Это про него сказано: "В тихом омуте черти водятся"! Особенно любит забираться на ночлег под водяную мельницу, возле самого колеса, оттого в старину всех мельников непременно числили колдунами. Однако есть у водяных и свои дома: в зарослях тростника и осоки выстроены у них богатые палаты из ракушек и самоцветных речных камушков. У водяных есть свои стада коров, лошадей, свиней и овец, которых по ночам выгоняют из вод и пасут на ближних лугах. Водяные женятся на русалках и красивых утопленницах. Когда В половодье от весеннего таяния снегов или от долгих проливных дождей выступит река из своих берегов и стремительным напором волн поломает мосты, плотины и мельницы, крестьяне думают, что это водяные подпили на свадьбе, предались буйному веселью и пляскам и в своей гульбе разрушили все встречные преграды. Ну а когда жена водяного должна родить, он принимает вид обыкновенного человека, является н город или деревню, приглашает к себе повивальную оабку, ведет в свои подводные владения, а потом щедро награждает за труд серебром и золотом. Рассказывают, что однажды рыбаки вытащили в сетях ребенка, который резвился и играл, когда его опускали в сетях в воду, но томился, грустил и плакал, когда приносили в избу. Ребенок оказался детищем водяного; рыбаки отпустили его к отцу с условием, чтобы тот нагонял им в сети как можно больше рыбы, и это условие было соблюдено.
Впрочем, если водяной идет в люди, пусть и приняв человеческий облик, его легко узнать, потому что с левой полы его постоянно капает вода: где бы он ни сел, место постоянно оказывается мокрым, а начнет причесываться — и с волос струится водица.
В своей родной стихии водяной неодолим, а на земле сила его слабеет. Но уж на реках все рыбы ему подвластны, все бури, штормы и ураганы: он бережет пловца — или топит его, дает рыбаку счастливый улов — или рвет его сети. Случается, что рыбаки, подымая невод, вытаскивают вместе с рыбою и "водяного чуду", который тотчас же разрывает сеть, ныряет — и уводит за собою всю добычу. Один рыбак, завидев, что река несет мертвое тело, взял утопленника в лодку, но, к его ужасу, мертвец вдруг ожил: вскочил, захохотал и бросился в пучину. Так подшутил над ним водяной.
Обыкновенно он ездит на соме, а потому в некоторых местностях рыбу эту, "чертова коня", не советуют употреблять в пищу. Однако пойманного сома не следует бранить, чтобы не услыхал водяной и не вздумал отомстить за него. При дневном свете водяной большей частью скрывается в глубине, а в ночном сумраке выплывает: то в образе огромной обомшелой щуки, а то в своем истинном виде. Тогда можно увидеть, что при молодой луне волосы его свежи и зелены, будто водоросли, а на исходе месяца — седы. Так же меняется и возраст водяного: при рождении месяца он молод, на ущербе — стар.
Вынырнет водяной лунной ночью из волн, обмотается тиной, наденет на вострую голову шапку из куги (есть такое безлистое водяное растение), оседлает корягу и поплывет проказить. То хлопает по воде ладонью — и звучные удары его слышны далеко по плесу. То среди совершенной тишины вдруг где-нибудь заклубится, запенится вода, из нее выскочит водяное чудо и скроется, а в тот же миг в полуверсте от этого места вновь заклубится волна, вновь выставляется голова водяного... В ночную пору частенько дерутся водяные с лешими, отчего идет по лесу грохот и треск падающих деревьев, громко раздается во все стороны плеск волн.
Над теми людьми, которым судьба определила утонуть, водяной получает таинственную власть, которой ничем нельзя избегнуть, поэтому иные суеверы не решают оказать помощь тонущему: все равно, мол, от судьбы не уйти!
Подобно домовому, который все тащит из соседских кладовых и амбаров в собственный дом, водяной ухитряется перезывать к себе рыбу из чужих рек и озер.
Летом он бодрствует, а зимой спит, ибо зимние холода запирают дожди и застилают воды льдами. С началом же весны, в апреле, водяной пробуждается от зимней спячки, голодный и сердитый, как медведь: с досады ломает он лед, вздымает волны, разгоняет рыбу в разные стороны, а мелкую и совсем замучивает. В эту пору гневливого властелина реки ублажают жертвами: поливают воду маслом, даруют гусей — любимую птицу водяного, могущественного, пугающего — и в то же время озорного и веселого.
Волкодлак
В славянской мифологии оборотень — это человек, обладающий сверхъестественной способностью превращаться в волка. Колдуны могли обернуть волками целые свадебные поезда! Самый удивительный и таинственный герой русского эпоса, Волхв Всеславлич, умел превращаться в волка и рыскать по дремучим лесам, одолевая в одно мгновение невероятные расстояния, так что могло показаться, будто он находится в нескольких весьма отдаленных местах одновременно.
Мощь волкодлаков бывает такова, что они вызывают лунные затмения во время своих превращений!
Оборотням помогает чудодейная тирлич-трава. А еще, чтобы превратиться в волка, надо слева направо перекинуться через двенадцать ножей, воткнутых в осиновый пень. Когда захочешь снова стать человеком — перекинуться через них справа налево. Но беда, если кто-то уберет хоть один нож: никогда уже волкодлак потом не сможет обернуться человеком!
Дворовой
Почти то же, что домовой, только живет сей дух не дома, а во дворе, и отдает он все свое внимание не людям, а скотине. Нрав его порою бывает злобен: дружит он только с собакой и козлом, а тех животных, которых невзлюбил, мучает беспощадно: эта скотина спадает с тела, не ест, грива у ней спутана, хвост в репьях, общипан... Чтобы устрашить пакостника, иные хозяева вешают на потолке убитую сороку, так как дворовой ненавидит эту птицу. Однако не век же ей висеть! Лучше уж с дворовым дружить, а этой дружбы добиться нетрудно, если ему кое в чем потакать: не держать, например, белых кошек, белых собак и сивых лошадей (соловых и буланых он тоже обижает, а холит и гладит только вороных и серых). Если же случится так, что нельзя отказаться от покупки лошадей нелюбимой масти, то их вводят во двор не иначе как через овчиную шубу, разостланную в воротах шерстью вверх. Не придется дворовому по нраву новый конь — загоняет до смерти ночью, приглянется — гриву ему в косички заплетет, будет холить, чистить, корму сам подбросит.
Не любит дворовой ни телят, ни овец, поэтому хозяйки спешат унести новорожденных в избу, чтоб дворовой "не изломал", не погубил. Там ягненка или теленка надобно скорее сунуть головою в устье печи: как говорится, "подомлить", сроднить с домом. Теперь он уж свой, теперь о нем заботу дворовой на себя возьмет.
Нередко хозяева терпят беды от ссор, какие заводят между собой соседние дворовые. Как-то раз один злой дворовушко позавидовал своему соседу, доброму дворовушке: у того и коровы сыты, и у лошадей шерсть лоснится... Злой провертел дыру в чане, в котором добрый дворовой возил в полночь с реки воду в конюшню. Лил потом добряк воду, лил в чан и все ждал, пока она сравняется с краями, да так и не дождался и с горя повис под нижней губой лошади сосулькою в виде маленького человечка.
Мужику, который сумеет угодить дворовому, удача за удачею: покупает он дешевле всех, продает с прибылью, рожь его цветет невредимо, в то самое время, как у соседей побита градом, — и так далее. Дворовой и лешему не даст потешиться в хозяйском саду, и ведьме не позволит задаивать хозяйских коров — он устраняет всякий убыток и противодействует замыслам нечистой силы.
Поздней осенью, 8 ноября по старому стилю, а по нынешнему — 21 (в Михайлов день), знающие хозяева спешат ублажить и задобрить дворовых, если хотят не ссориться с ними, если хотят, чтобы во дворе все было по-доброму в предстоящую зиму. "Не ублажи дворового до Михайлова дня — он уйдет со двора, а на свое место пришлет лихого (то есть черта)!" — говорят люди. А потому рано поутру, до белой зорьки, старая бабка должна вынести чашку с пивным суслом и поставить ее на поветь (крышу над двором). Затем, перед полуднем, хозяину следует сесть на лошадь, любимую дворовым, и ездить на ней взад и вперед по двору, в то время, как старуха, стоя на крыльце избы, будет махать во все стороны помелом, приговаривая: "Батюшка дворовой! Не уходи! Не разори двор, животину не погуби! Лихому пути-дороги не кажи!" После этого помело обмакивают в дегтярницу, и где-нибудь на подворье проводится дегтем по стене полоса. Это, по объяснению ублажающих дворового, означало "отмечать на лысине у дедки зазубрину". Завидев эту зазубрину, лихой чуть ли не за версту обходит двор домохозяина, строго блюдущего обычай старины, когда все жили в ладу и с дворовыми и с домовыми.
Домовой
Живет этот дух и по сю пору в каждой деревенской избе, да не каждому об этом ведомо. Зовут его дедушкою, хозяином, суседкою, но это все он — хранитель домашнего очага, незримый помощник хозяев. Конечно, он может и во сне щекотать, и греметь по ночам посудою, или за печкой постукивать, но делает это больше от озорства. Главное же дело его — досмотр за хозяйством. Домовой видит всякую мелочь, неустанно заботится и хлопочет, чтобы все было в порядке и наготове: подсобит работящему, поправит его промах; ему приятен приплод домашних животных и птицы; он не терпит излишних расходов и сердится на них — словом, домовой склонен к труду, бережлив и расчетлив. Если ему жилье по душе, то он служит этой семье, словно в кабалу к ней пошел. За эту верность в иных местах его так и кличут: доможил. Зато ленивым и нерадивым он охотно помогает запускать хозяйство, мучает людей до того, что давит по ночам чуть не до смерти или вовсе сбрасывает с постелей. Впрочем, помириться с рассерженным домовым не трудно: стоит только подложить под печку нюхательного табаку, до которого он большой охотник, или сделать любой подарочек: разноцветный лоскут, горбушку хлеба... Если хозяева своего суседку любят, если живут с ним в ладу, то нипочем не захотят с ним расстаться, даже переезжая в новый дом: поскребут под порогом, соберут мусор в совок — и посыплют его в новой избе, не приметив, как с этим мусором перебирается на новое место жительства "хозяин". Только надо не забывать принести ему на новоселье горшок каши и со всем возможным уваженнием сказать: "Дедушка домовой, выходи домой. Иди к нам жить!"
Кого домовой всерьез не любит, это пьяниц и простоволосых женщин: по его старинным воззрениям, каждая замужняя женщина должна непременно носить платок. А какая рачительная хозяйка ему понравится, о той он денно и нощно печется: во сне наплетёт ей на голове несчетно маленьких косичек. Ей хлопотно: поди расчеши потом, а ему радость — приукрасил свою любимицу. Оттого еще зовется он лизун.
Редкий человек может похвалиться, что видал домового. Для этого нужно надеть на себя в Пасхальную ночь лошадиный хомут, покрыться бороной, зубьями на себя, и сидеть между лошадьми целую ночь. Если повезет, то увидишь старичка — маленького, словно обрубочек, всего покрытого седенькой шерстью (даже ладошки у него волосатые), сивого от древности и пыли. Иной раз, чтобы отвести от себя любопытный взор, он примет облик хозяина дома — ну как вылитый! Вообще домовой любит носить хозяйскую одежду, но всегда успевает положить ее на место, как скоро понадобятся вещи человеку.
Порою домовой до того не терпит, когда за ним подсматривают, что по его указке лошади начинают бить задом по бороне и могут до смерти забить нескромного и любопытного. Гораздо проще домового не увидеть, а услышать: его плач и глухие сдержанные стоны, его мягкий и ласковый, а иногда глухой голос. Иной раз ночью в образе серой, дымчатой кошки навалится на грудь и давит: это он. Тому, кто проснувшись, поспешит спросить его: "К добру или к худу?" — он ответит человеческим голосом, но тихо, словно ветер листьями прошелестит. Часто гладит он сонных своею мягкой лапою, и тогда не требуется никаких вопросов — и так ясно, что это к добру. Если слышится плач домового, даже в самой избе, — быть покойнику. Когда умирает кто-то из домочадцев, он воет ночью, выражая тем свою непритворную печаль. Смерть самого хозяина предрекает домовой тем, что, садясь за его работу, прикрывает голову его шапкою. Перед чумою, пожаром и войною домовые выходят из села и воют на выгонах. Если идет большая нежданная беда, "дедушка" извещает о ее приближении, веля собакам рыть среди двора ямы и выть на всю деревню...
Если у трубы на крыше заиграет в заслонку — будет суд из-за какого-нибудь дела и обиды. Обмочит кого-то домовой ночью — заболеет тот человек. Подергает женщину за волосы — остерегайся, жена, не вступай в спор с мужем, не то побьет. Загремит домовой в поставце посудой — поосторожнее обращайся с огнем, не урони искру.
К радости суседка скачет, песни мурлычет, смеется; иногда, поигрывая на гребешке, предупреждает о скорой свадьбе.Вот он каков, славянский домовой, несомненно добрый бог и древности, и современности, заботник, хранитель домашнего очага, незримый помощник хозяев — и озорник.
Зеркалица
Так называется душа зеркала, его обитательница и властительница. Зеркалица живет в том мире отражений, который меняется всякий раз с отражаемой картиною. Зеркалица незрима ни для кого, она вообще не имеет определенного облика: то, что видит перед собою Зеркалица, такой вид она и принимает. Зеркалица привязывается к месту своего обитания так же крепко, как и домовой: она любит глядеть на знакомые лица, знакомые предметы. Когда все спят, бессонная Зеркалица иногда забавляется тем, что показывает сама себе все, что ей за день запомнилось, поэтому сведущие люди не советует смотреться ночью в зеркало: мало ли что там можно увидеть! Зеркалица живет в тустороннем мире, а потому ведает будущее. Она охотно готова его предсказать, но тут существует для нее слишком много запретов, а потому Зеркалица может только открыть суженого девице в ночь святочных гаданий или напророчить судьбу младенцу... чем напугает его если не до смерти, то уж точно до падучей. Потому и нельзя ни в коем случае показывать ребенка в зеркале. Если в доме кто-то умирает, Зеркалица страшно беспокоится, тоскует и зовет к себе исчезнувшего: показывает его лицо в зеркале, как бы приманивая к себе. Душа покойника, которая первые три дня не покидает своего прежнего жилища, также непрочь явить свой облик и отразиться в зеркале. Невзначай увидеть такое может любой другой обитатель дома. Тут мудрено не умереть от страха! Поэтому и ведется обычай завешивать зеркало платком, когда в доме покойник.
Зеркалица не любит нечистой силы и нипочем не желает принимать ее облик, оттого домовые, кикиморы, вострухи, намные и прочие нечистики, а также привидения в зеркале не отражаются. Если это все-таки происходит, значит, Зеркалица порчена злым колдуном, попала в его полную власть и сделалась враждебна людям. Ежели в комнатах несколько зеркал, владычицы их ревнуют хозяев друг к дружке и норовят соперницу испортить, насылая на нее пагубу на свой сверхъестественный, неведомый людям манер. Тогда зеркала тускнеют, трескаются, искажают изображение. Самая большая радость для Зеркалицы — это когда ее зеркальце пускает солнечных зайчиков. В тот краткий миг, пока солнышко глядит в зеркало, его обитательница покидает свои пределы, вырывается на свободу в наш мир и, сделавшись как бы частью дневного светила, успевает оглядеть безмерные дали земли и Вселенной, а потом возвращается в свое зеркало освеженной, обновленной и счастливой.
Кикимора
Пращуры наши почитали ее злым божеством ночных кошмаров, а позднее — недобрым духом крестьянской избы. Родится она у красной девицы от Змея Огненного, а потому проклята еще до своего рождения. От этих проклятий детище пропадает из утробы матери, и нечистая сила переносит ее за тридевять земель, к злым колдунам, где оно и нарекается кикиморой, злым летучим духом. К семи годам вырастает заклятое детище, научается всякому недоброму волшебству. С виду кикимора тонешенька, малешенька, голова с наперсточек, а тулово не толще соломинки. Но, несмотря на свое убожество, видит она далеко по поднебесью, скорей того бегает по земле.
Никем не знаючи, пробирается кикимора в крестьянскую избу, никем не ведаючи, поселяется за печку. Отсюда и выходит она по ночам, чтобы проказить с веретенами, прялкой, вязаньем, начатой пряжей. Берет бабье рукоделье и садится на своем излюбленном месте — в правом от входа углу, подле самой печи. Сидит ли, прядет ли кикимора — беспрестанно подпрыгивает на одном месте. Только и слышно, как свистит на всю избу веретено, крутятся нитки. Впрочем, хоть кикимора и прядет, толку от ее работы нет. Перепутает нитки, скомкает куделю, а потом уберется за печку, чтобы и там стучать коклюшками, пугая малых детей.
Но это еще ничего — так, озорство! Вот если привидится она с прялкой на передней лавке, быть в доме покойнику. И если кого невзлюбит — всех из избы выгонит своими причудами. Ничто кикиморе не по сердцу: и печь не на месте, и стол не в том углу, и скамья не по той стене. Принимается она все бросать, швырять, перестанавливать. Так же плохо, если уйдёт она из избы жить в курятник. Всем курам перья повыщиплет! Можно, конечно, в курятнике повесить "курячьего бога" — это камень с природной сквозной дыркою. Можно все в избе перемыть настойкой горького корня папоротника: кикимора его очень любит и за угождение может всех оставить в покое. Hо самое лучшее и надежное — призвать на Герасима-грачевника (4 марта по старому стилю) знахаря и особыми, потайными заговорами изгнать непрошенную гостейку!
Леший (лесовик, лешак)
Есть он в каждом лесу, особенно любит еловые. Одет как человек — красный кушак, левая пола кафтана обыкновенно запахнута за правую, а не наоборот, как все носят. Обувь перепутана: правый лапоть надет на левую ногу, левый — на правую. Глаза у лешего зеленые и горят, будто угли.
Как бы он тщательно ни скрывал своего нечистого происхождения, ему не удается это сделать: если посмотреть на него через правое ухо лошади, лещий отливает синеватым цветом, так как кровь у него синяя. Бровей и ресниц у него не видно, он корноухий (правого уха нет), волосы на голове зачесаны налево.
Леший отличается от прочих духов особыми свойствами, присущими ему одному: если он идет лесом, то ростом равняется с самыми высокими деревьями. Но в то же время, выходя для прогулок, забав и шуток на лесные опушки, он ходит там малой былинкой, ниже травы, свободно укрываясь под любым ягодным листочком. Но на луга, собственно, он выходит редко, строго соблюдая права соседа, Называемого полевиком или полевым. Не заходит лецщй и в деревни, чтобы не ссориться с домовыми и баенниками, — особенно в те, где поют совсем черные петухи, живут при избах "двуглазые" собаки (с пятнами над глазами в виде вторых глаз) и трехшерстные кошки. Зато в лесу леший является полноправным и неограниченным хозяином: все звери и птицы находятся в его ведении и повинуются ему безответно. Особенно подчинены ему зайцы. Они у него на полном крепостном праве, по крайней мере, он даже имеет власть проигрывать их в карты соседнему лешему. Не освобождены от такой же зависимости и беличьи стада, и если они, переселяясь несметными полчищами и забывая всякий страх перед человеком, забегают в большие города, причем скачут по крышам, обрываются в печные трубы и прыгают даже в окна, — то дело ясное: значит, лешие целой артелью вели азартную игру и побежденная сторона гнала проигрыш во владения счастливого соперника.
Настоящий леший нем, но голосист: умеет петь без слов и подбодряет себя хлопаньем в ладоши. Поет он иногда во все горло (с такой же силой, как щумит лес в бурю) почти с вечера до полуночи; он не любит пения петуха и с первым выкриком его немедленно замолкает.
Носится леший по своим лесам как угорелый, с чрезвычайной быстротой и всегда без шапки.
Лешие умеют хохотать, аукаться, свистать и плакать по-людски, и если они делаются бессловесными, то только при встрече с настоящими, живыми людьми.
Лешие не столько вредят людям, сколько проказят и шутят, и в этом случае вполне уподобляются своим родичам — домовым. Проказят они грубо, как это и прилично неуклюжим лесным жителям, и шутят зло, потому что все-таки они не свой брат крещеный человек. Самые обычные приемы проказ и шуток леших заключаются в том, что они обводят человека: то есть всякого углубившегося в чащу с целью собирать грибы или ягоды, они либо "заведут" в такое место, из которого никак не выбраться, либо напустят в глаза такого тумана, что совсем собьют с толку, и заблудившийся человек долго будет кружить по лесу на одном и том же месте. Однако во всех таких приключениях леший все-таки не ведет людей на прямую погибель, как делает это настоящий дьявол. Притом от проказ лешего можно легко отчураться, конечно, прежде всего молитвой и крестным знамением, а затем при помощи известных приемов, которым учат с малолетства, по заповедям отцов и прадедов. Так, заблудившемуся рекомендуется присесть на первой же колоде, снять с себя и выворотить наизнанку носильное платье и затем в таком виде надеть на себя. Обязательно при этом также левый лапоть надеть на правую ногу или правую рукавицу на левую руку.
Если же в беду попали двое или трое, то им следует всем переменяться одеждой, предварительно выворотив ее наизнанку (в этом случае рекомендуется подражать обычаю того же лешего, у которого все навыворот и наизнанку). Можно точно так же вызволиться из беды, проговоривши любимую поговорку лешего, которую удачливые люди успели подслушать у него издали; "Шел, нашел, потерял". А кто спохватится закричать: "Овечья морда, овечья шерсть", перед тем лещий исчезнет с криком: "А, догадался!"
Бывают, впрочем случаи, когда все способы борьбы с Лешими оказываются бессильными. Это случается раз в год, в тот заповедный день, когда лешие бесятся (4 октября). В этот день знающие крестьяне в лес не ходят.
На Ерофея-мученика указано лешим пропадать или замирать.
Перед этим они учиняют неистовые драки, ломают с треском деревья, зря гоняют зверей и наконец проваливаются сквозь землю, чтобы явиться на ней вновь, когда она отойдет или оттает весной, и начать снова сови проказы все в одном и том же роде.
Вообще, побаиваясь злых и неожиданных затей лешего, лесной народ не прочь над ним посмеяться, а пользоваться его именем как ругательным словом вся крещеная Русь считает первым удовольствием ("Иди к лешему", "леший бы тебя задавил" и т.п.).
Миф о лещих недаром просуществовал на Земле тысячелетия. По народным воззрениям, леший служит как бы безсознательным оружием наказания за вольные и невольные грехи человека.
Например, леший на виду у всех унес мужика в лес за то, что тот, идя на колокольню, ругался непотребным словом.
Еще сильнее карает леший за произнесение проклятий, и если случится, например, что роженица, потерявши в муках родов всякое терпение, проклянет себя и ребенка, то ребенок считается собственностью лешего с того момента, как только замер последний звук произнесенного проклятия. Обещанного ему ребенка леший уносит в лес тотчас по рождении, подкладывая вместо него "лесное детище" — больное и беспокойное. В случае же, если каким-нибудь чудом заклятого ребенка успеют окрестить ранее, так что взять его сразу нельзя, то леший ждет до семи лет отрочества и тогда сманивает его в лес. (Лешему дана только одна минута в сутки, когда он может сманить человека.)
В лесу проклятые живут недолго и скоро умирают. А если и случится, что кто-нибудь из них, по усиленным молитвам матери, выживет, то находят его в самом жалком виде: ходит он одичалым, не помнит, что с ним было, и сохраняет полнейшее равнодушие ко всему, что его может ожидать при совместной жизни с людьми.
Деревенские слухи очень настойчиво приписывают лешим страсть к женщинам и обвиняют их в нередких похищениях девушек. Лешим также навязывают жен одинаковой с ними породы (лешачиха, лешуха) и детенышей (лешеня).
Оборотень
Приписывая превращения влиянию злого колдовства и в то же время признавая души человеческие за существа стихийные, способные менять свои телесные одежды, предки наши пришли к убеждению, что колдуны, ведьмы и нечистые духи могут превращать людей в различных животных. Убеждение это глубоко укоренилось у всех индоевро
