Времена были советские, строгие, люди строили социализм, коммунизм, дел полно, и всем нам было не до веры и не до Бога. Нас, школьников, затем комсомольцев, тоже воспитывали так, что религию мы считали пережитком прошлого, а всех персонажей Библии — деву Марию, Иисуса Христа, апостолов — мы считали вымышленными персонажами, какие бывают в сказках.
Но вот однажды я, молодой инженер с оборонного предприятия, столкнулась с удивительной ситуацией. А было так. Мой коллега по работе получил талон на приобретение автомашины и ради нее стал срочно всё продавать: шубу жены, дачу, кое-какую мебель, в том числе и дом с подворьем, оставшиеся от его отца. Мой папа вдруг загорелся купить этот дом: он уже вышел на пенсию, любил лес, рыбалку — ну и мечтал иногда пожить в лесу, в уединении. Поехали смотреть этот дом. Это в ста километрах от Красноярска. Приезжаем. Огромный бревенчатый сруб, двадцать соток земли к нему, кругом хвойный лес, извилистая горная речка… Чудо-местечко! И мы купили этот дом.
Когда осматривали избу внутри — с русской печью, лавками вместо стульев, обеденным столом из лиственницы — я обратила внимание на доску, служившую подставкой для чайника. Она черная такая, грязная, но когда я перевернула ее, то на тыльной стороне обнаружилась нарисованная икона. Краски сохранились, был вполне различим лик какой-то женщины: лицо, руки, спокойный взгляд. Только после я узнала, что это икона Божьей Матери, писаная на доске. И что-то во мне ворохнулось — негоже так с иконой… Хозяин сказал: «Забирай!» Так с ней и уехала в город. Осталась эта икона у меня навсегда.
Но удивительно: словно какая-то благодать шла от нее. У меня вполне благополучно сложилась жизнь: муж, двое детей, никаких хворей, никаких бед, за исключением естественных, когда умерли отец, а следом мама. И невольно я соотносила это с иконой Божьей Матери. Ее считала своей хранительницей, и другие в родне так считали. На что уж отец — «красный сокол», коммунист — а говорил: «Храни ее, дочка. Она от бед спасает».
Но она вообще-то неказистой была. Краски потускнели, без рамки. И я задумала то ли оклад ей смастерить, то ли в красивую рамку облечь. Один умелец брался сладить, как надо.
И вот перед тем, как мне идти в мастерскую, снится мне сон. Эта икона красивая-красивая. Без оклада, без рамки. Краски чудные, просто светятся. Красивая красная одежда, головной убор на Божьей Матери. Во сне я поняла, что ничего не надо делать с иконой, только испортишь ее. Так она и висит у меня до сей поры. И, конечно, вера пришла, с ней и уходить буду, когда придет время.
