Таверна. Смех. Дубовый стол.
И смех затих. Услышав шепот.
В глазах кровавый ореол.
Подсел за стол тот странник в сером.
- Ты кто такой? - сказал ты, обуздая страх,
И крепко сжатый нож в твоих руках,
Безудержно хотел вонзиться в тело.
Но то ли дело, застыла на клинке рука,
Она была обожжена прикосновением куплета.
На удивление тебе зашла та песня о войне,
Не знал ты точно о какой, хватал лишь воздух ты рукой,
Сгорало горло от огня и ненавидел ты себя,
За то, что не простил друзей, за то, что не имел детей.
За то, что в панике смертей,
Разбил безумие камней.
И больше мыслить нету сил,
И ангел смерти кровь испил.
Ты мертв и нету больше слов,
И пред тобой кровавый ров,
Не помнишь точно, как прошел,
Чрез врата Ада, но нашел
Грехов своих тут искупленье.
Ты понимал - еще мгновенье,
И не найти тебе прощенья.
И вот тогда, у склонов леса,
Узреет свой конец готическая пьеса.
Ну вот и все, увидел трон,
Что черепами осквернен,
Не знал, куда тебе бежать,
Уже ведь поздно умирать,
Услышал звук шагов во мгле.
Тот странник, что подсел к тебе
Имел лицо твоей любимой,
Но по глазам он нелюдимый,
Ты видел в них лишь ненависть и месть,
Ты знал кто он, но для тебя есть честь.
И эту честь он дал лишь именно тебе
И снова звук шагов во мгле,
Ты открывал глаза – о, ужас:
Нет больше тех кровавых лужиц.
Ты вновь в таверне, снова стол,
И вновь кровавый ореол,
Ты подхватился - и бежать,
Никто не смог тебя понять.
А странник посмотрел лишь вслед,
И так уж слишком много жертв.
