Было у отца три сына и все трое — балбесы.
Говорит он младшенькому:
— Сходи, Ваня, за хлебом, пожалуйста, а то мне сегодня поясницу что-то ломит.
— Папа, неужели не понимаешь, что мне курсовую работу надо закончить?
— Понимаю, сынок, понимаю, — кряхтит отец, и сам ковыляет в магазин.
— Дров бы надо подвезти, Миша,— говорит отец среднему, а жили они на окраине города, в собственном домике.
— Какой ты, папа, непонятливый, я ведь так устаю на работе, — отвечает с дивана Миша.
— Нет, нет, сынок, понятливый я, — испуганно говорит отец, нанимает машину, грузчиков, привозит дрова, сам пилит, сам рубит, сам поленицу складывает.
— Федор, — обращается к старшему, — забор новый надо ставить, а то через наш двор все местные собаки бегают.
— Пойми, папа, — укоризненно отвечает Федор, — у меня своих дел по горло, как я могу твоим забором заниматься?
— Понимаю, — грустно соглашается отец, и сам берется изгородь новую ладить.
Так они и жили — отец и три сына — в полном согласии и понимании.
И вот отец помирает. Привезли его с морга, в костюм дешевенький одели, уложили в гроб и во дворе поставили.
— Ты же ведь понимаешь, пап, что запах от тебя нехороший идет, а нам в тех комнатах еще и ночевать надо, — оправдываются они по привычке. А зимой дело было, в начале декабря.
Справили поминки, да с горя так перепились, что в этот день и не повезли его на кладбище. На другой день с похмелья были, на третий после гостей прибирались, и опять до похорон руки не дошли. А к тому времени морозы ударили, могилку отрытую на кладбище снегом замело, так и остался незаколоченный гроб с отцом во дворе стоять.
Идут они утром мимо отца и говорят по привычке:
— Пап, ну ты же понимаешь, что нам денежку заработать надо?
Возвращаются:
— Пойми, отец, устали, сил нету.
И чудится им по привычке голос его мягкий:
— ...Понимаю, сынки, понимаю.
К весне, когда воды талые по канавам зашумели, как-то приходят сыновья с работы, видят, гроб пуст, а замок с двери дома сорван.
Плечами пожимают, заходят в дом, а там сидит отец, мертвым лицом улыбается и говорит:
— Понимаю я вас сынки, понимаю, с отцом расставаться не хотите, так что жить я теперь буду — с вами.
Так они и стали жить-поживать — отец-мертвец и три сына-балбеса — в полном согласии и понимании, пока не истлел отец и в кости не рассыпался.
