Все, как во сне, но наяву,
Я жег страницы страшной тайны,
И задаюсь вопросом почему
Мне не дано быть нереальным?
Я отступил на край обрыва,
Там, где в огне морском играет высота
И пленный призрак сердца не выдержит разрыва,
А на лице от страха выпадет роса.
В комнате пустой кровать и две иконы,
Не горит свеча, но кадит дым,
И плевал Господь на все мои законы,
Я больше никогда не стану молодым.
Исписан путь мой росписью на коже,
В пальцах тонких заплутала пустота,
И эта ночь мне всех ночей дороже,
Мне одному в последний раз вся отдана.
Я осыпал дороги пеплом
И развевал улыбки на ветру,
И в каменной темнице, обнимаясь с лунным светом,
Вспоминал:
А я ведь больше никогда родную мать не обниму.
Я отнимал у всех бесценный клад,
Тем самым загоняя их в могилу,
Но теперь окончен черный мой парад
Не простит такого даже мать единственному сыну.
Тушу о пол я скромный уголек,
Моя душа остынет на рассвете,
Ведь уже как несколько часов
Лежит подписанный указ о моем расстреле.
Ночь меня целует в губы,
А после кошкою куда-то уползла,
А я ведь ей поверил, что она меня полюбит,
Но обманщица закрыла мне глаза.
И мне приснился страшный сон:
Руки моей коснулся детский пальчик,
Внутри себя я слышу плач и стон,
И снится мне тот самый нерожденный мальчик.
Дядя, вы зачем убили мою маму?
Ведь ей было только 28 лет,
Не заживил ей врач большую в сердце рану,
И не смогу сказать я папе долгожданное “привет”.
Она кричала, а у вас не дрогнула рука,
К празднику весны я должен был родиться,
Но видимо в сердечке вашем пустота,
И за спасенье ваше я, дядя, помолился.
Я многое еще не видел,
Так и не сделал первый вдох,
Дядя, может чем-то я обидел?
Я если б вырос, я б вам обязательно помог.
Свинцовое кольцо застыло в горле,
Не может быть - шептал я про себя.
Ушел мальчишка, растворился в звоне
В бреду ночном он не оставил и следа.
Ревет в груди ослабший зверь,
Рассыпая по щекам едкие узоры,
Скрипит засов, конвой распахивает дверь,
Я вижу взгляд голодной волчьей своры.
Ведут вперед по натоптанной дороге,
А она все вьется, и не видно ей конца,
Витает снег, мороз кусается за ноги,
И мне врезается в затылок свинцовая слеза.
Жидкость красная на снег хрустящий хлещет,
И перед глазами моими ты стоишь,
За руку ручкой робко меня держишь,
Теперь уж, как и я, ничего не говоришь…
