Когда взрослые шли на работу, а Антон оставался с ангиной, –
Шевелились шкафы и комоды, оживали на стенах картины,
В жёлтой чашке клубилось какао, за окном трубы ТЭЦ дымили,
Человеки сквозь рябь экрана тарабарщину произносили.
В свете ламп утопала квартира, Антон долго лежал на диване,
Сказки разных народов мира он читал, шевеля губами.
В корешках и в мягких обложках, чёрно-белые и цветные,
Книги действовали понарошку и вели разговоры простые.
Но однажды Антон попался: сердце ухнуло раненой птицей,
Раз увидел – и испугался. С разворота помятой страницы
Бесконечным провалом зияла, низвергалась большая беда,
Вырастала из чрева подвала чья-то Синяя Борода.
Злую книгу порвали в клочья и забросили в мусорный бак,
Но она возвращалась ночью, шелестела крылами в ушах,
Билась в стёкла летучей мышью, опускалась на провода,
Грохотала на кухне крышками. Он запомнил её навсегда.
Антон вырос, страна развалилась, на руинах советской Помпеи
Много люков и ниш появилось, он открыл свою бизнес-империю.
Дела резво шагали в гору, деньги словно краплёные карты
Разлетались. Долги Антона вскоре выросли до миллиарда.
Пришлось срочно продать в Подмосковье дом с участком, кредитов набрать.
Он хотел обойтись малой кровью, рассчитаться и снова начать,
Но проценты неслись дикой конницей. Компаньоны Антона решили –
«Прессанём его, пусть ускорится», и Пробитому позвонили.
Был Пробитый единым в двух лицах – чёрный фрак и наколка «Валера»,
Театрал, одиночка, убийца в это время сидел на премьере:
«Через час твой клиент в «Элефанте» будет ужинать… Знаешь чо,
Никаких боевых, лишь травматика, и не в голову, а в плечо!»
По двойному тарифу за скорость люди платят. Прошёл в фойе,
На бегу выяснял подробности: «Подскажите, гримёрки где?»
Забежал в неприметную комнату и среди париков а-ля Моцарт
Откопал сине-чёрную бороду древнегреческого философа.
Он наклеил её наспех, криво, укорачивал ножницАми,
Постер Квентина Тарантино хлопал вслед пустыми глазами.
Шли минуты. В стальном «Элефанте» Антон слушал ирландские дудки,
Поглощал итальянское кьянти и японские морепродукты.
В миг, когда появился Пробитый, он увидел его и пропал,
Сполз со стула, упал, как убитый, хоть Пробитый и не стрелял.
С треском гасли больничные лампы. Интерфакс обнародовал факт:
От внезапного умер инфаркта совладелец кафе «Элефант».
В русской сказке нет хэппи-энда, и она без чудес вовсе,
Это было минувшим летом, или будет текущей осенью.
Рябь экранная шевелилась, за окном трубы ТЭЦ дымили,
В жёлтой чашке какао клубилось, распадаясь на бороды синие.
