Я не могу сказать, чтоб прямо.
Всё это очень тяжело,
И напишу я как всегда коряво,
Мне стало теперь всё равно.
Душа рванулась, вверх на небо,
Разгон взяла, и вдаль взлетела.
Да только коршуны узрели,
И за душою полетели.
Настигли тут же, обломали крылья,
И стали бить не разбирая, сильно
Душа металась, била тоже,
Рвалась на волю через кожу
Да крепко коршуны насели,
Упали с неба с нею, загалдели.
Она рыдала, отпустить её молила,
Но улыбались коршуны те криво.
И стали рвать, куски бросая.
Душа теряла силы, кровью истекая.,
Пыталась защититься как-нибудь рукою
Но разорвали, растоптали, сделали изгоем.
И умерла душа, а так хотела,
Так радовалась, что взлететь она сумела.
Но наплевать тем коршунам на грань, что к телу крепит душу,
И эту грань уж не держу, пусть рушат...
Последний всхрип, повержен дух могучий,
Как видно, был всегда он невезучий.
Вы не взлетайте высоко, ребята,
Для коршунов, чтоб их, ничто не свято.
И капнула слеза на лист бумаги,
Набрался, кто писал, отваги…
Последний раз стихи писал,
Тот, кто в ночь вышел с дому... И пропал.
