В старом городе с центром готичного типа,
Где история бродит за каждым углом,
Над излучиной тихой, совсем на отшибе,
Очень долго стоял заколоченный дом.
Не надеялся сдать его домохозяин:
Там бродил полтергейст, всех гонял и пугал,
Состоянье хозяин поправить бы чаял,
Снял его бы с мели даже маленький «нал».
Вот и дал объявленье: «Сдается уютный,
Романтический домик! Чудесный пейзаж!
Очень дешево!» – были сомнения смутны…
Только честно теперь ничего не продашь.
Въехал вскорости в дом молодой математик,
Ввез компьютер и кипу журналов «Ле Сьянс»,
Застучал свои формулы, как автоматом,
Заиграл, вдохновению вторя, Сен-Санс.
Суеверьям не верил задумчивый гений, –
Верил тайне Большой теоремы Ферма.
Даже призрак застыл в серебре озарений…
Но опомнился. Что ему игры ума!
– О-го-го! Уходи! Как посмел, жалкий смертный,
В обиталище духа смурного блуждать?
– Да отстань ты! Не сходятся альфа и бета…
Не могу говорить я с тобой, твою мать!
– Не боишься, дурак? Я тебя заморочу!
– Заморочен и так этим Пуанкаре…
– Ну, такое терпеть просто больше нет мочи!
Разорву! Запугаю! Помрешь на заре!
– Да ты кто? – Привидение! – Ах, приведенье…
Помоги тогда формулу мне привести.
Ты садись – у меня где-то было варенье,
Да и чаю, наверное, найдется в горсти…
Как зовут тебя, спец приведений и формул?
– Граф я Брюс. Можно попросту – Джейкоб. А ты?
– Я Григорий. – Так что там? – Все было бы в норме,
Да гипотезы этой сгубили мечты!
Два ученых сидели и пили чаек до рассвета:
Есть ли тело – неважно, коль разум силен,
А к утру в сотнях формул гипотеза эта
Превратилась в теорию, граф – просто в сон…
Бриллиантом блеснуть между прочих теорий –
Вот открытия ночи бессонной удел,
И когда от наград отказался Григорий,
Расколдованный Брюс прямо в рай улетел…
