Баба Капа из Кущевского района освоила сложнейшую технику плетения кружева во сне
Ваза, кошка и коклюшки
Капиталина Игоревна живет на одном из хуторов Кущевского района. Известна семидесятилетняя баба Капа тем, что плетет красивые кружева. Почти слепая, встает она в пять утра и стучит коклюшками до обеда. В ее маленькой саманной завалюхе скатерти, салфеточки, белье — все кружевами обвязано. Но самая большая достопримечательность в доме, где на деревянном полу и коврика нет, — старинная хрустальная ваза, в которой спит непонятной породы и окраса кошка Буся (Бусинка).
— Расскажу, так вы все равно не поверите, да я и не хочу этого, набегут зеваки всякие... — неохотно начинает рассказывать Капитолина Игоревна. — В общем, Буся Кружевницу приводит ко мне. Началось все, когда мне сорок три года стукнуло. Замуж я не вышла, инвалид с детства: не так повернешься — ноги из тазобедренных суставов выпадают, так что без «Скорой» и трех дней не обхожусь. Раз попала в больницу с вывихом и познакомилась там с женщиной, тоже одинокой, она была больна смертельно. Так вот, она плела кружева, вышивала, вязала — только благодаря этому жизнь счастливую прожила. Она мне и говорит, что через неделю ее домой умирать выпишут и чтоб я пришла к ней. Я и пошла. А она мне подарила двести деревянных коклюшек, кошку Мусю и вазу хрустальную — конфетницу. Ваза еще дореволюционная, и кошке десять лет, вижу — рожать ей скоро. А Валентина, так женщину звали, и говорит: «Одного котенка, девочку, от нее оставь, остальных раздай. А спят пусть кошки в этой вазе, и «прабабка», и «бабка» кошкины спали в ней».
«Без помощи эту науку никому не осилить»
— Я забрала подарки домой. Вазу на стол поставила, насыпала печенья в нее, но кошки прямо поверх печенья укладывались, гоняла-гоняла — бесполезно. А через полгода Муся ушла, осталась Машка. И вот сплю я как-то, и снится мне, будто Машка скребется в дверь. Я открываю, а там женщина стоит. Красавица русская, коса пшеничная. Проходит, садится за стол и начинает кружева плести. Я подхожу, она мне и говорит: «Бери коклюшки». Я из ее рук деревяшки взяла и давай нитки путать. Кружевница засмеялась, говорит: «Будет толк из тебя», встала и ушла.
С тех пор во сне с Кружевницей всю ночь кружева плели. А потом и днем я стала узелки вязать, начало получаться, а как — и сама не пойму. Люди узнают, скажут — бред. Но откуда я тогда умею плести кружева? Это же чудо, просто так, сам ни за что не сообразишь! Знаю только, что Кружевница к тем приходит, у кого жизнь пуста, а душа чиста.
Передам «эстафету» девушке-инвалиду
— Я теперь со смыслом живу и ни за какие деньги не продам это счастье. И только человеку хорошему могу подарить кружевной платочек или воротничок. От Машки я оставила дочечку Люсю, от Люси — Бусю, и от Буси оставлю тоже кошечку.
В чем «фокус», до сих пор не знаю, то ли в кошках, то ли в конфетнице, но и выяснять не хочу. Боюсь, начну «ковыряться» да и спугну свою покровительницу. Помирать соберусь, передарю коклюшки, кошку и вазу доброй девушке-инвалиду. Я ее уже присмотрела.
