Священник и палач готовы начинать.
На площади давно собрались люди.
Её должны убить, ей нечего терять.
Таких уже давно никто не судит.
От старости цепей на коже зуд и грязь,
Сквозь серые глаза намёк на слёзы.
Бросая взгляд в толпу в попытках найти связь
С тем, с кем она давно считала звёзды.
Он не пришёл на казнь… сбежал, поди, давно.
Последний взгляд в толпу и шаг к позору.
Последние слова... хоть что-то ей дано,
Что не представлено почти пустому взору.
Палач уже готов, священник всё сказал,
Она в цепях у ржавой гильотины.
Почти забыв себя, но помнит до сих пор
Лик самого любимого мужчины.
Чуть веки опустив, сама склонилась ниц,
Готовая простится с этой жизнью.
Тяжёлая слеза на кончиках ресниц...
