Удивительным человеком был Михей. Всё в его жизни шло как с будто бы с чей-то помощью. Даже за пределами родного села многие говорили об этой его особенности. И до сих пор в каком-нибудь глухом поселке можно такую фразу услыхать: "Выкрутился, аки Михей ему помог". А сам-то Михеюшка мельником был. Да таким работящим, что каждый день с первым лучом солнца на своей мельнице муку молоть начинал и так до самого заката. И вот как-то раз ночью проснулся Михей от такого чувства, будто пёрышком ему кто-то пятки щекочет. Ну, думает Михей, комарам али каким другим кровососущим гадам самое раздолье у спящих людей кровушку пить. Поворочался на лавке и опять захрапел. Спит он и видит сон, стоит он, значит, на берегу озера, что у его мельницы расположено, а на камне пред ним диво-дивное сидит, девица распрекрасная. Сидит, смотрит на него взглядом таким умильным.
- Ты кто такая будешь? - спрашивает Михей.
- Я русалка, приглянулся ты мне, Михеюшка.
Смекнул Михей, что неспроста ему сон этот снится, и говорит ей:
- На кой ляд я тебе сдался, дурёха озёрная, я вон человек живой, под Богом хожу, а ты тварь нечистая, семя бесовское.
- Ах, так ты за ласку да за доброту мою платишь мне, да?
- Да я тебя впервые вижу, рыбища! - воскликнул Михей.
- А ты не подумал, кто тебя всё это время оберегал, кто помогал во всех трудностях?
- Врёшь, врёшь ты мне, сам я справлялся, а ежели и помогал кто, так только Господь Бог.
- А давай спорить, я тебе помогать перестану ровно один день, а потом и посмотрим, кто помощник. Коли ты, так отстану я от тебя, а коль я - так будешь ты мужем моим на дне Шатун-озера.
Только вымолвила это, и сразу проснулся Михей. Сел лавку и начал думу думать, а ежели правда ей он всей удачей своей обязан. Посидел, подумал и решил, что не бывать ему мужем кикиморы проклятущей. Позавтракал и пошел муку молоть. И о сне-то уже своем подзабывать начал, как вдруг слетел жернов. Пошел он глянуть что за оказия приключилась, смотрит, а в жернове-то раки копошатся да водоросли лежат. Смекнул Михей, что не обошлось тут без новой его подруженьки. Костерил её всеми словами, какие знал, да и парочку новых придумал. Но ругань делу не помощник. Стал искать батог, чтоб всю эту дрянь повытаскивать, а батога-то и нету, везде смотрел, как будто шишок спрятал его. Начал руками доставать, да только сколько он вытащит, столько и прибавится. Умаялся, взмок весь Михей, а толку-то ноль. Ну, думает, тут ты, болотница, лишку дала. Пошел к знакомице своей, знахарке бабке Ерофеевне. Рассказал что да как, а она ему и говорит, ты, значится, возьми ружьё и заряди его солью четверговой, спрячься в меленке-то своей и жди, как появится среди раков чёрных синий рак, ты смотри не зевай, пали в него. Обернётся он тогда в лебедя белого и уплыть постарается, а ты в него обломок от коромысла кинь, обернётся он зайцем серым и в лес поскачет, а ты плюнь в ту сторону три раза, тут-то он и оборотится в девицу-то эту проклятую, начнет тебя умолять отпустить её, но ты заставь её сперва крест надеть. Как сделаешь всё это, так и избавишься от напасти.
Пришел Михей домой, взял ружьишко, зарядил его и уселся в углу. Сидит, ждёт и вдруг видит - среди чёрных раков синий копошится. Ну, прицелился Михей и выстрелил из обоих стволов. Оборотился рак в лебедя белого, но Михей не зевал, сразу вдогонку кинул обломок от коромысла. Превратился лебедь в зайца серого и пулей в лес поскакал, но Михей и тут поспел, плюнул в его сторону, и тут же рассыпался заяц. Подошел Михей к тому месту и видит - лежит девица из его сна, да только в сто раз краше, плачет, всхлипывает да всё просит отпустить её в глубь озера. А Михей всё по наущению делает. Говорит ей:
- Отпущу я тебя, дева озёрная, но только с одним условием, дай я на тебя крест надену.
Долго русалка отговаривалась, да только Михей вынудил её крест-то надеть. И как только надел он крест на нее, сразу она из девы водяной в девицу живую превратилась, да красы-то неписаной. Глаза свои открыла и говорит ему:
- Ты, Михей, меня из образа этого гадского вызволил, тебе на мне и жениться.
И пошла свадьба-гулянка по селу, много гостей там было, да все хмельные были, когда по домам разъезжались, жених с невестою друг на друга налюбоваться не могли. И я там был, мёд-пиво пил, а так как усов не было, то всё в рот попало.
