Летавица - у русинов: злой дух в виде летящей звезды, принимающей на Земле образ человека, который чарует волшебными прелестями. Летавицы бывают женского и мужского пола. Последних в Малороссии называют Перелестниками. Русины, верят, что эти существа являются девушкам и юношам в уединении.(прим. переводчика)
ЛЕТАВР?ЦА
Гаврилко был хорошим и послушным мальчиком. За это его любили папа, мама и бабушка. А из-за того, что его все любили и баловали, он становился все лучше и милее. И жилось ему очень хорошо ...
Но однажды заболела его мать. Она была в поле, там ее застал большой ливень и промочил насквозь. Мама, как пришла домой, не сменила мокрой обуви на сухую, простудилась и сильно заболела. Она болела несколько недель, и не помогли ей никакие лекарства: умерла.
С тех пор Гаврилке стало жить плохо.
Папа все время был на работе, а бабушка такая старая и немощная, что ей тяжело было делать даже домашнюю работу, не то чтобы заниматься еще и Гаврилкой. Теперь часто он был голоден, часто был неумытым и непричесанным, спал на грязных подушках. Кроме того, он все время должен был помогать бабушке, чем только мог. Лишь на малую минутку садился за книгу, чтобы научиться тому хорошему, что написано в книгах, и чтобы стать умным, способным помощником папе, как завещала ему покойная мама.
Еще прошло немного времени - умерла бабушка. Совсем грустно и пусто стало в хате, как в пустыне. Гаврилко же остался уже почти совсем одиноким, без всякого ухода и подмоги. Папа приходил домой поздно вечером, обессиленный, печальный, недовольный. Уже больше он не играл со своим мальчиком, не рассказывал ему интересных сказок, не делал никаких игрушек. Напротив, все чаще он кричал на невинного Гаврилку, что он грязный, нестриженый, ободранный. То есть кричал не за то, что Гаврилко сделал что-то плохое, потому что мальчик не мог сам себя постричь или залатать старую одежду. Папа гневался на него из-за того, что чувствовал горе, ибо каждый человек, когда он в горе, становится несправедливым к другим и часто оскорбляет совсем невинных ...
И Гаврилко то понимал. Он не только не нарекал на свою судьбу, не только молча сносил незаслуженные невзгоды, а - наоборот - старался чем-то развлечь бедного папу, вызвать у него улыбку на лице.
Но только редко это ему удавалось ...
Однажды папа не пошел на работу. Остался он дома, чинил все, что было в дворе, чистил и прибирался в хате, повел к парикмахеру Гаврилку постричь, а сам хорошо выбрился. Вечером же, когда они пришли домой, посадил себе Гаврилку на колени, как бывало раньше, погладил его по головке и грустно сказал:
- Ну, сынок! Видно, что не можем мы сами прожить без мамы. Хорошая была у нас мама, только же она оставила нас, ушла на небо! ..
У папы заблестели глаза, и одна за одной побежали по щекам на усы мелкие слезы. Он вытер их платком и говорил дальше:
- Поэтому нужно нам вторую маму. Завтра ты ее получишь. Только, смотри, слушай ее, не перечь, люби ее, как и родную маму любил. И тогда тебе будет хорошо, и мне тоже ...
Гаврилко не знал, что и думать. Целую ночь не сомкнул он глаз. Ему было горько, что к ним придет "новая" мама, потому что он очень любил только ту, прежнюю, родненькую мать. Теперь же не понимал, как будет в состоянии он отдать ту свою любовь "новой", которой он даже еще не видел ... Но он был послушный и умный мальчик и понимал, что папа делает так для того, чтобы им обоим было лучше. Поэтому должен он слушаться отца, по крайней мере, если не для своего, то для его папиного, счастья.
На второй день воскресенье. Папа надел новый костюм, надел и на Гаврилку лучшую его одежку, а затем привел из церкви "новую" маму.
Была она совсем чужой Гаврилке, и он сразу увидел, что не заменит она ему родной. Но сначала "новая" мама была доброй к мальчику. И он угождал ей и всеми способами старался заслужить ее любовь.
Но недолго так тянулось. Быстро стала мачеха меняться. Перестала она его ласкать, никогда его не баловала, а потом уже и совсем на него не обращала внимания. Еще дальше начала уже его и ругать. И ругала за все, всегда была им неудовлетворена, за каждое его движение, за каждое слово кричала.
Когда он брал в руки книгу, - она уже кричала:
- И чего ты в эту книгу смотришь? Все равно будешь дураком. Только и норовит, чтобы ничего не делать. А я сама буду для тебя дрова таскать?
Между тем дров было полно возле печи, и топила она для всех, не только для Гаврилки ...
Когда же он вносил в дом дрова и, зацепившись за притолоку, ненароком упускал на пол поленья, она уже кричала:
- Бросай, бросай, разиня! Сказано: загадай дурню Богу молиться, то он и лоб розобьет! ..
Когда случайно за обедом у него из ложки падала на скатерть капля борща, она своей ложкой била его по голове, приговаривая:
- Тебе бы только со свиньями из корыта есть, а не за одним столом с людьми сидеть ...
И дальше, все становилось хуже. Казалось, что чем покорнее делался Гаврилко, тем больше ненавидела его мачеха. Особенно горько стало жить бедному парню, когда у мачехи родился сын. Тогда уже Гаврилке просто не было жизни в родной отческом доме. Все время работал он, не отдыхая, непрестанно. Пришлось и по хозяйству все делать, и ребенка ухаживать, а мачеха все его, только ругала, а часто и била.
Когда он стучал дверью, кричала, что он умышленно будит ребенка. Когда он ходил на цыпочках, - укоряла, что он крадется, как вор. Если же Гаврилко чего спрашивал, она обрывала его, чтобы он "не лез, куда его не просят", а когда он молчал - смеялась, что он сидит, как чучело ...
Невыносимо горько было от той напасти и несправедливости, что причиняла ему мачеха. А еще было хуже, что все меньше и меньше заступался за него отец. Потому, когда, бывало, он пробовал заступаться за сына, мачеха и его очень ругала, упрекала, плакала, мало не била ...
Поэтому и остался Гаврилко сам себе один-одинешенек. Даже товарищей не было у него меж ребятами, потому что не было у него за работой и времени за ворота выбежать. И только когда случалась свободная минута или мачеха куда-то шла со двора, только тогда парень мог свободно поплакать, упав на колени перед маленьким образком своей родной матери. И начал он ее просить-умолять, чтобы сжалилась она над ним и забрала бы к себе на небо, из этой тяжелой и трудной жизни.
А с высокого неба смотрела на бедствия своего любимого сына его родная матушка, и рай не казался ей раем. Долго не знала, что сделать, как его пожалеть, если уж нельзя от беды и несправедливости защитить. А потом начала она проситься у Ангелов, чтобы сделали ее Летавицею.
Летавицею же может быть только добрая-добрая человеческая душа, которая согласится принять на себя страдания невинных людей, которые они испытывают на земле. Тяжело то, очень тяжело, и хорошо знала о том Гаврилкина мать. Но не могла она вытерпеть, чтобы дальше получал ее любимый сынок только муки и страдания. Вот и стала она Летавицей, что приходит с неба блестящей звездой на землю в то место, где жестокие и несправедливые люди мучают или издеваются над другими людьми. Летит она ясной звездой, которую мы часто видим вечером. Спешит она на помощь несчастным, дает им сил в доброй надежде, подает им утешение в счастливом, радостном сне, стоя ночью над кроватью мученика. И тем берет на себя часть его горя, облегчает его страдания.
Вот и начала и Летавица прилетать к своему бедному сыну. Становилось ему легче на сердце, когда она была у его. Чувствовал он, что кто-то мягкий, ласковый, милый невидимый любит, приносит ему тепло и надежду, греет его измученную душу. Спокойно спал он ночью, а на личике его играла радостно улыбка. Видел во сне прекрасные Райские сады, видел блестящих птиц, голосистых и певучих, видел Ангелов в белых, сияющих одеждах, а между ними - и свою любимую маму. Неоднократно видел он ее одинаково: в темно-синих бархатных одеждах, поверх которых спускалась прозрачная, голубая кисейная наметка, протканая серебряными нитями. А над головой у нее пылала огненная, переливающаяся звезда.
Мамочка улыбалась ему, склонялась над его лицом, целовала, ласкала его, потешала и говорила, чтобы он был покорным и послушным, чтобы перетерпел все муки, не злился, не отчаивался. "Ибо на земле, - говорила она, - всегда так бывает, что после плохого приходит хорошее, а после хорошего - опять зло ..."
Только добро не приходило, а плохого становилось все больше ...
Однажды мачеха поехала к своим родственникам на крестины. Она пышно убралась, причепорилась напудрилась, стала такая шиковита, как городская дама. Несколько раз в это время наругала Гаврилку, что ей прислуживал, и, уходя, приказала ему смотреть ребенка, пока не придет домой отец.
Гаврилко сидел в темной хате у колыбели и мечтал о своей маме. У него горели надраные ухи и болела рука, по ней мачеха сильно ударила палкой. Он сидел и мечтал об одном: как бы ему скорее умереть, чтобы быть вместе с мамой ...
Вдруг он услышал в сенях тяжелые шаги: пришел его отец. Он был очень пьян. Последними временами это случалось нередко. Тогда, конечно, всем в хате не было жизни.
- Где мать? - Крикнул отец, еще стоя на пороге. - Почему не горит свет?
- Они пошли к соседям гостить, а мне велели смотреть ребенка и не велели светить свет, - тихо ответил Гаврилко.
Отец начал ругаться, схватил лампу и собирался ее засветить. Только же его пьяные руки тряслись, а ноги не держали тела. Он качался с боку на бок и черкал спичку за спичкой.
- Дайте я вам помогу, папа! - Сказал Гаврилко, подходя к нему.
Но было поздно. Отец очень качнулся и уронил зажженную спичку в керосин. Вспыхнул огонь. Гаврилко бросился к отцу, но тот оттолкнул его с такой силой, что мальчик попятился и полетел навзничь, прямо на колыбель. С размаху он ударился о перила колыбели. Колыбель перевернулась, а ребенок, как мешочек с сыром, ударил о пол ...
Гаврилко на мгновение потерял сознание. Когда он открыл глаза, то увидел перед собой огненную пелену, неподвижного ребенка на полу, а на дворе бегал весь горящий, отец ...
Мальчика сразу посетила мысль броситься в огонь, Сгореть там, умереть ... Но он еще раз взглянул на ребенка и не сделал так, как подумал. "Сначала надо спасти невинное создание", - мелькнула у него новая мысль. И он схватил своего неродного брата на руки и выскочил сквозь огонь во двор. Он услышал, как его попекло, еще видел, что к двор начали вбегать соседи, но дальше уже не видел ничего. У него закружилась голова, желтые круги побежали перед глазами, и бедный мальчик потерял сознание снова ...
И, когда Гаврилко лежал , вдруг перед его глазами блеснул новый свет. Это не было красное зарево пожара. Какой-то нежный фиаловый свет разлился вокруг него, и он так ясно, как никогда раньше, увидел свою любимую мамочку. Она склонилась над ним, взяла его головку себе на колени, все его окутала прозрачной голубой наметкой с серебряными прошивками.
- Мама! Мамочка! - Простонал мальчик. - Возьми меня с собой! Спаси меня! Я не хочу, не могу дальше жить! Все равно теперь мачеха убьет меня! ..
Летавица успокаивала его. Рассказывала ему о том, как живут в раю добрые души, как она стала Летавицей и каждую ночь приходит с неба на землю на помощь несчастным и пораженным. От той тихой, милой речи ему вдруг стало хорошо. В теле разлилось по жилам тепло. Гаврилко уже не видел, как догорало пожарище, не слышал, как кричала его мачеха над мертвым ребенком, не заметил, как совсем обожженного его отца понесли в больницу!
- Ну, мой дорогой! - Говорила ему матушка. - Поступает уже мое время: я должна возвращаться! Жди меня вечером! ..
- Мама! Возьми меня с собой!
- Не могу, сынок. Нет сил, ты должен жить. Перед тобой долгая жизнь, но ты не бойся. Уже скоро тебе станет лучше. К тому же времени я буду за тобой присматривать, прилетать к тебе с неба ...
Она обняла его и еще несколько раз крепко поцеловала ...
В соседнем дворе запел петух ...
- Прощай! - Сказала Летавица и взвилась с земли.
Напрягши все свои силы, малый Гаврилко ухватился ручонками за ее бархатное платье и так и застыл на нем.
Он услышал, как его легкое тело оторвалось от земли, как вокруг его овевает свежий утренней ветерок. Он увидел под собой свое село, на краю которого еще теплилось пожарище, увидел, как на востоке розовеет небосклон ...
- Сын мой, сын! Что ты сделал? - Услышал он отчаянный мамин голос. - Ты - живой, ты не можешь лететь со мной в Королевства Мертвых. А я уже не могу вернуться, не могу и пустить тебя, потому что ты тяжелый, как всякий человек, упадешь и убьешься ... Так будь же ты птичкой, птичкой ранней, что поет хвалу солнцу, когда оно восходит над землей! ..
Тогда Гаврилко почувствовал что руки его разомкнулись.
Еще миг один он видел звезду на лице мамы, а затем и звезда, и матушка исчезли, словно нырнули в сияние солнца ...
А он трепыхал малюсенькими крылышками ...
Счастливый, полный радости, напоенный безграничной волей, запел Гаврилко звонкие песни, все выше и выше поднимаясь вверх, к небу, к солнцу ... Вокруг себя он слышал такое же пение и видел, как, тоже трепыхают крылышками, летят к небу такие, как и он, маленькие птички - жаворонки ...
Так стал бедный Гаврилко жаворонком.
Каждое утро он взлетал над полем и пел свою звонкую, радостную песенку. А каждый вечер, когда уже собирался спать, видел он издалека, как по темному небу падала звездой Летавица, его любимая мамочка, которая спешила с добрым словом и счастливым сном к бедным детям. Он обращался к ней своим звонким голоском, а она улыбалась ему ...
А там, в селе, злая мачеха думала, что Гаврилко сгорел в пожаре.
