Опьяненный луной, в одиночестве дивной,
Поздним вечером шел я, себя позабыв.
И с улыбкой загадочной, полунаивной
Нес цветы своей даме, мечту затаив.
По бульвару гуляли, курили сигары
Господа и сударыни; слышался смех,
Стук копыт по брусчатке; красивые пары.
Чудной ночью не выйти на улицу - грех.
(Хоть темнели кресты недалёко совсем).
И с цветами спеша в час условленной встречи
Повстречал незнакомцев, себе на беду.
Я не смог им противиться и не заметил,
Как за ними последовал, словно в бреду.
Ах, прекрасная дама, зачем в те мгновенья
Вы мне весть не прислали вернуться назад?
Видно не было с Вами такого прозренья,
Что вливается в душу зловещим, как яд.
Околдован речами моих незнакомцев
И сиянием глаз, отражавших луну,
Не почувствовал холода их цепких пальцев.
Посмотрел им в глаза, будто в омут взглянул.
И я понял - тону. В водах темных и гиблых.
Мои спутники были прозрачны, мертвы.
Что забыли посланцы холодной могилы
В мире солнца и ветра, в юдоли живых?!
На секунду очнулся, рванулся, но поздно!
Слишком крепко пожатие умерших рук!
Я лишь смог обратиться с молитвою слезной
К тем, кто даст избавление от вечных мук.
И, наверно, на небе меня услыхали,
Вспомнил я про свой нож - он всегда был со мной!
Сразу в сердце вонзил: привиденья пропали.
Я обрел избавленье, но страшной ценой…
Это было давно. И с тех пор я на страже
Этих мест, где когда-то погибель принял.
Я навеки хранитель своей милой дамы…
И с тех пор здесь никто больше не пропадал.
