- Помнишь, в прошлом году до снега, какие холода стояли? – спросил меня Николай, закуривая.
Николай – это научный сотрудник Комсомольского Государственного Заповедника, по-нашему – егерь. Живёт он на заповедном острове. У него есть зимовье, шикарная банька, на берегу Горина, дровяник, где вместе с дровами он хранит запасы, кристально чистый воздух, 2 метра роста, абсолютная тишина и уйма свободного времени, особенно в зимние месяцы.
- Зверь никак в лежку уйти не мог без снега. Да, намучился я тогда, - задумчиво протянул он, выпуская дым.
- А тут снег в одну ночь лёг, - продолжал он, - я на радостях решил баньку истопить, кости погреть. Наколол дров, растопил баньку, дело к вечеру. Начал полки обмывать, вдруг слышу с улицы звук металлический. А это значит, кто-то добрался до сарая и ящик стальной с запасами ломает. Насчет людей сам знаешь, не посмеют. Здесь закон - тайга, медведь - прокурор, искать никто не будет. Открываю дверь, а он за дверью стоит, тощий, ободранный, но большой гад и на меня сразу бросился. А у меня в бане ни ружья, ни топора, ни ножа, хоть поленом отбивайся. Выглянул в окошечко, а там и второй, ящик курочит, а этот меня, значит, караулит.
- А кто они? Ты их знаешь? – удивленно спросил я, потому, как знал о силе егеря и по рассказам других егерей, да и видел, как он метая топор, раскалывал бревно надвое. Что за люди?
- Да какие люди? Медведь с медведицей из-за бесснежья, спать не легли, вот и беспредельничают с голодухи-то. Звери матерые, но, чтобы один меня сторожил, а другой грабил, такое первый раз вижу. Она до мяса добралась, поела, его сменила, а он трапезничать. У меня уже и печь прогорела, и прохладно, я-то в одних подштанниках, баню-то готовил, дрова на улице, а мне не выйти. И тут, завибрировала банька, я аж присел, а потом рык услышал, низкий, как гудок парохода, смотрю, мои грабители перед окном промелькнули. Открываю дверь, а в ельнике стоит что-то тёмное, высоченное, как башня и звук этот от него идет. Мишки мои, по льду в тайгу улепетывают, как зайцы, задние ноги дальше передних забрасывают. Не знал, что так могут. А Это постояло минуту и скрылось за ёлками. Не все ёлки, к слову, выше его были. Не стал я баню заново растапливать, пошел, остатки собирать. Немного мишки успели съесть, мясо мороженное, два окорока тока и испортили. Получается, Этот спас меня.
- А кто это был-то? - спрашиваю.
- Да кто его знает, леший-то зимой спать должен, а этот, видишь, бдит. Мне еще Степаныч, сменщик мой, говорил, что есть кто-то на острове, да не подумал я, что такой. Да, наутро пошел я следы посмотреть, медвежьи есть, по первому снегу четко видно, как пришли, как ушли, а там чисто, как и не ступал он вовсе, только ветки сбитые, на свежем снегу валяются. Больше ни медведей, ни его не видел, тишина и покой на остров вернулись.
