Помню, в 1961 году я первый раз в жизни летел на самолете. И так повезло, что сразу же попал на реактивный — на «ТУ-104». По нынешним меркам, это весьма устаревшая машина, но тогда считался великим достижением конструкторской мысли. Весь советский народ гордился этим самолетом. Так вот, место мне досталось в середине салона у самого прохода, так что в иллюминатор были видны лишь облака. Моему соседу — статному мужчине средних лет с ромбиком МГУ на пиджаке — повезло больше: он при желании и на землю мог посмотреть, если небо под нами было чистым.
Надо сказать, что салон был достаточно тесным, и когда сидящему рядом со мной человеку нужно было выйти, мне приходилось поджимать ноги и втискиваться в кресло. То есть пройти мимо меня незамеченным он не мог, даже если бы я заснул.
Полет наш длился пять часов, и часть его проходила в темноте. Большинство пассажиров задремало, и вдруг мой спутник толкнул меня локтем и стал тыкать пальцем в иллюминатор. Я сбросил с себя дремоту и начал вглядываться в сумерки за бортом. Оказалось, что там параллельным курсом на расстоянии примерно в километр двигается какой-то странный аппарат. Я в авиации не особо разбирался, но все равно понял, что это не самолет. Какое-то перевернутое светящееся «блюдце». Мы обсудили увиденное, но никому из нас даже в голову не пришло, что эта машина может иметь инопланетное происхождение. Сошлись во мнении, что стали свидетелями полета засекреченного летательного аппарата.
Смотреть на него долго было утомительно и не особо интересно, и мы снова занялись своими делами — мой сосед разгадывал кроссворд, а я опять погрузился в полусонное состояние и не заметил, как полностью заснул.
Проснулся я от криков, которые раздавались вокруг. Посмотрел направо, где сидел выпускник МГУ, и обнаружил пустое кресло. Тряхнул головой, чтобы отогнать остатки сна, и, наконец, разобрал, о чем вопит народ. В основном, голосили женщины, которые не могли понять, куда делись их мужья. Дескать, они мирно спали, а когда проснулись, их уже не было. По проходу бегали стюардессы и тщетно пытались унять панику. Но обезумевшие дамы повскакивали со своих мест и бросились в кабину пилотов, требуя посадить самолет. Потом они побежали обратно, потому что из носового отсека вышел командир корабля и потребовал, чтобы все успокоились и сели. Сказал, что самолет идет на аварийную посадку, и что на земле разберутся с тем, что здесь произошло.
Властный голос пилота отрезвил паникеров, и они сидели в своих креслах и лишь тихонько всхлипывали. Стюардессы провели перепись оставшихся пассажиров и на всякий случай обыскали весь самолет. Вскоре мы уже садились на военный аэродром.
На земле нам пришлось просидеть в закрытом самолете еще три часа, прежде чем мы смогли выйти на свежий воздух. В иллюминатор я видел, как летное поле постепенно окружают машины различных служб, выставляют оцепление, разворачивают штаб. После того, как появились люди в погонах, нас начали по одному выпускать и допрашивать. Я рассказал о том, что видел летающее «блюдце», о том, как заснул, и что было, когда проснулся. После этого дал подписку о неразглашении, и меня вместе с остальными отвезли в небольшую гостиницу. Там мы пробыли двое суток, в течение которых я еще не раз общался со следователями, и, наконец, нас отправили в Красноярск, который и был конечным пунктом того злополучного полета.
Сколько я потом ни читал газет, никакой информации о происшествии, к которому я имел отношение, так и не нашел. К счастью, больше меня по этому поводу не беспокоили, но и распространяться о тех странных событиях я тоже опасался. Только сейчас, когда уже полвека прошло, я думаю, что уже не пострадаю за откровенность.
