Тетке моей однажды странное явилось. До сих пор определиться не может – то ли сон, то ли явь. Но уж очень все реально выглядело.
Лежит она на своей кровати, как раз напротив распахнутого окна. И странное дело – линия горизонта ей видится. Ни домов соседних, ни детского сада словно и не было никогда. Лишь сумеречное небо вокруг. И высоко, на фоне серых облаков, парит женщина, в руках у нее шар небольшой прозрачный, стеклянный вроде. Колеблются ветром светлые одежды, волосы длинные развеваются. Все приближается она, приближается, плывет к тетке. А та, хоть и лежит ни жива, ни мертва, но на незнакомку во все глаза уставилась. Не каждый же день люди так запросто по тучам шагают. Вот уже неведомая гостья на подоконнике, взглянула на присмиревшую хозяйку строгими темными очами и говорит: «Хочешь увидеть, как мать твоя живет?». Та удивилась: «Неужели можно?». Матери-то ее на тот момент почти двадцать лет как на свете не было. Кивнула летунья: «Идем!». И пальцем к себе манит, зовет. Оторвала тетушку мою от ложа невидимая сила, повлекла прямехонько к окну. И чувствует женщина – скручивает ее, затягивает внутрь хрустальная сфера, что в руках у странной посетительницы.
Вот уже перед ней то ли пустыня, то ли степь выжженная: всё песочно-серого цвета, солнца нет, а жарко – невмоготу. И ведь ни деревца, ни ручейка живительного, ни травы. Как тут местные живут?
Решила на месте не стоять, пройти вперед, оглядеться. И не зря. Через несколько шагов встретилось ей деревце чахлое, под ним, прямо под открытым небом диванчик, на нем мать сидит. Кинулась к ней тетка, целует, про житье-бытье спрашивает. Да еще удивляется, как же это старушка так устроилась неудобно – условий-то никаких. Покачала мать головой: «Я-то ничего, старая, мне много не надо, а ребятишкам плохо, тяжело, они вон еще и за мной ухаживают!». Глядит женщина, мальчишечки какие-то рядом бегают, лет семи, не больше, хорошенькие такие. «Мы, - говорят, - бабулю обуваем, в столовую водим!». И ботиночки несут, прямо детские по виду. Ужаснулась путешественница: «Мам, да как же ты в них ходишь? Ноги, наверное, болят?». А та, мол, и там, дочка, они болели, и здесь болят.
И так захотелось женщине из этого скорбного места поскорее домой, хоть плачь. Только как? Где он, шар хрустальный, где незнакомка? В этот момент ей в глаза словно песком плеснуло. Очнулась на своей кровати, дома…
Много вопросов после возникло. Куда же это родительницу после смерти определили? И, может, ад – вовсе не обжигающие языки пламени и не кипящие котлы, а именно такая бесплодная, бесконечная пустыня? Бабуля-то, хоть и крещеная была, но почти никогда не молилась, в церковь не ходила. Вот и плохо ей на том свете, неуютно. Мальчики с ней какие-то – может, чьи-то не рождённые дети? А главное, что за особа посетила ее?
