Р?звините, если это произведение РѕСЃРєРѕСЂР±РёС‚, чьи либо религиозные чувства.
Безлунная темная ночь воцарилась над сонным Нацеретом, черная длань распростерлась над Галилеей. Брел старец мимо хижины плотника, заглянул в отворенную дверь и завидел женщину, ликом чудесную, но мукой искаженную. Тужилась бедная, мучилась, а аще разродилась несчастная, то счастливее всех стала. Обняла она дитя свое, улыбнулась девичьей улыбкою, а старец говорит ей: «Ты его родила, матерью ему стала. Любишь его как часть себя, а они его отнимут и скажут, что не твой он сын, а всенародный. Не тобою рожденный, а Им. И что плоть твоя грешна, но дабы не разгневать Его, нарекут тебя Пренепорочной».
Прижала дева дитя свое к груди, да заплакала горестно.
Идет слепой старец дальше и приговаривает: «Придут к тебе старые и древние, придет к тебе троица, скажут, что узрели звезду твою на востоке горящую, нарекут царем и поклоняться, как Единому. И не будет у тебя ни детства, ни друзей. И всем ты будешь нужен, а толком - никому».
Бредет старец чрез горы, деревни и веси. Бредет и изо дня в день все незрячее становится. Видел он, как падали люди на колени, как молили о Спасении. Звали того, кто от гнета царского их освободит, кто путеводною звездой станет. Ибо были люди слабы и страшились правды.
Стоял старец у храма, да зрел незрячими очами, как молодой, да сильный, яростью праведной окрыленный, гонит торгашей проклятых из обители Его. И глаголет голосом зычным: «Возьмите это отсюда и дом Отца Моего не делайте домом торговли». Трепещет народ, бежит от бича его кусачего. А старец, молодому, приговаривает: «Гонишь ты из храма святого глупых торгашей, трусов, что на бедности людской наживаются. А они тоже в храмах под рясами кошелями позвякивают, Отцу молятся и людям пропуски в Царствие Небесное за золотой продают».
Махнул старец палкою – снова его никто не услышал.
Идет старик, дряхлеет день ото дня, но все бредет и не оступается. Видел, как на холме собрание вершится. Сидит молодой да праведный и вещает двенадцати своим спутникам, что на него глядят с восхищением: «Идите по всему миру и проповедуйте Истину, дабы каждый знал, верил и жил праведно спокойною душою».
А старец прокряхтел: «Велишь ты ученикам своим, дабы Истину они глаголили каждому люду: и простому и богатому. А они потом спрячут все книги, и заветы твои дозволено лишь избранным читать будет».
Не услышали его и в этот раз.
Все дальше и дальше на пути своем он продвигался. Одежды его истрепались, плоть дряхлела, а кости норовили рассыпаться прахом. Но шел старец, преград не ведая. Шел, как вода течет, да камни обходит и далече путь держит.
Ступал он босыми ногами по горячему песку, касался старческими пальцами неспокойных вод, обернулся и видит, собралися вокруг пророка, царем волхвами нареченного, гладные бедняки да оборванцы, тянут к нему трясущиеся руки, а он раздает каждому поровну и рыбу и укрух, дабы никто голодным не оставался. А старец знай себе, потрясает посохом и глаголет: «Вот кормишь ты голодных из рук, благословляешь пищу именем Отца своего – да не будет-де более на земле благословенной бедных и голодных. А они потом бедность восхвалять, и проповедовать будут, мы-де такие же, каким ты был. Не имущие и голодные. Да возлюбит нас Отче в первозданном виде, да простит нам грехи наши».
Едят бедняки, да старца не слушают.
Было дело, восседал старик за столом фарисея Симона, но не ел он, как все, а глядел на почетного гостя фарисева дома. Звали гостя пророком, почитали и уважали. Слушали его речи, затаив дыхание. Глядит старец, опустилась к ногам пророка женщина красотою наделенная необыкновенной, но знали все – грешница она. И смотрели все на то, как она ноги его слезами своими омывает, волосами своими отирает, да поцелуями осыпает. Дивились все, а пророк молвил: «Прощаю тебе грехи. Вера твоя спасла тебя, иди с миром». Только сидела женщина подле него, да все глаз не сводила.
А старец рек: «Любовь многих ты на любимого многими променяла. Нарекут тебя блудницею раскаявшейся, а на деле была ты простой женщиной, любви его алчущей, как природа твоя тебя научила».
Текла река, что брала начало у подножия горы Хермон, текла мимо Вифавара, через переправу. Стоял старец и глядел, как заходит в воды Иордана пророк, давно ему знакомый. Принимал он крещение от рук Предтечи, да приговаривал: «Крещением должен я креститься; и как я томлюсь, как сие совершится! Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа».
А старец шептал: «Вот как ты глаголешь, Миссия. А потомки толкуют иначе. С именем Господа на устах отправятся они на Восток, да на земли другие и будут убивать неверных, будут насильно крестить отрекшихся».
Сказал и ушел путь далече держать.
Но неминуем конец, как неминуем и закат любого дня, каким бы ярким не было солнце. Так и близилась кончина слепого старца, что народом не был услышан. Возлег он обессиленный на берегу свирепого моря, сбежался к нему обеспокоенный люд.
«Умру я сейчас, никем не понятый и не услышанный. Умру от старости, дряхлости, горя и слепоты. Говорите вы, что будет меня народ помнить, а я скажу – забудут, ибо забвению предана правда, коли кому-то, она неугодна».
Был ли старец услышан? Сами гадайте.
--------------------------------------------------------------------------------
Аще – когда
Таже - потом
Укрух – кусок хлеба
Нацерет – он же Назарет.
Фарисеи - религиозно-общественное течение в Иудее.
Предтеча – Иоанн Креститель
