Пишет Надежда Дмитриевна Фомина из Мысков:
«Мой муж Гена всегда был крепкий и здоровый человек, пока не перешел работать на кладбище. До этого он много лет работал на предприятии, которое обанкротилось и развалилось.
На кладбище платили очень хорошо, но скоро мой муж сильно изменился. Ночью он стал плохо спать, а если засыпал, то сильно храпел, дергался и подскакивал. Рядом с ним невозможно стало не то что спать, но и лежать. Я пугалась от его резких движений и диких вскриков. Он стал сильно потеть, похудел и все время на что-нибудь жаловался: то на боль в голове, то на сердцебиение. И еще у него почти всегда ныли ноги. Кости у мужа неприятно щелкали и трещали.
Характер у мужа тоже сильно поменялся. Он перестал улыбаться, задумывался так, что мне приходилось окликать его по нескольку раз, пока он меня услышит.
Однажды я проснулась среди ночи, а он сидел на кухне. Я стала уговаривать его рассказать, что с ним происходит. Сначала он отмахивался, а затем я его все же разговорила. Муж понес какую-то околесицу о том, что с ним на кладбище мертвые разговаривают, но не вслух, а вроде как голос их у него в голове. Он якобы слышит то, что они хотят ему рассказать.
От его рассказа я обалдела и решила, что муж просто пьян. Когда я его обнюхала, то запаха алкоголя не почувствовала, а он из-за моего нюханья просто взбесился. Кричал, что я вначале лезу к нему в душу и уговариваю выложить то, что его мучает. А когда он честно мне открылся, я делаю из него идиота.
Может, в какой-то другой момент я бы ему тоже закатила сцену в ответ, так как я терпеть не могу, когда муж повышает на меня голос. Но только не в этот раз. Что-то в его отчаянном голосе было такое, что я сразу же ему абсолютно поверила. Наверное, он это понял по моему лицу, так как перестал кричать, сел и обхватил голову руками. Я смотрела на его мозолистые от лопаты руки (он копал могилы), и мне стало его жалко. А вдруг он «того», подумала я, рехнулся от постоянного вида похорон. Я вот лично совершенно не могу бывать на кладбище, даже непродолжительное время. Мне кажется, что фотографии на памятниках смотрят прямо на меня, такое чувство, что вокруг меня толпа молчаливых людей. Осторожно я стала выпытывать у мужа то, о чем он проговорился. На мой вопрос, когда он впервые услышал голоса, он ответил, что случилось это полгода назад, когда он устроился на кладбище.
Первое время ему было не по себе на территории кладбища. Но спустя месяц он уже не думал о мертвых, просто копал, и все.
Однажды директор похоронной фирмы получил заказ на перезахоронение гроба на другое кладбище. В тот день на работу не вышли сразу двое могильщиков, и поэтому мой муж работал только с двумя мужиками. Им предстояло за этот день выкопать три могилы для новопреставленных и выкопать гроб для перезахоронения.
Они выкопали две свежие могилы, а потом пошли искать нужный номер могилы, из которой они должны были выкопать и поднять гроб. Машина за этим гробом должна была подойти примерно через два часа.
Найдя нужную могилу, они стали ее разрывать. Один из напарников был совсем пацаном и без конца садился отдохнуть. Второй напарник не стерпел и стал орать на младшего, что не собирается за него работать, так как деньги они получают одинаково.
Гене было жалко восемнадцатилетнего пацана, и он за него заступился. В результате парень психанул и ушел, а вслед ему летели матерки Виктора.
Когда докопали до крышки гроба, у Виктора сломался черенок лопаты. Копать ему было нечем, и он пошел в сторожку, надеясь, что молодой парень оставил там свою лопату. Когда он ушел, Гена тоже присел передохнуть, разумно считая, что они успеют до прихода машины. Он сидел на корточках, на краю вырытой могилы и смотрел вниз, на крышку гроба. Неожиданно ему показалось, что кто-то тихим голосом сказал: "Доски у моего гроба снизу подгнили. Когда вы меня будете доставать, я, наверное, выпаду, так что не пугайтесь".
Юра покрутил головой и сам себе усмехнулся. "Это моя фантазия, мысли мои",— подумал он.
Тут же в ответ он услышал;
— Нет, это не твои мысли. Это я, Семен.
Юра поднялся с корточек и подошел к снятому памятнику. "Семен,— прочитал он.— Семен Кузьмич Кайгородов".
В голове стало как-то нехорошо. Он стал искать оправдание. Имя на памятнике просто совпало с тем, которое пронеслось у него в голове.
— Ага,— решил Генка,— это я, видно, взглядом отметил то, что было написано на памятнике, когда я его снимал с могилы, прежде чем мы начали ее раскапывать.
И сразу же, как бы в ответ на его мысли, он снова услышал голос:
— Хочешь доказательств? Слева от меня похоронена женщина по имени Кристина, а справа Женя.
Юра вскочил и принялся проверять. Так оно и было. Имена на могилах именно те, которые он услышал в своей голове.
Подошел с лопатой Виктор, и голос исчез.
Когда они с Виктором попытались поднять гроб из могилы, Гена невольно воскликнул:
— Осторожно, под гробом доски прогнили.
Но напарник не отреагировал, решив, что Гена просто предполагает, что от времени доски могут разойтись.
Вдвоем они не смогли вытащить гроб и решили дождаться машину и людей. Когда доставали гроб, то действительно оказалось, что весь низ гроба развалился.
Именно с этого дня Геннадий стал слышать голоса мертвых. Он никому и никогда об этом не говорил, то есть он пытался, но все как-то исподволь, например, спрашивая напарников, верят ли они в телепатию мертвых душ. Поняв, что об этом лучше не говорить ни с кем, он замкнулся.
В свободное время, когда могилы были выкопаны, он ходил среди памятников, смотрел в глаза керамическим фотографиям, спрашивал и... получал ответ. Были могилы, мертвые души которых молчали, не входя с ним в контакт. Иногда он приходил на кладбище в свой выходной день и там искал могилы, где ему отвечали. Голоса сообщали ему то, что должно было произойти. Так, например, они его предупредили, что его напарник Виктор скоро умрет. И действительно, вскоре их коллектив хоронил Виктора. Геннадий рыл могилу и думал:
— Вот интересно. Был человек и нет его. Вот так
и я когда-нибудь умру.
И тут он услышал в голове знакомый голос. Это был голос умершего напарника. Виктор сказал:
А ты тоже скоро к нам придешь. К осени приберешься.
Я слушала мужа, и мне стало дурно. С одной стороны, я не верила его рассказу, а с другой — я уже не знала, что и думать.
Тогда я еще не могла себе представить, что четвертого сентября мой муж Геннадий умрет.
Как Вы думаете? Что это было?
