Произошла эта история со мной в 1994 году. Вот уже почти 20 лет прошло, но я все помню. В те годы ездила я иногда на выходные и на праздники с моим другом Вовкой к его бабушке в село Шрамкивка Яготинского района. В то лето тоже отправились, как раз в пятницу, 6 июля. Решили отметить ночь Ивана Купала у бабушки.
Приехали довольно поздно. Бабушка с радостью встретила гостей, приняла городские гостинцы и отправилась накрывать на стол. Нас же отправила по селу прогуляться. Мы побродили с полчаса вокруг небольшого озерца, я еще запомнила, что тогда было полнолуние. Луна огромная, белая нависала над селом.
Когда мы вернулись, стол был уже накрыт. С работы пришел Вовкин дядя – сорокалетний Вася и тоже сел за стол. Бабушка выставила бутылку «к празднику» и всем поставила маленькие 20-граммовые рюмочки. Пили «по капельке», закусывали, разговаривали, а ночь за окнами веранды, на которой мы сидели, стремительно сгущалась. Тут я заметила, что после третьей рюмки моему другу стало совсем плохо. Глаза округлилась, речь стала невнятной, и, похоже, он собирался свалиться и заснуть. Ну что это такое? Для почти 30-летнего крепкого мужчины 50-60 грамм – это ничего, а тут такое! Я поднялась из-за стола, вытащила Вовку и сказала, что мы немного прогуляемся. Думала, на воздухе ему легче станет. Мы пошли по тропинке вдоль хлева со свиньями, дальше был туалет. Я решили на минутку заскочить туда и, прислонив Вовку к ограде, сказала, чтоб он минутку постоял сам. Зашла, не закрывая двери и почти сразу вышла. Но Вовки у ограды не было.
Тут я опишу место, где происходили события, более подробно. Тропинка, по которой мы шли, вела от дома до самого конца огородов и заканчивалась у пруда, вдоль которого росли огромные ивы. Сама дорожка проходила вдоль хлева (с другой стороны был птичник), дальше находился туалет, потом – сад, и, выйдя из сада, мы попадали на картофельное поле довольно больших размеров (120 соток). Тропинка проходила вдоль поля и заканчивалась у ив. Выйдя из сада, можно было сразу заметить того, кто шел к пруду. Да и мимо туалета нельзя было пройти незамеченным. Я же никого не видела, и когда выбежала из сада – тоже никого не увидела. Если бы мой друг даже прошел незаметно, он все равно не успел бы скрыться за ивами.
Я повернула назад и побежала к дому, по пути заглядывая в птичник и хлев. Никого. Возле дома стояла бабушка. Узнав, что пропал ее внук, она заволновалась, и мы вдвоем снова бросились по тропинке к пруду. Когда мы уже пересекли половину поля, нам навстречу из-за ив вышел Вовка. Голова его была низко опущена, и шел он пошатываясь. «Пошли к пруду. Там хорошо, тепло», – проговорил он и дернул меня за руку. «С ума сошел! Домой и только домой!» Мы с бабушкой взяли его под руки с двух сторон и повели домой. По дороге он несколько раз останавливался и принимался звать нас на пруд.
Мы все-таки довели его до дома, убрали со стола и сели в комнате. Бабушка вскоре пошла спать, в комнате остались только мы втроем: я, Вовка и Вася. Мы с Васей разговорились о городской жизни, затем он мне стал рассказывать «як вин корову доив», мы рассмеялись. Вдруг я заметила, что лицо Вовки, который сидел на диване за Васиной спиной, резко изменилось, появилась какая-то дьявольская ухмылка, и он стал медленно душить дядю. Вася, не видевший изменений в его лице, принял это за шутку, и, посмеиваясь, сдавил его руки. «Не треба. Заспокойся». Мы продолжили разговор, но Вовка еще несколько раз пытался удавить дядю, и я видела, что он не шутит. Под конец это понял и Вася. Он сильно встряхнул племянника, и тот, словно зомби, сонно отполз в угол дивана. Мне предстояло спать с ним в одной комнате и я, честно говоря, глядя на него такого боялась.
Улучив момент, когда мой друг повернется ко мне спиной, я сняла со своей шеи крестик и решила надеть ему. Тут Вовка дернулся и повернулся ко мне с искаженным от ненависти лицом. «Убери! Жжет!» Он не видел, что я ему пыталась повесить, но ненависть и злоба были настоящими. Вася пообещал, что двери в его комнату будут открыты всю ночь и тоже ушел. Вовка повернулся набок и, похоже, заснул. Я сидела в кресле у окна и читала при свете ночника. Тут со стороны дивана донеслось: «Ляг рядом». Я легла и случайно снова задела его крестиком. Он дернулся. «Что у тебя такое, что жжет меня?» Полежав немного, я вновь села в кресло и до самого рассвета просидела без сна. Со стороны пруда доносилось тихое пение и что-то, похожее на перезвон колокольчиков.
В четыре утра Вовка проснулся, повернулся ко мне. Это уже был прежний мой друг. «Не бойся, ложись. Все уже прошло», – сказал он. «А что было?» – спросила я, залезая под одеяло. «Не знаю. Помню, как мы ужинали. Помню, что мне стало плохо, и мы пошли с тобой на улицу. Ты забежала в туалет и… все. Дальше ничего не помню. Очнулся на берегу пруда. Было так тепло, приятно, слышалась какая-то музыка и мне захотелось зайти в воду. Вдруг я понял, что это – нечисть. Стал читать "Отче наш" – не помогло, прочел "Боже воскресный" – слегка отпустило, я поднялся и выбежал из ив. Тут вы с бабушкой меня и встретили. Дальше я снова ничего не помню. А тут проснулся – и снова все как прежде».
Эту мистическую историю мы не рассказывали никому. А наутро бабушка сказала нам, что эта ночь была не просто ночью Ивана Купала, но еще Русалочьей ночью. В эту ночь, якобы, русалки выходят из водоемов и заманивают людей к себе. Позже мы узнали, что в эту ночь в селе утонули два человека. Все списали на то, «що вони перепили». А я не знаю, чему верить. Но то, что произошло с моим другом в ту самую ночь – правда.
