В детстве я часто бывал в деревне у бабушки. Когда я был ещё совсем маленьким и не мог успокоиться, то бабушка пугала меня козлоногим человеком. Мол, придёт сейчас человек с рогами и козьими ногами и утащит меня в лес, где отрубит мне голову. И в детстве я очень пугался и всегда успокаивался, а по ночам слышал стук копыт на улице и думал, что это козлоногий человек ходит и ищет, кого бы забрать с собой в лес.
Лес в этой деревне, надо сказать, весьма обширный. Он окружает деревню со всех сторон, только одна дорога ведёт к ближайшему городу, расположенному километрах в ста. Сама деревня весьма мала — всего десять домов. И в этом богом забытом месте я гостил каждое лето, когда был маленьким.
Когда я вырос, то вспоминал истории о козлоногом человеке с удивлением. Всех других детей пугали обычными бабайками, бармалеями, бабами-ягами, а моя бабуся решила соригинальничать и придумала человека с козьими ногами. Однажды я спросил маму, что это за козлоногий человек, но она ответила, что сама не знает, и что в деревне все бабушки и дедушки пугают своих внуков этой историей, и что её саму в детстве пугали этим козлоногим. Потом я решил спросить у самой бабушки, но она сказала, что это просто придуманный герой, ничего больше.
Но что-то в её словах мне не понравилось. Они казались мне неправдоподобными — больно странным был герой, и в деревне все бабушки пугали им своих внучат, будто они все вместе однажды сели и придумали козлоногого человека. Ну, или в этой деревне царит какая-то ноосфера, доступная только жителям.
Бабушкин ответ меня не удовлетворил, но и начинать своё расследование я не собирался, посему решил забыть об этой истории.
Однажды в старшем возрасте я гостил у бабушки. Тогда это был мой первый приезд за многие года отсутствия, и меня сразу охватила тоска по ушедшему детству, как только я очутился в столь близких сердцу местах.
Через несколько дней после моего приезда ко мне подошла соседка Валентина Михайловна с просьбой о помощи — её внучка перевернула комод. Как милый пятилетний ребёнок умудрился это сделать — я не могу даже представить. Муж Валентины Михайловны повёл овец на выпас, поэтому некому было ей помочь. Я согласился и пошёл к ней домой.
Комод был тяжеленный, и меня просто раздирало желание попросить эту маленькую девочку вновь показать, как она смогла его перевернуть, но всё-таки я не хотел поднимать эту тяжесть вновь.
С трудом, но мне удалось его поднять и поставить на место. Поднимая комод, я услышал, как Валентина Михайловна ругала свою внучку:
— Вот видишь, что ты натворила! Теперь дяде приходится такую тяжесть поднимать! Вот как тебе не стыдно! Придёт сегодня ночью козлоногий человек, и утащит тебя, такую негодную, в лес, и голову там отрубит!
— Нет! Неправда! — плакала девочка.
— Правда-правда! Ещё как утащит, а я тебя защищать не буду, негодяйку эдакую!
Слова о козлоногом человеке вновь пробудили во мне интерес. Когда я закончил с комодом, Валентина Михайловна угостила меня обедом, во время которого я попытался вывести её на разговор о козлоногом человеке, но она лишь отшучивалась. У меня так и не вышло узнать у неё что-то. Вскоре пришёл Александр Петрович — муж Валентины Михайловны — и сел вместе со мной обедать. Валентина Ивановна быстро нас покинула и убежала вновь отчитывать внучку, которая опять нашкодила. Как только Валентина Михайловна ушла, я принялся расспрашивать Александра Петровича о козлоногом человеке. Не скрывая интереса, без всякой учтивости, я спросил у него:
— Что за козлоногий человек, о котором все говорят?
Он посмотрел на меня, отупев, а затем попытался отшутиться, но по его голосу я понял, что он взволнован. Он был более сговорчив, и мне удалось уговорить его рассказать о козлоногом человеке:
— Ходит он по нашим лесам уже давно, очень давно. Ещё когда моя мать была маленькой, её родители пугали историями о жутком человеке с козьими ногами, что бродит по лесам с топором и ищет, кому бы голову отрубить. Я думал, что это всё глупые сказки, пока однажды сам с ним не встретился. Пошёл я тогда на охоту — лет мне около тридцати с чем-то тогда было. Иду я, значит, по лесу, раннее утро. И тишина в лесу — как будто все звуки раз — и выключили. Птицы не поют, ветер не шумит. Вышел я тогда к реке и вижу — на соседнем берегу среди деревьев тень мелькает, будто идёт кто-то. Я за дерево сразу спрятался — думаю, вдруг медведь? А с медведем встретиться мне ой как не хотелось. Пригляделся я и вижу — никакой это не медведь, а человек какой-то. Мне тогда аж смешно от трусости своей стало. Хотел было грибы собирать продолжить, а присмотрелся — ба! Ноги-то у него козлиные! И весь в шерсти, только голова лысая, с парой маленьких рожек. А в руке топор у него, зачем — думать не хочу. Вышло это чудище на берег и принюхиваться стало, ну я и дёру сразу дал. До самого крыльца бежал не оглядываясь. С тех пор я вглубь леса не хожу, мало ли что это страшилище сделать может.
Я тогда не воспринял рассказ Александра Петровича всерьёз и решил, что надо мной просто подшутили.
Вскоре я встретил своих друзей из соседних деревень — Машку, Нинку, Лёху и Олега. Последний раз я видел их во время своего предыдущего визита в эти места, который был очень давно, и я ожидал, что они обо мне забыли, но, к счастью, этого не случилось.
В детстве мы всегда играли вместе. Тогда нас было шестеро — с нами был ещё парень по имени Коля, но почему-то в этот мой приезд он отсутствовал.
Мы все решили сходить вечером на озеро в лесу — отдохнуть, костёр развести, пообщаться. В назначенный день, а точнее вечер, мы собрались и двинулись к месту отдыха. Вёл нас Лёха — никто другой про это озеро ничего не слышал, но мы решили довериться нашему проводнику.
Пока мы шли, я решил узнать у Машки, слышала ли она что-нибудь о Коле. Тогда она мне рассказала, что видела его последний раз лет пять назад. Они всей компанией гуляли по лесу, и Коле приспичило по нужде. Парень он стеснительный, поэтому забрался в самую чащу, чтобы никто его не увидел. Ушёл и пропал. Никто его больше никогда не видел. Искали по всему лесу и нашли лишь пару клочков одежды. Все решили тогда, что его звери загрызли.
Дорога до озера была длинной — мы шли около часа, пока, наконец, не вышли к большому озеру посреди леса. Мы расположились у самого берега — разожгли костёр, достали спиртное и начали предаваться воспоминаниям о нашем детстве.
Стрелка часов приближалась к двенадцати, а содержание алкоголя в нашей крови медленно нарастало. Я не помню точно, сколько я тогда выпил, помню лишь, что много. Все мы тогда выпили много, поэтому я не могу быть полностью уверен в своих воспоминаниях о том, что произошло дальше.
Я не сразу осознал, что происходит. Вокруг было темно — солнце уже давно зашло, и ночь была облачной, поэтому не было даже тусклого лунного света. Единственным источником света был наш костёр, который выхватывал из темноты очертания наших лиц. Прямо напротив меня сидел Лёша. Мы все над чем-то смеялись, вроде Олег рассказал какую-то шутку. Лёша запрокинул свою голову в приступе смеха, а затем согнулся пополам. Я думал, что он от смеха сейчас надорвёт живот, но я увидел, что из его головы торчит топор, рукоятку которого сжали две чёрные волосатые лапы. Эти лапы резко вытащили топор из раны, и из огромной расщелины в Лёшином черепе струями потекла кровь, и в мерцающем свете костра я увидел красные пульсирующие ткани его головы. Я заметил это первым — остальные не увидели ничего из-за приступа смеха.
Я же сидел в оцепенении, не зная, что мне делать, и не понимая, что вообще происходит.
Затем кто-то схватил Машу, сидевшую рядом с Лёшей, и повалил её на землю. Маша не переставала смеяться — видимо, она ещё не успела понять, что происходит. Её смех прекратился, когда ей на голову наступило огромное раздвоенное копыто. Тогда в свете костра я увидел две человеческих ноги, оканчивающиеся козьими копытами, покрытое шерстью тело, абсолютно безволосую голову с двумя маленькими рогами, налитые кровью глаза, рот, растянутый в ужасной улыбке, обнажающей сгнившие зубы, и две руки, державшие кровавый топор, резко опустившийся на Машину шею и оставивший на ней огромную рану, брызжущую кровью. Машин смех превратился в отчаянный крик боли, и все моментально протрезвели и увидели то же, что и я.
Дальше я не помню ничего. Кажется, кто-то кричал, потом были брызги крови… нет, всё это как за закрытой дверью. Обнаружил я себя уже в доме бабушки, на полу. Маша и Лёша погибли в ту ночь, Олег пропал без вести. Выжили только мы с Ниной, и ни я, ни она больше никогда не возвращались в эту проклятую деревню.
