Постараюсь лучше передать историю.=) Буду писать от первого лица.
Жили мы тогда в Nской области, в небольшом городке. Время послевоенное, денег нет, жили на то, что сами вырастим. Пошла я в первый класс рано, в 6 лет. И со мной посадили за одну парту девочку Лену. Она было из совсем неблагополучной семьи, плохо одетая, постоянно голодная. Ее мама воспитывала ребенка одна, много пила и работала в этой же школе сторожем. И как-то незаметно мы сдружились. Девочка тихая, добрая пришлась по душе мои родителям, и мы помогали как могли. Постоянно бегали к нам кушать. Так вот. Как то раз Лена предложила мне на ночь в школе остаться, мол, мать все равно дежурит, а мы полазим. Ну, я маме, конечно, не сказала, что мы ночевать будем в школе, соврала, что у Лены дома, дескать, матери нет, и она одна боится. Мама отпустила и наказала сразу закрыть все двери, как придем домой..
Ночь. Ленина мать, проверив все и заперев, приняла на грудь и уснула. Мы же сначала порисовали, потом решили по школе прогуляться. А в коридорах, сами понимаете, темно кое-где по одной лампочке горит, чтобы не кромешная тьма была. Школа двухэтажная. Идем, значит. Друг перед другом не показываем, что жутковато. Встали возле окошка и просто смотрим на улицу. Лена шепчет
-Глянь, - и пальцем в сторону крыльца тычет.
Я сначала не увидела, а потом смотрю из за угла, куда свет только чуть-чуть попадает от лампочки на крыльце: раз выглянул кто-то, несколько секунд посмотрел в нашу сторону и снова спрятался. Мы с перепугу одновременно сели, под подоконник спрятались. Глаза у обеих как плошки. Сидим 5 минут, может дольше. Вроде успокоились, глазами перемигиваемся, что сваливать пора. По пальцам насчет три вскакиваем одновременно и случайно в окно глянули, а там прямо на нас смотрит мужик какой то, прям вплотную к стеклу стоит. Смотрит не мигая, и мы застыли от ужаса, только за руки до боли схватились.
Он начал открывать рот, как будто готовился что-то сказать, мы отмерли и с диким воплем понеслись к матери в каморку. Залетели и давай будить. Какой там, спала беспробудно. При свете лампочки все показалось не таким страшным. Мы даже потом пошутили чуть-чуть. Ну и снова сели рисовать за стол. А стол - возле окна. Боковым зрением вижу, что под окошком кто-то прошел. Волосы зашевелись, ну, думаю, показалось. Смотрю на Лену, а та чуть не плачет и пытается от окна отсесть. Не знаю, зачем, я подскочила и выключила свет: вспомнила, как кто-то говорил, что так тебя с улицы не будет видно. Опять же знаками с Леной решаем подойти к окну и выглянуть. А там, под окном, то ли женщина, то ли старушка, согнувшись, ходит, будто в траве ищет что. На нас не смотрит, а мы, затаив дыхание, наблюдаем за ней. Тут она замерла и резко к нам обернулась. Это была жесть: запомнились вместо глаз и рта просто черные провалы, и видно было, что она приготовилась к прыжку. Мы, дружно заверещав, спрятались в шкаф. Там же от напряжения и усталости уснули. По утру Ленина мать нас там и нашла.
Через несколько дней мы слышали от взрослых, что во время войны половина нашего села жила в бараках для заключенных ,ссылаемых во время войны, и школа построена на бывшем кладбище.
Как-то так. Спасибо за внимание, надеюсь, не утомила.
