В церкви истошно колокол бил —
Старческий яд короля погубил.
Нету наследников и жены нет,
Кто же займет опустевший трон вслед?
Было собрание для похорон,
Скорбь не заполнила заново трон.
Траур пронесся и запил народ:
Кто короля для правленья найдет?
Уж покусились на трон государев
Часть из совета, из родственных дальних,
Но близкий советник и лучший друг
Не утверждал никого. Вдруг из слуг
Выбежал дерзкий, но гордый юнец:
«Прежний король был мне кровный отец!»
И вскинул перстень с короной-печатью,
И завладел государственной властью.
Месяцы шли, правил стойко и мудро,
Хоть подчинить всех придворных и трудно.
Как время шло — так и слухи ползли:
«На нашем троне сидит Мнимый Принц!»
Многих из ближних и дальних кровей,
Будущих жен и мужей королей,
Были неистово возмущены:
«Что чистокровного в служке нашли?»
Так и пополз государственный ком:
С виду — улыбка, но заговор в нем.
Юноша-принц правит верно, исправно,
Хоть и пустился за дело недавно.
Перстень с короной на левой руке,
В правой перо, с мантией на плече,
С искоркой честности в гордых глазах,
В сердце — любовь, за спиною же страх,
Ужас раскрытия скорой измены!
«Простолюдин юный принц, несомненно.
Так что им ложью занятый трон
Должен к утру быть освобожден».
Собраны люди, наточен кинжал,
Гадкий изменник в покои вбежал,
В скверном порыве и праведном гневе
Сталью терзает он юное тело!
Стража лежала без чувства у ног,
Все же пустив эту чернь за порог.
«Он больше не дышит!» — радость и крики,
А на клинках от свечей пляшут блики.
«За упокой нужно эля налить!»
Лишь бывший паж все стоит и молчит.
И в удивлении вздернута бровь…
По полу текла голубая кровь.
