Это произошло 22 августа 1943 года в 10 часов вечера в 15 километрах от Орши на трассе Москва - Минск. Смертельная опасность меня не страшила, ранения я не боялся. Хотя успел заметить, что любовь к жизни перед боем обостряется именно у тех, кому суждено погибнуть в этом бою.
Я считал - что предназначено судьбой, обязательно свершится. И вот тому подтверждение: мы дважды прорывали оборону противника с огромными потерями, и меня оба раза ранило, но я остался жив.
В тот раз, о котором я хочу рассказать, мы получили некоторую передышку. Со стороны немцев (они были от нас метрах в 400, на опушке леса) - ни выстрела. Тишина. Мы, танкист-водитель, мой связной (к сожалению, не помню их фамилий) и я, командир линейного взвода связи батальона, стояли уТ-34, рядом с траншеей, отбитой у немцев, и разговаривали о гражданском житье-бытье: кто, где и кем работал до службы.
И вдруг я почувствовал: сейчас меня ранит, и мне придется лежать всю ночь в траншее. Я тут же сказал об этом товарищам. Водитель засмеялся: «Вы, товарищ младший лейтенант, еще скажиИте: "Дайте мне санитара, а то меня сейчас ранит!". Я крикнул: «Некогда объясняться!», - и прыгнул в траншею. И сразу же завыл-заревел шестиствольный немецкий миномет. Услышав шум летящих мин, я подал команду: «В укрытие, сейчас накроют!». Танкист бросился за свою машину, а связной - ко мне в траншею. В этот миг нас накрыли все шесть мин. Меня ранило в оба бедра, в поясницу, шею, голову и правую руку, а у моего связного большой осколок застрял в левой руке ниже локтя.
Все потом удивлялись моему предчувствию. Нам пришлось лежать в траншее до четырех часов утра. В конце концов, нас отвезли в госпиталь в деревне Комиссарово Смоленской области.
Может быть, если бы я не послушался своего предчувствия и не прыгнул тогда в траншею, меня бы уже не было среди живых.
