Проселочная дорога выбелена и высушена летним зноем. Поле - неспокойное, как море, - пышет жаром. Несколько заброшенных полусгнивших избушек доживают свой век там, где когда-то была целая деревня. Разбитая колокольня из красного кирпича поросла высокой травой. Маленькое старое кладбище прячется в березовой роще: истошно-голубые металлические оградки, на плоских посеребренных кружевных крестах - выгоревшие на солнце, выполощенные дождями убогие венки из искусственных цветов.
Мальчик с удовольствием ступает босыми ногами по горячей, твердой, звенящей дороге. Сухая жара обнимает его, как ватное одеяло. Приятно. По спине у Саши пробегают мурашки: он никак не может прогреться после длинной зимы, такой зябкой, сырой, "гнилой". Еще один шаг, и мальчик, будто прыгнув с разбега в деревенский пруд, попадает в волну холодного воздуха. Ребенок останавливается и оглядывается назад. Пейзаж неожиданно оказывается до отчаяния безрадостным: низкие серые тучи над пустым, холодным полем, стая ворон с криками кружит вокруг одинокого мертвого дуба, черная дорога скована первым бесснежным морозом. На придорожном валуне сидит высокий Старик в белой рубахе. Борода до пояса, длинные седые космы. В руках - маленькие гусли. Старик берет руку ребенка и проводит ею по струнам. Гармоничный, но глухой, застывший звук выходит из-под струн. Один раз и опять, и снова. Страшно.
Саша просыпается. Ничего нет: он дома, в теплой комнате. На соседней кровати спит старшая сестра. Темно. Мать осторожно движется по комнате, ложится и долго устраивается рядом со спящим отцом. Война еще не началась, поэтому отец живой, мама молодая, а Саша маленький. Как хорошо быть маленьким. Самым маленьким в семье. Он отворачивается к стене и закрывает глаза. Как мягко.
Ярко-голубые глаза Старика смотрят прямо в душу, но не улыбаются, Саше это не нравится. Он привык, чтобы взрослые улыбались. Раз улыбаются, значит, понимают, что Саша еще ребенок. Может быть, Старик не знает этого? Почему он не отпускает Сашину руку? Зачем ему эти гусли? Звуки струн не тают в воздухе, а мгновенно исчезают. Но Старик снова и снова проводит Сашиной рукой по струнам: он не хочет, чтобы гусли замолчали. Саша боится вырвать руку из прохладных пальцев Старика. Старших нужно слушаться. Мальчик отворачивается и опять оказывается в лете.
Бревенчатый домик на пригорке, зеленая лужайка. Сестра с подружкой сидят на бревнышке, подперев головы кулачками. Они нарядились в длинные сарафаны, на головах у них косыночки. Девочки смеются. Появляется белая как снег гусыня на коротких красных лапах. Она неуклюже ковыляет через лужайку, за ней вереницей шлепают желтые гусята. Раз, два, три, четыре, пять... Все, Саша умеет считать только до пяти, хотя гусят больше. Они очень хорошенькие, а вот гусыню Саша боится. Она может больно ущипнуть, так говорит Бабушка. Бабушка зовет его есть кашу: она сварила целый горшочек "для Шурочки", на весь день. Каша очень вкусная, теплая, желтая, масляная. Саша съедает весь горшочек сразу. Но Бабушка не сердится. Она еще сварит. Вечером они ложатся спать: Бабушка занимает почти всю кровать, а тоненький Саша пристраивается за ней - как за огромной горой. Ему совсем не тесно в этой уютной норке. По потолку шелестят мягкие тени. Голова начинает кружиться, глаза слипаются. Пора спать.
Кажется, Бабушка-печка ушла, а одеяло сползло на пол. Иначе отчего так холодно? Ах! Это опять Старик с гуслями. Но он не злой, хотя и не улыбается. Просто с ним все очень серьезно. Пошел снег: сначала мелкий, редкий, мокрый. Тучи становятся все темнее, а снежная пелена все гуще. Почему-то это приносит Саше облегчение. Как детские слезы. Как мамино прощение. Голова Старика, и без того белая, вся покрывается снегом. И плечи, и грудь. Лишь на гусли не ложится снег. Их струны сухи и тверды. У Саши ломит пальцы от прикосновения к ним.
Наконец, он просыпается. Боже мой, какой тяжелый сон ему приснился: будто ему семьдесят лет, и жизнь прожита. А ведь он еще ничего не успел сделать. Он еще маленький. Где же мама? Он бы выпил какао... или топленого молока с толстой поджаристой коричневой корочкой - пенкой. Нет, молока с пенкой у них нет, это Бабушка может приготовить его в глиняной кринке. Но для этого нужна печка, а в их квартире печки нет. Что это так сверкает в углу? Елка. Какая красивая. Удивительная комната: все в блестках, мишуре, гирляндах. Но это не те гирлянды, которые они вдвоем с сестрой мастерили из цветной бумаги, это настоящие электрические фонарики! Вот чудо! Он, оказывается, заснул, сидя на диване. Неужели он так устал? Рядом какая-то книга. Что это? "Ловля пресноводных рыб". Но как же он узнал, что это книга про рыб? Он ведь еще не умеет читать. На обложке нарисованы рыбы, поэтому все понятно без слов. Кто в доме может читать такую скучную книгу? Рыбу гораздо интереснее ловить самому, чем читать о том, как ловят.
Кажется, звонят в дверь. Он старается подняться с дивана, хотя это не просто для такого маленького мальчика: диван слишком высокий. Наконец, ему это удается, Саша подходит к двери и открывает ее. Зачем же он ее открывает? Мама ведь говорила, что сначала нужно спросить, кто там! Поздно! Дверь открыта. На пороге ребенок. У него темные кудрявые волосы, большие карие глаза и необыкновенно красивые длинные и пушистые ресницы. Как у девочки. Какое знакомое лицо. Может быть, это друг детства из деревни? Или кто-то из старой школы? - Кто там? Кто пришел? - слышится мамин голос из кухни, или не мамин? - Это ко мне, - шепчет Саша. - Завтра Рождество, Шурик, я принес тебе подарок, - говорит гость. - Я боюсь Старика, - жалобно говорит Саша, - он заставляет меня играть на гуслях. - Он больше не будет, не бойся его. Он не злой, он хороший, - говорит мальчик. Слова его звучат искренне, и Саша сразу успокаивается. Он знает, что мальчик его не обманет. Неожиданно Саша замечает за плечами у мальчика большие белые крылья с крупными как у той деревенской гусыни перьями. Гость объясняет: - Рождество скоро, праздник. У меня для тебя тоже есть наряд: на, бери. Мальчик протягивает Саше удивительный костюм, сшитый из тонкого светлого полотна с мерцающими звездочками. И два белых крыла, таких же, как у него самого. - Это настоящие крылья. Ты сможешь летать, - с гордостью объявляет он и заглядывает к Саше в глаза, в ожидании восторга и удивления. - Кто ты? Я знаю тебя? - Саша зачарован. - Я твой брат. Разве ты не помнишь меня? Ведь мы так часто играли вместе, когда были маленькими. Как же ты забыл? - отвечает мальчик. И добавляет: - Пойдем, Шурик, попробуешь полетать. А то ведь скоро Рождество. Старик заждался нас. И мама тоже.
