Часть 2
Василёк сидел у окна и учил таблицу умножения. Цифры глядели на него строго, и он подумал, что если предложить им поиграть, они, чего доброго, могут оскорбиться. Поэтому он прилежно запоминал их – вернее то, что с ними может произойти, если их умножать.
Свет, струившийся в окно, был золотистым и приятно-нежным.
- Не скучно? – раздалось сзади.
Василёк обернулся и увидел Водяного. Тот был маленьким, сидел на диванном валике и весело болтал ножками.
- Привет, - радостно воскликнул Василёк, вскакивая со стула.
- Привет, - весело отозвался Водяной. – Подожди, не кидайся ко мне, сейчас я увеличусь, и мы поздороваемся нормально.
Он поджал ножки, изогнулся причудливо и, спрыгнув с валика, стал нормальным – ну то есть почти с Василька.
Они пожали друг другу руки.
- А разве ты можешь появляться не из воды? – поинтересовался Василёк.
- Я могу появляться откуда угодно, - ответил Водяной. – К тому же, - добавил он, - вода дружит с воздухом, как мы с тобою.
Водяной подошёл к столу и глянул в учебник.
- А, таблица умноженья, - протянул он.
- Она такая строгая, - пожаловался Василёк. – Частично запоминается, а частично нет.
- Конечно, строгая, - сообщил Водяной. – Ведь ей же нельзя изменяться. А быть всё время одинаковой – скучища. Вот наша таблица умножения, для Водяных – та веселее гораздо.
- А есть и такая? – недоумённо спросил Василёк.
- Ага, - отозвался Водяной, сунул руку в карман и вытащил маленькую тетрадку.
Тетрадка тотчас раскрылась, и цифры запели мелодично…
Мы цифры милых Водяных,
Понятны мы для них одних.
Мы помогаем им в воде,
На суше и вообще везде.
Мы любим наших Водяных.
И нам не надобно других.
Другой – уже не Водяной,
Не понимает нас другой.
- А можно мне посмотреть? – спросил Василёк.
- Конечно, - ответил Водяной. – Только ты едва ли уследишь за ними.
И действительно – цифры в этой таблице перемигивались, менялись местами, надували крохотные воздушные шары и плескались в маленьком бассейне.
- Надо ж, - восхитился Василёк, стараясь поймать взглядом шуструю пятёрку.
- Но-но, - сказала пятёрка, - я же не бабочка, чтоб меня ловить.
Она бодро плюхнулась в бассейн, подняв фонтанчик крохотных брызг.
- Какой интересный бассейн! – воскликнул Василёк. – И как это всё умещается в твоей тетрадке?
- Но это же специальная тетрадка Водяного, - сказал Водяной. – Она и рассчитана именно на умещенье многого.
- А чего конкретно?
- О, чего захочешь!
Тройка, покачивая дужками, выскочила из крохотной бликующей воды и сбросила маленькую медузу на круглую голову девятки. Та фыркнула в ответ и отправила медузу дальше – по эстафете.
- Точно – по эстафете, - сказал Водяной. – Медузы любят эстафеты.
Шестёрка и восьмёрка плыли наперегонки.
- Ну, - предложил Водяной. – Не хочешь ли нырнуть в тетрадку Водяного?
- А можно? – недоумённо спросил Василёк.
- А почему нет? Что нам может помешать?
Он положил тетрадку на пол, и она, сверкнув синим, плоско приникла к шашечкам паркета. Картинки в ней замерцали как-то особенно ярко, и Водяной, взяв Василька за руку, спросил:
- Готов?
- Ага, - храбро отозвался тот.
- Тогда на счёт «три-четыре» прыгаем.
Василёк сосредоточился.
- Три-четыре, - произнёс Водяной.
И они прыгнули.
Лёгкая – будто весенняя – синева поплыла, покачиваясь, вокруг, то увеличиваясь, то уменьшаясь. Плавные медузы торжественно текли мимо, и цифры кидались в них крохотными шариками – перламутровыми и сиреневыми.
- А где они берут их? – спросил Василёк.
Он вспомнил, как дышал под водой, когда они посещали креветок, и сейчас, легко представив, что вода – это воздух, просто воспользовался предыдущим опытом.
- Они делают их из пузырьков, - ответил Водяной, отпустив руку приятеля, поскольку понял, что тот уже достаточно ориентируется в здешнем пространстве.
- А ты так умеешь? – поинтересовался Василёк.
- И ты тоже.
- Я? – удивился мальчик.
- Конечно. Просто пока не знаешь об этом.
- А когда узнаю?
- Уже узнал. Ну, лови пузырёк.
Как раз один, некрупный, проплывал мимо, и Василёк ловко схватил его.
- А теперь?
- Дунь на него, и всё.
Василёк дунул. Отливая сиреневым, пузырёк тотчас затвердел, и мальчик почувствовал, как в ладони лежит очень приятный тёплый шарик – причём уже перламутровый.
- Спасибо, - издал тонкую благодарность тот.
- Не за что, - ответил Василёк. И всё-таки поинтересовался: – А за что вы меня благодарите?
- Ну как… - ответил шарик, - мне же скучно всё время быть пузырьком. Хочется разнообразия. А сам я шариком стать не могу. Теперь кинь меня… хотя бы в ту медузу.
- А в тройку можно? – полюбопытствовал Василёк.
- Да хоть в девятку, - ответил шарик. – Главное кинуть.
И Василёк кинул.
Шарик, вычертив светящийся зигзаг, ловко залетел в полудужье тройки, она слегка обхватила его, и дальше уже они поплыли вместе.
- Вот так, - сказал Водяной. – Я же говорил, что ничего сложного в превращении пузырька в шарик нет.
Вода расступилась, разошлась, мерцая краями, и они плавно опустились на небольшую зелёную поляну. Тетрадка Водяного сложилась и спланировала к нему в карман.
Василёк потопал ногами, убеждаясь, что под ними самая натуральная, покрытая травою почва.
- Почва, - тихо сказал он. Но уже не удивлённо.
- Что ты говоришь, - переспросил Водяной, - почта?
- Да нет, - пояснил Василёк. – Я говорю – почва.
- Конечно, она всегда появляется, когда кончается вода.
- Но в данном случае вода вроде и не кончилась, - сказал Василёк, показывая на небольшой пруд.
- Да, мы воду прошли насквозь, но кончилась она в том смысле, в каком я убрал тетрадку в карман. А это, - Водяной кивнул головой в сторону пруда. – Начало новой воды.
Они подошли поближе к пруду. Он переливался жёлтыми и зелёными огнями.
- Так-так, - сказал водяной. – Огни жёлтые и зелёные – значит, домик Тюни неподалёку.
- Чей домик?
- Тюни, - объяснил Водяной. И добавил: – Пожалуй, стоит навестить её.
- А она не обидится? – неожиданно спросил Василёк, следуя рядом с Водяным. Они огибали пруд.
- Тюня-то? А на что ей обижаться?
- И вправду…
Лёгкие зигзаги обозначились в траве. Один двигался за другим, другой за третьим, и все вместе они образовывали весьма занятную колонну движущихся зигзагов.
- Надо ж, - сказал Василёк. – Я всегда считал, что зигзаг – это нечто, рисуемое ручкой или карандашом.
- Это особый вид зигзагов, - пояснил Водяной. – Движущиеся зигзаги. Они ползут только в известном им направлении. И никогда не взлетают, в отличие от овалов.
Чуть подальше из травы поднялись два крупных овала. Медленно и плавно поплыли они по воздуху, уменьшаясь в размерах, пока вовсе не исчезли. Зигзаги остановились и подняли остренькие мордочки.
- Бедные. - Пожалел Василёк. – Им тоже хочется летать.
- Нет-нет, - успокоил его Водяной. – Они вполне довольны своей – зигзаговой – участью.
- Да? – усомнился Василёк. – А можно их спросить об этом.
- Можно. Только они не ответят.
- Почему?
- Просто они не любят разговаривать. Их дело ползать. Но ты поверь мне, я знаю, они вполне довольны своей жизнью.
- А где же Тюня? - спросил Василёк, вспомнив цель их пути.
- Вот её домик, - сказал Водяной, указывая на длинную трубу, растущую прямо из земли. Вернее, из травы, ибо трава была здесь повсюду.
Труба отливала стальной белизной, но белизной тёплой, ласковой, хотелось погладить глянцевитый бок.
- А именно это и нужно сделать, - молвил водяной, демонстрируя умение читать мысли, которые и вовсе не касаются водных существ. – Иначе мы не попадём к Тюне.
Василёк погладил бок трубы, и она довольно замурчала в ответ, как кошка.
- Вот видишь, - сказал Водяной. – Оказывается, Тюня ждёт нас.
В боку трубы образовалась вполне уютная дверь, а за нею показалась лесенка – небольшая, ведущая вниз.
Приятели спустились.
Тюня – сама похожая на небольшую трубу и вся покрытая нежной, коричневой шёрсткой – сидела в трубообразном кресле.
- Здравствуй, Тюня, - сказал Водяной.
- Привет, Водяной, - ответила Тюня. – Кто это с тобой?
- Это мой друг – Василёк, ответствовал Водяной, а Василёк сказал Тюне: – Здравствуйте.
Он ещё не встречал ни одной Тюни, поэтому не знал, как к ней следует обращаться – на ты или на вы.
- Присаживайтесь, - предложила Тюня.
Было в комнатке ещё несколько кресел, тоже довольно вытянутых, и приятели присели. Вообще комнатка была несколько вытянута вверх, какой и должна была быть, поскольку помещалась в недрах трубы, и вся мебель – то есть стол, два шкафа и кресла - имели несколько трубообразный характер.
- Может быть, ты покажешь свою мордочку? – спросил Водяной.
Василёк поинтересовался тихо:
- Почему ты не сказал "лицо"?
Из коричневой шёрстки проступила мордочка – милая и забавная, напоминавшая хомячковую.
- У Тюнь не бывает лица, - сказала Тюня. – У них мордочки.
- А много вас вообще – Тюнь? – спросил Василёк.
- Пока мне известна одна – я сама. Но раз я есть – то должны быть и другие.
- Но если вы их никогда не видели, откуда же вы знаете, что у них не бывает лиц?
- Я сужу по себе, - здраво ответила Тюня. – То, что у меня есть, обозначается, как мордочка. Значит, если есть и другие Тюни – у них тоже будут не лица, а мордочки.
Тюня зажмурилась и чихнула.
- Будьте здоровы.
- А я всегда здорова, - сказала Тюня. И чихнула ещё раз.
- Почему же тогда вы чихаете.
- А я не чихаю, я издаю привычный Тюнин звук.
- Очень похоже на чиханье, - сказал Василёк.
- Возможно, - заметила Тюня, - в мире, из которого ты пришёл, это и называется чиханьем, а тут, у меня – это Тюнин звук. Ты же уже понял, что миры отличаются разным содержательным наполненьем.
- Чем ты занималась в последнее время, дорогая Тюня? – спросил Водяной.
- Тем же, чем и всегда, - ответила Тюня. – Сосредоточенно размышляла о мумриках.
- А кто это? – осторожно, чтобы не попасть впросак, спросил Василёк.
- Я и сама не знаю, - ответила Тюня. – Именно поэтому размышления о них требуют особой сосредоточенности.
- Но зачем размышлять о них? – не понял Василёк.
- Ну, во-первых, должна же я что-то делать. А во-вторых, именно потому, что я не знаю, кто такие мумрики, размышления мои носят абстрактный характер, то есть могут привести к интересным результатам.
Из шкафа раздался звук – глуховатый, поскрипывающий.
- По-моему, - предположил Василёк, - кто-то хочет выбраться на волю.
- И не в первый раз уже, - сказала Тюня. – Шкаф периодически издаёт этот звук, но никто не выходит.
- А нельзя ли открыть и посмотреть?
- Нельзя, - сказала Тюня и вздохнула.
- Почему?
- Но ты же видишь – Тюня трубообразная и пушистая, но у неё нет ни рук, ни ног. – Объяснил Водяной.
- Так давай мы с тобой, - предложил Василёк Водяному, – откроем шкаф.
- Это мысль. А, Тюня? Ты не хочешь, чтобы мы открыли шкаф?
- Попробуйте. Может быть, там таится нечто интересное.
Василёк и Водяной подошли к шкафу. Это был довольно большой, тёмный предмет, и казалось, что сделан он из могучих древесных корней. Василёк взялся за левую ручку, а Водяной за правую.
- Ну, на счёт – три-четыре, - сказал Водяной.
И они распахнули створки.
Пушистая горка съехала вниз и уютно устроилась на полу.
- Ах, я так и знала, - воскликнула Тюня. – Вот он – мымрик. Ну, наконец-то я вижу тебя.
Мымрик был желтоватого окраса, не крупнее маленькой собачки, и мордочка, подобная Тюниной, проступила у него на спине.
- Здравствуй, Тюня, - сказал он. – Вот мы и встретились. Я рад.
- А уж как я-то рада! – воскликнула Тюня.
- Видишь, Василёк, - сказал Водяной, - к чему приводят порой упорные размышления. Тот, о ком размышляешь, может появиться в реальности.
- Если это – Тюнина реальность, - сказал Василёк, закрывая свою створку шкафа.
А Водяной закрыл свою.
Мымрик приподнялся немного, встряхнулся, и быстро-быстро перебирая мохнатыми лапками, двинулся к Тюне.
- Уважаемая Тюня, - спросил Василёк. – А как же вы, если у вас нет рук и ног, двигаетесь?
- Тюням не положено двигаться, - ответила Тюня. – Им положено сидеть и размышлять.
Мымрик взобрался на Тюнино кресла, и она слегка подвинулась, освобождая ему местечко.
- Вот так. Вместе нам будет хорошо, - подытожила Тюня.
Мымрик засопел и, показалось, задремал.
- Но… - снова – весьма осторожно полюбопытствовал Василёк, - чем же вы питаетесь?
- Я питаюсь воздухом, - ответила Тюня. – Воздухом, который просачивается сквозь мою трубу-домик. Поэтому, друзья мои, хоть я вам очень признательна за мымрика, я не могу угостить вас.
- И не надо, - сказал Василёк. – Один наш знакомый джинн говорит, что самое важное – помогать другим, а вовсе не угощаться. Так что с нас довольно появления мымрика.
- Ах, какой умный джинн, - восхитилась Тюня. – Впрочем, так и должно быть. Джинны не бывают глупыми.
Водяной и Василёк одновременно поднялись с кресел.
- Дорогая, Тюня, нам пора. – Сказал Водяной.
- Да, теперь, когда у вас есть мымрик, вы будете совершенно счастливы.
- Спасибо, - сказала Тюня. – Это вы верно заметили. И если бы мымрик не заснул, думаю, он тоже сказал бы вам до свиданья. Но так как он спит, я скажу два раза – за себя и за него.
И она сказала.
Друзья ответили и пошли к лесенке.
Поднявшись по ней, Василёк погладил изнаночную сторону трубы, и они выбрались на зелёную поляну.
- Вот так и строится жизнь, - философически заметил Водяной. – Мы помогли Тюне, а кто-нибудь потом поможет нам.
На краешке пруда сидели две лягушки.
Они распевали песенку, широко открывая рты:
Мы лягушки, мы лягушки,
Мы весёлые подружки.
Любим делать мы прыг-скок,
Прыг – на Юг, скок – на Восток.
Ну а если встретим клевер,
Это, значит, будет Север.
А до Запада скакать
Неохота нам опять.
Прыг-скок, прыг-скок.
Вот он Запад, вот Восток…
Одна из лягушек подскочила и бодренько шлёпнулась в воду. Над водой раздалось недовольно:
- Вечно эти лягушки… Никогда не могут сидеть спокойно.
- Кто это? – удивился василёк
- Как кто? – ответил Водяной. – Пруд, конечно.
- Да? Никогда не доводилось купаться в разговаривающем пруду.
- А я не для купанья, - сказал пруд.
- А для чего тогда?
- Я для покоя. А эти лягушки-подружки вечно прыгают в меня. Какой уж тут покой!
Лягушка, прыгнувшая в воду, высунула мордочку и поинтересовалась у друзей:
- Не знаете ли, который час?
- Увы, - развёл руками Водяной. – Это нам неизвестно.
- А почему вас интересует время? – спросил Василёк.
- Потому что нам надо петь по часам.
Лягушка выбралась из воды и уместилась рядом с подружкой.
- Если мы переборщим с нашим пеньем – пруд вообще возмутится.
- Да уж, - сказал пруд. – Я бы предпочёл вовсе обойтись без вашего пенья, но раз уж вы тут живёте, ничего не поделаешь.
И он мелодично покачал небольшими волнами.
- Послушайте. – Сказал Василёк, обращаясь к лягушкам. – Если вас так интересует время, не стоит ли завести часы?
- Мы бы завели, - ответила одна из лягушек, - но у нас их нет.
- А если тщательно поискать? – предложил Василёк. – Часы должны быть где-нибудь в округе.
- Мы искали, - сказала вторая лягушка. – Искали внутри пруда и по берегам его. Даже допрыгивали до домика-трубы Тюни, но часов нигде не оказалось.
- Да, часы тут найти не просто, - посочувствовал лягушкам Водяной.
- Однако, - сказал Василёк, - если у вас нет часов, как же вы можете петь по ним?
- А мы чувствуем, - отвечали лягушки хором, - когда можно, когда нельзя.
- Тогда, - логично предположил Водяной, - может быть, вам вовсе не нужны часы?
- Может, - сказала одна из лягушек. – Но с часами всё же надёжнее.
- Не поискать ли нам, - наклоняясь к Водяному, предложил Василёк, – вдруг получится?
- Пожалуй, - согласился тот.
Для начала они обошли пруд. Часов нигде не было. Попадались мелкие камешки, ракушки, отливавшие перламутром, всякая всячина, но никаких часов – ни ручных, ни настенных – им не встретилось вовсе. Пруд мерцал золотисто. Лягушки молча глядели в него.
- Тогда поищем в лесу, - предложил Водяной. – В лесу чего только нет.
- Но где же лес? – спросил Василёк.
- А мы поступим по методу Тюни – представим лес, он и возникнет. Давай, зажмуривайся и представляй – тщательно и точно. На счёт три.
Водяной скомандовал, Василёк зажмурился, представляя лес, могучую сумму деревьев, тропки между них, замшелые валуны, красивые поляны…
- Всё, - услышал он голос Водяного, - можно открывать глаза.
Лес действительно сиял, переливался зелёными и золотистыми оттенками, и приятели двинулись к нему – что ещё им оставалось делать?
Они вошли под живую лиственную арку, и она заиграла лучами листьев, приветствуя их. Тропинки вежливо открывались, точно указывая куда идти.
- Но, - сказал Василёк, - часы же не растут на деревьях.
- А почему бы им не расти? – ответил Водяной. – Это же не простой лес.
Они вышли на маленькую поляну, где солнечные зайчики играли в чехарду.
- Привет, ребятки, - сказал Водяной. – Не встречались ли вам часы?
Зайчики остановились, и старший поглядел на Водяного.
- Идите туда, - он махнул лучиком – в гущу. Там они встречаются иногда.
- Спасибо, - сказал Василёк, и они пошли.
Валуны оказались на прежнем месте – то есть там, где их и представлял Василёк. Мох был красив, бархатист, и в нём барахтались разные забавные жучки и козявки.
- Ой, - раздался писк, и Василёк вздрогнул.
- Кто это?
- Это я – козявка, - сказала козявка. – А вы, как мы думаем, за часами, да?
- Ага, - ответил ей Василёк.
- Вообще-то меня зовут малявка. Но многие находят такое имя обидным, поэтому я обычно представляюсь козявкой. Идите по тропке, что начинается за нашими валунами. Думается, часы уже выросли. Вы их увидите.
На пятом – если считать от валунов – дереве, на нижней ветке росли весьма приличные – если иметь в виду их объёмы – часы.
- Итак,- резюмировал Водяной, - мы у цели. Но вот вопрос – как их снять?
- Нет ничего проще, - сказали часы, разрешая недоумение друзей. – Мы уже спелые часы. Отойдите немножко, и сейчас мы сорвёмся вниз.
- А вы не разобьётесь? – испугался василёк.
- Часы никогда не бьются, - ответили часы. – Иногда они только спешат.
Приятели отошли, давая часам возможность спокойно спуститься вниз. Совсем спокойно не получилось – был небольшой шум, но всё в целом прошло хорошо. В прямоугольном деревянном чехле, с милым хвостиком сзади часы стояли на тропинке и приветствовали друзей ходом своих стрелок.
- Чудесно. – Сказал Водяной. – Теперь – если вы не против – мы отнесём вас лягушкам.
- А зачем нас нести? – удивились часы. – Мы можем идти сами.
Они чуть приподнялись, и Василёк увидел их ножки – маленькие и аккуратные.
Пошли.
Часы бежали впереди, весело покручивая закорючкой хвостика.
Как только вышли из леса – он пропал.
- Ничего удивительного, - заметил Водяной. – Это же воображаемый лес.
Лягушки молча смотрелись в пруд.
- А вот и мы, - сказал Василёк. – Мы вам принесли, вернее, привели часы.
Часы сели на край бережка, прямо перед лягушками, и те обрадовано уставились на циферблат.
- Вот спасибо, - сказали лягушки хором, - теперь мы точно будем знать, когда стоит петь, а когда – помолчать.
И запели:
Мы с часами, мы с часами,
Веселее будет нам,
Будем петь мы по часам –
Так удобней, знаем сами.
Чтоб не беспокоить пруд,
Будем петь мы по часам.
Опа-ри-ру-ри-ру-рам,
Петь – такой весёлый труд.
- Чудесно, - сказал Водяной.
И Васильку как-то сразу ясно стало, что пора возвращаться домой.
- Но… как же мы вернёмся? Без джинна.
- О, на этот раз он нам не понадобится. Ведь у меня есть тетрадка.
Водяной вытащил из кармана свою тетрадку и, как раньше на полу, разложил её прямо на траве.
- Прощайте, прощайте, - прокричали лягушки.
- До свиданья, - вежливо сказали часы.
- Рад был познакомиться, - вежливо промолвил пруд.
Крохотный бассейн возник на тетрадном листе – крохотный, но абсолютно настоящий – было видно и слышно, как в нём живёт и плещется вода. Водяной взял Василька за руку, поинтересовался, готов ли тот, и, получив удовлетворительный ответ, бросил: "Ныряем."
И они нырнули.
Медузы вновь проплывали мимо них, плавные и торжественные, и цифры резвились вокруг, подтверждая собственные правила.
Путь был недолог – друзья, сухие и лёгкие, вынырнули в комнате Василька, а тетрадка лежала на полу.
Водяной нагнулся, поднял её и спрятал в карман.
- Вот так, - сказал он улыбаясь.
- Что ж, - произнёс Василёк с надеждой, – до будущих встреч?
- Непременно, - пообещал Водяной и, как в прошлый раз, когда они прощались, обратился в перламутровую капельку, которая испарилась с ладони Василька.
Часть 3
- Главное – контуры и силуэты, - говорил Водяной, удобно расположившись на диване.
На этот раз он выплыл из крана в ванной, приветствовал Василька, тут же увеличился, немного брызгаясь, и они перешли в комнату.
- Как это главное? – спросил Василёк. – Я как раз всегда считал, что главное – это то, что внутри этих самых контуров и силуэтов.
- Нет-нет, - сказал водяной уверенно. – Подумай сам, если бы не контуры и силуэты, то что бы могло наполнить их?
- А есть ли контуры у мечты? – полюбопытствовал Василёк.
- Пожалуй, - отозвался Водяной. - Хотя достаточно зыбкие, точно размытые дождём.
- А ты, как водяной, наверное любишь дожди?
- Дожди, пруды, ванны – вообще любую воду. Водяной не может без воды, - констатировал Водяной, подняв указательный палец.
- А ты говорил, что вода и воздух дружат, - напомнил Василёк. – Значит, ты и воздух любишь?
- Конечно. Дождик же капает из воздуха. Впрочем, и суша дружит с водою и воздухом – так что я и её люблю.
Он помахал ручками, и спросил:
- Ну, куда мы отправимся на этот раз?
- А из чего можно выбирать?
- О, из всякого. Впрочем, это всякое – всегда ограничено. В этом его суть, и от этого несколько грустно. Но мы с тобой грустить не будем, правда?
Василёк кивнул.
- Тогда отправимся в воздушную прогулку по крышам.
- Здорово, - восхитился Василёк. – А как мы это сделаем?
- Очень просто, - сообщил Водяной. – Просто лучше, чем сложно, я так полагаю. Сначала мы нырнём в трубы, и по ним, по воде – ты ведь не забыл правило, помогающее дышать в ней? – поднимемся вверх, выше и выше, и выскочим уже на крыше.
- Рифма получилась, - сказал Василёк. – Выше-крыши?
- А ты любишь рифмы? – поинтересовался Водяной.
- Никогда не задумывался, - честно признался Василёк.
- Ну, пошли.
И они отправились в ванную.
- Стой, - испугался Василёк – а вдруг прогулка сорвётся? Ты можешь уменьшаться и увеличиваться, а я-то как?
- Ну, я же с тобой, - успокоил Водяной. – Значит, всё получится. Бери меня за руку.
Василёк взял, и тотчас всё завертелось, закружилось; Василёк почувствовал, что он уменьшается, что было забавно, а вовсе не страшно, ибо его друг Водяной был рядом и уменьшался с такой же скоростью. Они синхронно вращались некоторое время, а потом с лёгкостью необыкновенной ввинтились в кран. Снова, как в прошлые разы, Василёк представил, что вода – это воздух, и задышал – совершенно свободно. Вода была повсюду, она несла их, качала, иногда замедляя движенье, потом накатывала новой волной, и они неслись, неслись. Было здорово.
Наконец новый гребень выбросил их на крышу – сухих и невредимых, маленьких, держащихся за руки.
- Уф, - выдохнул Водяной. – Ну, как тебе понравилось?
- Очень понравилось, - отозвался Василёк.
Они стояли посреди крыши, как будто посреди каменной поляны, и солнце играло весело-весело, и зайчики перемигивались с ними.
- Знаешь что? – сказал Водяной. – Я думаю, здесь не стоит увеличиваться. Это излишне.
- Так мы останемся маленькими? – уточнил Василёк.
- Ну да. По-моему это оптимальный вариант.
Один из зайчиков, только что перепрыгнувший через другой, разогнулся и заметил:
- Маленьким быть вообще приятней.
А спохватившись, добавил:
- Здрасьте.
- Здравствуйте, - ответил Василёк. – Не позволите ли поиграть с вами?
- Надо же, - удивился зайчик, - первый раз у меня спрашивают позволенья на это. Обычно нас просто используют в своих целях.
- Поиграй, поиграй, - сказал Водяной. – А я немножко полюбуюсь солнышком.
- Сегодня оно очень яркое, - отозвался зайчик. – Смотрите, как бы не натрудить глаза.
- Ничего, - ответил Водяной. – У меня водяные глаза и им ничего не будет от яркого солнышка.
И какое-то время Василёк играл с зайчиками – он прыгал с ними, резвился, догонял их, хватал в шутку – они были солнечно-пушистыми, очень приятными на ощупь – смеялся, бегал с ними наперегонки. Несколько зайчиков перепорхнули через край крыши и полетели куда-то, ловко растворившись в воздухе.
- Теперь, - сказал, наконец, старший, – нам пора прощаться. Спасибо за игру.
- И вам спасибо, - отозвался Василёк. – Мне ещё никогда не было так весело.
Старший построил всех зайчиков по росту – если понятие рост применимо к таким кругленьким и маленьким существам, скомандовал, и они взлетели, как небольшой косяк птиц. Через минуту их уже не было видно.
Водяной смотрел на солнце.
- Не слепит? – поинтересовался Василёк, подходя к нему.
- Нет, - ответил Водяной. – Водяные вообще могут долго смотреть на солнце.
Он перевёл взгляд на приятеля.
- Ну, - подытожил, - думаю, хватит теперь. Можно пойти погулять.
И они пошли.
Обогнули одну трубу и приблизились ко второй.
- Эта труба напоминает мне жилище Тюни, - сказал Василёк.
- Да, пожалуй, только её домик побольше.
Они подошли к трубе совсем близко, и из неё раздалось сопенье.
- Неужели и тут кто-то живёт? – удивился Василёк.
- А как же? – сказал Водяной. – Всюду кто-то живёт. Вероятней всего Хохрик. Или Мыхрик, - предположил он, подумав.
Сопенье усилилось, из трубы повалил серебряный пар, сменившийся брызгами, потом вытянулась мордочка и показалось всё тело – длинное, гладкое, крапчатое.
- Точно, - сказал водяной. – Это Мыхрик.
- А вы кого ждали? – спросил Мыхрик, сворачиваясь кольцом, наподобие собачки, и лапками протирая глаза.
- Возможно Хохрика, - ответил Водяной.
- Хохрики живут в норах, - сообщил Мыхрик. – Причём рытьё нор у них доведено до совершенства – они способны прорыть их даже в воздухе.
- Невероятно, - вздохнул Василёк. – А как они это делают?
Если бы у Мыхрика были плечи, он бы ими пожал, а так ему пришлось помахать хвостом.
- Честно говоря, я и сам не знаю, - отозвался он. – Они становятся невидимыми и вращательными движеньями прорывают в воздухе туннели. Потом загибают их, увенчивают чашечками и в них уже живут. Наверно, хорошо. Не знаю – никогда не встречал ни одного Хохрика.
- А вы, Мыхрик, живёте в трубе?
- Почему, не только. Но в основном – да.
Водяной почесал ладошку. Капелька, брызнувшая из неё, попала Мыхрику на нос, и тот облизнулся.
- Это была серебряная капелька, - сказал он. – Я больше люблю золотые. Они очень сладкие.
- Пожалуйста, - сказал Водяной. – Мне не жалко.
Он почесал другую ладошку, и капелька получилась золотой. Такой он и поднёс её Мыхрику – на ладошке, и тот слизал и поблагодарил.
- Вот, - прибавил он. – Можно считать и пообедали.
- Вам достаточно всего двух капелек?
- Вполне. Мы, Мыхрики, существа не привередливые. Особенно в дни, когда светит такое яркое солнце.
- Вы, Мыхрик, тоже любите смотреть на солнце? – спросил Водяной.
- О, конечно. Кто же не любит этого?
- Мой друг Водяной, - сообщил Василёк, - сегодня долго смотрел на солнце. Пока я играл с его зайчиками.
- Да, они часто тут прыгают. Но потом всегда улетают.
- А не слепит ли вас солнце? – спросил Василёк. - Я имею в виду, если долго смотреть…
- Нет, нет, - отозвался Мыхрик. – Для этого у меня есть специальные мыхриковы очки.
Он свистнул, и очки, забавно передвигаясь, вылезли из трубы и подкатились к друзьям, как маленькие сдвоенные колёса.
- Поздоровайтесь, - сказал Мыхрик.
Очки поздоровались вежливо, ибо это были не только мыхриковы очки, но и ещё очень вежливые очки.
- А я вообще не встречал невежливых очков, - заметил Василёк. – Но обычно они молчат.
- Мы тоже не особенно говорливы, - заметили очки.
- Вы? Разве вас двое?
- Нет, мы одни, - пояснили очки. – Но состоим из двух стёкол.
- Теперь, если вы не против, мы с очками поглядим на солнце.
- Мы не против, - отозвались друзья.
- Тем более, - сказал Водяной, - что и сами мы собирались прогуляться.
Очки закатились к Мыхрику на нос, и он стал глядеть на солнце. Очки при этом блестели, очень довольные.
А друзья пошли дальше – гулять по крыше.
- Смотри, - сказал Водяной. – Теперь ты сам можешь убедиться, что самое главное – это контуры и силуэты. Контуры домов и силуэты труб.
- Всё же, по-моему ты не прав, - ответил Василёк, – если бы были одни контуры домов, где бы мы жили? А ты сам?
- О, я б всегда нашёл себе убежище. Вернее, пристанище.
- А можно убежать из убежища в пристанище?
- Можно я думаю. Но не пробовал пока. А вот смотри, какой красивый силуэт трубы!
Кажется, силуэту понравилось, что говорят о нём. Он кокетливо повернулся, отделился от трубы и подплыл по воздуху к приятелям.
- А вы похожи на гобой, уважаемый силуэт, - сказал Василёк.
- Что ж, возможно, я когда-нибудь и стану гобоем, - ответил силуэт. – Но даже и теперь, когда я всего лишь силуэт, очень приятно, что я кому-то понравился.
Не спускаясь на крышу, он отвесил приятелям два очень изящных поклона и отправился путешествовать по воздуху.
- А он не вернётся к трубе? – поинтересовался Василёк.
- Нет, зачем ему это, - ответил Водяной. – А труба не будет переживать, она вырастит себе новый.
- Разве можно вырастить силуэт?
- А как же. Необходимо – если твой решил стать гобоем и отправился путешествовать по воздуху. И контур тоже можно вырастить. Если растить его хорошо, с нежностью, он будет весьма пушист.
По дороге – точнее, по крыше - им попадались то и дело мелкие камешки…
Василёк поинтересовался, откуда они здесь берутся.
- Они падают с неба, - ответил Водяной. И добавил – Когда никто не видит.
- А может быть, они и оживают, когда никого нет?
- Конечно, - ответил Водяной. – Но не только, когда никого нет. Смотри.
Он дунул – но как-то по-особенному, с брызгами, и камешки тотчас поднялись с мест и закружились хороводом.
- Как хорошо, что нас ничего не привязывает к месту, - верещали они, - как хорошо, что мы можем виться, как птички.
Они были разноцветные, и крыша озарилась малиново-золотистым сияньем, в котором проскальзывали зелёные крапинки.
Потом они организовались в подобие косяка, и, как до этого солнечные зайчики, улетели.
- Интересно, - им известно направленье, в котором они полетят?
- Пожалуй. – Отозвался Водяной. – А может, и нет. Главное, что они улетели.
- Вот скажи, - спросил мальчик, - мы путешествовали с тобой по воде, по крыше, а можно ли путешествовать по огню?
- Да, - откликнулся его друг. – Я же говорил тебе, что вода дружит с воздухом, значит и с огнём тоже. А я дружу со всеми. На то я и Водяной.
- И тебе не страшен огонь?
- Конечно нет. Огни вообще-то бывают разные. Тот, что я выращу сейчас – не страшен никому.
И Водяной щёлкнул пальцами, из которых тотчас выбросились снопы искр. Они увеличивались, переливались, в них замелькали дуги и полукружья, и огонь – полноценный огонь размером с куст – возник на крыше – рыжий, как лисий хвост.
- Досточтимый огонь, - обратился к нему Водяной. – Позвольте нам с другом слегка попутешествовать по вашим зигзагам.
- Пожалуйста, - ответил Огонь. – Заходите.
И, взявшись за руки, они зашли – так легко, как входят в дверь. Но двери у огня не было – была сумма разной длины коридоров, которые играли красным, жёлтым, оранжевым цветами, и выращивали на своих стенах невиданные цветы.
Василёк сорвал один из них, чтобы рассмотреть повнимательней. В середке у него был крохотный камушек, из коего и рос огнистый цветок.
- Увы, - сказал Водяной, - ты не сможешь взять его с собой. Такие цветы живут только внутри огня.
Они походили ещё немного, и, насладившись сполна разнообразными видами, какие дарил огонь, вышли из него наружу.
То есть на крышу.
- Спасибо, - сказал Водяной. – Нам очень понравилось.
- Не за что, - ответил огонь и погас – скорее быстро, чем медленно.
- Теперь, - предложил Водяной, - мы пролетим подземным коридором.
- Разве таким коридором можно лететь? Я думаю, скорее ползать.
- Ползать тоже можно, но летать удобней. Ну, раз-два.
Мальчик снова взял его за руку и зажмурил глаза, как попросил Водяной. А когда открыл их, вокруг были серые и черноватые стены – странные каналы переходили один в другой, и корни свешивались, как причудливые украшенья.
- А тут совсем не страшно, - сказал Василёк.
- Конечно. Страшного вообще не бывает. Всё осмыслено, надо только уметь видеть.
Шланг – тот самый, из финала их первого путешествия – возник на пути – он поднялся лоснистой, никогда никого не жалящей змеёй, выпустил немного воды в знак приветствия и спросил:
– Не хотите ли полететь на мне на крышу?
- О, это было б чудесно, - сказал мальчик.
Змея-шланг подобралась к ним поближе, и они сели верхом, как на лошадь.
- Только надо зажмуриться, - предупредил шланг.
Василёк зажмурился и дальше вслушивался в ощущенье полёта – манящее, весёлое.
Уже на крыше, распрощавшись со шлангом, отправившимся восвояси, он сказал Водяному:
– Я налетался на всю жизнь.
- Что ты, - откликнулся друг, - налетаться на всю жизнь невозможно. Но теперь тебе предстоит окончательный, водный полёт.
- Какой же?
- Домой.
Васильку стало немножко грустно, но Водяной утешил его, сказав, что все путешествия и предпринимаются для того, чтобы вернуться домой.
Они снова взялись за руки, но зажмуриваться было не нужно.
Они мчались в сердцевине доброжелательного водного потока, и мальчик узнавал и настоящую улитку, ласково качавшую рожками, и весёлых креветок, и лобастого мудрого сома, и джинна, улыбнувшегося ему добродушно, и многих-многих других, с кем довелось встретиться.
Вырвавшись из крана, они съехали, как по снежной горке, по боку раковины, и Водяной – умело, как всегда – увеличил и мальчика, и себя.
- Ну, вот и всё, - сказал он. – Пора прощаться.
- Совсем? – спросил Василёк, стараясь не показать, что ему всё же грустно.
- Что ты, просто на время, - воскликнул Водяной. – На время, ибо запомни – ничто хорошее никогда не кончается в жизни. Просто нужно уметь видеть это хорошее. Видеть – и сохранять его в себе.
И он снова, закрутившись ловким винтом, взмыл вверх, вспыхнул перламутровою игрою огней и стал маленькой капелькой, растаявшей на ладони Василька.
А мальчик сел к окну и, глядя на двор, стал думать о том, что ничто хорошее никогда не кончается.
