Все началось с того, что месяца четыре назад у нас сменился дворник. Прежде прибиралась на лестницах замечательная дворничиха Валентина, очень трудолюбивая женщина, настоящая русская красавица — яркая, пышная и румяная, всегда со всеми приветливая. Не знаю почему, но однажды перевели ее работать в другой дом, а в нашем появилась какая-то странная тетенька — неопределенного возраста, худосочная, бледная, вечно в каких-то серых неброских одеждах. Если б не яркая дворницкая жилетка, ее бы, наверное, никто вообще и не заметил. Поздороваешься с ней — буркнет что-то неразборчивое в ответ, а то и просто отвернется. Каждый день она таскалась со шваброй и почему-то неизменно пустым ведром по нашей лестнице, причем в любое время дня. Я ухожу на работу в полвосьмого — слышу, она на верхних этажах шуршит. Дочки идут в школу — встречают ее на лестнице. Мама пойдет днем на рынок — непременно наткнется на эту замухрышку. Все время удивлялись: когда же она в других парадных убирает, если в нашей все время торчит? И ладно бы прибирала! Создавалось впечатление, что наша лестница давно всеми заброшена, неметена и немыта. Жильцы перед своими дверями сами, как могли, чистоту наводили.
Так продолжалось месяца два. Однажды, не выдержав такого безобразия, пошла моя соседка Нина Ивановна жаловаться в жилконтору. Перед ней тут же начали «вертеть хвостом», извинялись, что «как-то про этот дом забыли», обещали, что обязательно, с понедельника, приставят к нашему дому дворника, и т.д. В общем, выяснилось, никакая дворничиха у нас трудиться не должна.
Идет Нина Ивановна домой — разумеется, встречает на лестнице ту самую «даму в сером». «Вы кто такая?!» — спрашивает. А та как зыркнет на нее — у Нины Ивановны аж мороз по коже. «Клавдия я, — отвечает «дворничиха» глухим таким голосом. — Из сто шестой квартиры». А моя мама вспомнила, что, когда я была еще маленькая, в той квартире и впрямь жила дворничиха Клава (или Клавка, как все ее называли). Пьянчужка была редкостная, и работала отвратительно. Померла от белой горячки.
Но дело не только в уборке. На протяжении тех двух месяцев к нашему подъезду чуть ли не каждый день стала подъезжать «скорая». То инфаркт у кого-то, то жуткий перелом, то чересчур высокая температура, то страшные боли по непонятным причинам, то гипертонический криз. Даже я, будучи вообще-то здоровой женщиной, часто стала чувствовать недомогание, полнейший упадок сил. Поначалу это как-то не увязывалось в сознании с постоянно ошивающейся на лестнице странной теткой. Когда же мы узнали, что никаких дворников у нас по штату не значится, нас посетила невероятная и ужасная догадка. А вдруг это и не человек вовсе? Нежить какая-то? Сейчас много пишут в прессе о таких случаях...
Мне, атеистке до мозга костей, конечно, трудно было в это поверить. Но как объяснить все происходящее и что предпринять, я не знала. Моя матушка — человек истинно верующий, часто посещающий православный храм, — предложила окропить стены нашей парадной святой водой. Сходила в церковь, помолилась, причастилась, посоветовалась с батюшкой, принесла святой воды и специальным веничком побрызгала нашу лестницу от первого до пятого этажа. И на всякий случай помолилась в церкви за упокой рабы Божией Клавдии.
Вы знаете — помогло! И хотя на нашу лестницу еще недели три не ступала нога дворника, все вздохнули с облегчением. Та тетка больше не появлялась. «Скорая» — тьфу, тьфу, тьфу! — тоже.
