ПРОКАЖЕННЫЕ
I
Земля на берегу была голая, лишь в нескольких местах, как нарывы, торчали чахлые пучки травы. Волны лениво накатывали на берег. Казалось, что небо и земля слились в единую серую массу. Да, это был унылый край, который медленно умирал, пропитываясь дьявольской болезнью, имя которой – проказа.
Вы спросите, почему я стал монахом? Ответ прост, я думаю это мое призвание, служить Господу, и если на то его воля, я буду жить на этом острове. И вот я здесь стою с небольшой котомкой за плечами и смотрю на черный силуэт здания вдалеке. Думаю, там я буду жить. Ну что же, вперед!
II
Дорога петляла между небольшими лысыми холмиками да одиноко стоящими деревцами, какая-то непостижимая тоска одолевала меня, пока я рассматривал мрачное каменное строение, поросшее мхом и одиноко возвышавшееся над морем.
Как мне и было велено, в монастыре я нашел настоятеля Назарина. Он отвел меня в небольшую келью, где из мебели стояла лишь старая кровать, над изголовьем которой висело распятие, стул да небольшой письменный стол с огарком свечи в углу.
- Располагайся, брат! Утром я приду – только и сказал он, оставив меня одного с безрадостными мыслями, навеянными островом. Мне не хотелось спать, что-то давило на меня, может быть, те обрывки заунывного пения, которые приносил с собой ветер, а может и шепот, казалось, исходивший из стен. Всю ночь я просидел, не сомкнув глаз, глядя на звезды через маленькое окошко.
Утро было туманным и дождливым. Я прочел молитву и ожидал настоятеля за своей старенькой потертой библией…время, казалось, застыло.
И лишь когда монастырский колокол прозвучал семь раз, я услышал громкие шаги, и дверь отворилась.
III
Настоятель был разгорячен и суров, будто чем-то прогневан.
- Пойдем – произнес он резко. И вот я, не поспевая за ним, шел по темным коридорам, мимо, проходов ведущих в кельи, спускался по каменной лестнице вниз, вдыхая запах плесени и сырой земли, пока, наконец, не оказался перед огромной округлой дверью, обитой железом.
- Нам сюда, - тихим, но нетерпящим возражений голосом сказал мой спутник, доставая из складок рясы потертый ключ.
Дверь медленно и со скрипом открылась.
- Ну, что же, – улыбка настоятеля в тусклом свете казалась зловещей, - можем войти, но сначала помолимся. Несколько минут в темноте был слышен только наш шепот и треск свечи в нише стены…
Когда мы продолжили путь, Назарин заговорил снова: - Их осталось немного, человек сорок не более, но истинно, все они преданные рабы Божьи и смиренно несут свою ношу. Наша обязанность – кормить, поить, приносить лекарства и, конечно же, молиться за них…
Я перестал слушать монотонный голос настоятеля и решил осмотреться, было очевидно, что мы находимся в глубокой пещере. Над нашими головами целыми колониями висели сталактиты, а в свете редких факелов, на стенах проступали нечеткие рисунки.
- Это древние катакомбы, - уловив мой взгляд, продолжил Назарин, - они переплетают весь остров. Много веков тому назад наши братья прорыли их, некоторые ходы не изведаны по сию пору...
- Но с какой целью они сделали это?- спросил я.
- Им так велел Господь, только и ответил настоятель и больше не добавил ни слова.
IV
Мы продолжили путь в молчании, и очень скоро я начал различать тихие голоса, доносившиеся из темноты. Минутой позже мы миновали, очередной поворот и в нос ударил смрадный запах испражнений и немытых тел. Я с трудом сдерживал в себе рвотные позывы и нетвёрдыми шагами приближался к мрачному каменному залу, освещенному лишь несколькими свечами. В стенах были десятки ходов, откуда как крысы выползали люди и медленно приближались к нам. Тогда я впервые увидел прокаженных. Это зрелище было намного хуже, чем тот запах, который витал в воздухе: несчастные создания в грязных обносках, ползающие, с культяпками вместо рук, слепо всматривающиеся в темноту. Они все столпились в центре зала, лишь одна фигура приближалась к нам. Не глядя на меня, Назарин прошептал:
- Запомни, отвращение во много раз противнее Господу, чем их болезнь…
- Приветствую Вас, настоятель, - услышал я хриплый голос совсем рядом, - и Вас брат…
- Николай, - нетвердо произнес я, стараясь не смотреть на незнакомца.
- Это Матвей, - кивнул в его сторону Назарин, - мой хороший друг. Повисла неловкая пауза. Мне было противно от своего нелепого страха перед этими сирыми людьми. И я с нетерпением ждал, когда закончатся приветствия.
- Пойдемте – словно прочитав мои мысли, Матвей, развернулся и зашагал к остальным прокаженным. Мы пошли следом. Невольно взглянув в один из проходов, я заметил большой деревянный стол. Казалось, он занимал все помещение, и что-то невольно насторожило меня… Настоятель взял меня под локоть и тихо сказал на ухо:
- Можешь осмотреться здесь, а мне нужно кое-что обсудить с ними.
Конечно, перспектива не радовала меня, но делать было нечего…
Больше всего меня заинтересовали рисунки на стенах, сюжеты в них были отнюдь не библейские, а скорее языческие и изображали каких- то диких людей и животных. Я услышал позади себя детский голос, обернулся и увидел маленькую девочку с гнойными нарывами на лице и катарактой.
- Убирайтесь отсюда - злобно прошипела она и звонко засмеявшись, убежала. Я с недоумением смотрел ей вслед и чувствовал, как от спёртого воздуха у меня начинала кружиться голова. Я прижался к стене, все происходящее казалось сном. Перед глазами проплывали силуэты древних белобородых старцев в черных рясах, снующих туда-сюда по катакомбам. Я видел, как тысячи свечей сгорали, стекая воском по стенам, и слышал сотни голосов: они молили, проклинали, бранились… Из оцепенения меня вывел голос настоятеля:
- Ты свободен, брат, иди в монастырь помолись и отобедай. Завтра придешь, сюда один и принесешь кое - какие припасы из деревни неподалёку - его тон не терпел возражений.
- Да, настоятель, сказал я устало.
Теперь мне предстоял длинный путь назад – путь к свету.
V
В монастырь я вернулся без труда и, узнав дорогу у одного монаха, направился в трапезную. Еда была безвкусной, к тому же не было аппетита. Все вокруг казались хмурыми и молчаливыми, лишь звон посуды прерывал тишину. Проходя по коридору, я услышал обрывок странного разговора двух монахов: -Знаешь,- говорил один,- честь забрать свёрток выпала какому-то новичку. - Да он не достоин, даже,- начал второй, но окончания фразы я не услышал. Ибо прибыл в келью.
Почти сразу, я приступил к молитве, а дневной свет тем временем, сменился вечерним сумраком. Почему- то, именно сейчас мне вспомнились мои родители: звонкий смех матери и крепкие руки отца обнимавшего ее за плечи… Чтобы скинуть с себя груз воспоминаний, я принялся расхаживать по монастырю: зашел в пыльную библиотеку, заставленную сотнями старых книг, посмотрел маленькую часовню, на редкость неухоженную, и сам того не заметил как оказался за массивными воротами на улице.
Моросящий дождик бил в лицо, ветер приносил запах моря. Я решил немного прогуляться. Осматривая окрестности с холма, я заметил небольшую деревушку в низине и направился туда.
VI
Невзрачные низкие дома пустыми окнами встретили меня. Ни из одной трубы не валил дым, где-то одиноко лаяла собака. Я миновал покосившийся забор и оказался на деревенской площади, там, на скамейке сидела старушка, что-то бубня себе под нос. Увидев меня, она вскочила и начала быстро креститься, со злостью поглядывая в мою сторону, несколько дверей приоткрылось, и на меня уставились глаза полные страха и ненависти. Ощущение нереальности происходящего не покидало меня. Дабы не пугать своим присутствием местных, я развернулся и быстрыми шагами направился обратно к монастырю, уже у подножия холма меня догнал старик со свертком в руках
- Вы это забыли - быстро пробубнил он, и, не дав опомниться, сунул куль мне в руки. Я, не оглядываясь, пошел дальше. Мысли в голове путались. Почему же вид монаха вызвал у местных такой страх и кто эти несчастные люди? Поток мыслей прервал детский плач, донесшийся из свертка… Я аккуратно развернул грязные тряпки и увидел беспомощного младенца, который тянул ко мне свои крохотные ручки.
VII
Не помня себя, я помчался обратно в деревню, крепко прижимая младенца к груди. Люди столпились на площади и наблюдали за моим приближением.
- Зачем вы отдали мне ребенка?- кричал я, - и какого черта здесь происходит?
Они испуганно расступались передо мною, и лишь уже знакомый старик вышел навстречу.
- Ты разве не один из них?- спросил он с надеждой.
- Из кого, из них? Ничего не понимаю, я только вчера прибыл на остров.
Старик с минуту рассматривал меня, а потом заговорил:
- Те звери, которые нацепили на себя рясы, истинные дьяволопоклонники! Они насмехаются над Богом и пытаются услужить своим хозяевам, тем, что под нами и коих зовут прокаженными…
В толпе раздался неодобрительный ропот.
- Не ведаю, какая мерзость происходит в тех проклятых катакомбах, но каждые несколько лет они забирают младенца и уносят с собой, а если ребенка нет, жестоко убивают кого-нибудь из взрослых у нас на глазах! Ироды проклятые!
Из женщин кто-то горько заплакал.
Времени на размышления и сомнения не было. Я проговорил громко:
- Старик спрячь ребенка, и дай мне какое-нибудь оружие! А вы, - обратился я к сельчанам, - возьмите в руки все, чем можете защититься. Больше ни один невинный младенец не попадет в их лапы.
Люди поспешили к своим домам: кто-то выходил с мотыгой в руках, кто-то с топором, а кто и просто с палкой, но в их лицах я увидел надежду.
Старик с нежностью взял дитя и передал мне на удивление хороший и острый нож. Потом улыбнулся и промолвил:
- С Богом!
VIII
Колокол, не прекращая, звонит, и я вижу, как по всему острову движутся темные фигуры с факелами. Они ищут меня и ребенка. Спрятавшись в небольшом овраге у деревни, я ожидаю. Скоро они будут здесь, но мне не страшно и на душе спокойно и хорошо. Сжимая в руке холодную сталь, я готов исполнить свое предназначение.
