Поздно вечером после репетитора по математике я стоял и ждал автобуса. Было темно, моросил противный дождь, проявляясь в свете фар проезжавших мимо авто. Стоянка почему-то была около кладбища на каком-то богом забытом пустыре.
Пустошь и лес, тёмный и непролазный, с силуэтами крестов и надгробий.
Наконец-то к остановке не спеша подполз автобус, и я с трудом втиснулся в него. Там было тесно и жарко. Словно в цыганском таборе висели на стенах ковры и странные бряцающие украшения. Их было много и между собой они никак не вязались, из за чего было сложно остановить свой взгляд на чём- то конкретном.
Галдели люди. Все они были одеты в пальто и куртки, а выглядели усталыми и серыми. Там я увидел женщину с короткими серебристыми волосами. Молодая, но видно, что уже зрелая и взрослая.
У неё была....собака?
Да кажется. Большая пушистая белая собака. Или это была не собака? Сомневаюсь, что это вообще был за зверь такой. Помню, меня привлекла какая-то животина. С диной белой лоснящейся шерстью. А что конкретно это было, вспомнить не могу.
Женщина заметила, что я глажу собаку и предложила пойти посмотреть её зверей. Она, кажется, была дрессировщицей. Я даже не успел согласиться, как понял, что уже иду за ней по тёмному коридору старого деревянного особняка, насквозь продуваемому сквозняками. Всё обито бардовым бархатом, красное дерево...и всё ужасно старое. Такое ощущение, что всему этому хламу по сто лет. Ни одного привычного предмета: старые торшеры, блёклые ковры с бахромой, подсвечники, коробочки для благовоний.
Женщина вела меня и показывала разных непонятных животных. Я не помню конкретных, но их было много и они как.... как мутанты. Чем-то отличались от своих оригинальных собратьев.
И самое странное было то ощущение, что животные смотрят на тебя не звериным тупым взглядом. А тяжёлым, человеческим. Их не держали в клетках. Все животные жили в отдельных комнатах. Причём это не были ангары или что-то такое. Обычные жилые комнаты. С мебелью, сервизом, книгами и прочими достоинствами человеческих жилищ.
В какой-то из комнат я увидел чёрную курицу. И о боги! Это была самая мрачная, хмурая и злая курица, которую я только мог вообразить. В отличии от своих вполне безобидных и тупых собратьев, она не бегала как полоумная, не долбила клювом пол, а просто молча сидела и смотрела убийственным взглядом на меня.
Вдруг я увидел, что по толстому ворсистому ковру бежит маленький пушистый цыплёнок. Комочек нежности и счастья, детской непосредственности в том странном мрачном доме. Внезапно, до того смирно сидевшая курица сорвалась с места и начала вгрызаться клювом в его грудь. Она обвила своими крыльями его трепещущее от боли тельце, не позволяя сбежаться, всё глубже вонзая в хрупкую плоть чёрный кривой клюв. Солнечного цвета перышки окрасила багряная кровь, птичка жалобно пищала, но женщина, стоявшая рядом, равнодушно наблюдала за происходящим.
Я закричал и, хотя знал, что цыпу уже не спасу, стал оттаскивать черную дрянь. Дёргал ей перья, боясь, что если резко потяну, то она мелкому совсем кишки выдернет. Под конец, разозлившись, отодрал её и пинком отшвырнул в стену. К несчастью маленький комочек уже умер…
Стало горько и противно. И очень обидно от того что не успел.
Не уберёг.
А эта чёрная сука распушилась и истошно захрипев стала больно клевать мне руки. Я отпихивал её, а она всё лезла, клевалась и пыталась меня убить. Но я для неё был слишком большой.
Я не принадлежал этому дому.
Я разозлился и испугался. Ударив курицу со всей силой и выбив из этой подушки пару перьев, я побежал прочь из дома. На улице моросил дождь, а мутные огни странного дома тонули в неясной мгле. Я быстро бежал обратно к дороге, уже зная, что даже если вернусь сюда, то этот уже никогда больше не увижу.
