«В пятидесятых годах в Москве заболела родная моя тетка — Елизавета Петровна Смаллан, — рассказывает госпожа Т. Пассек. — Болезнь ее, сначала казавшаяся ничтожной, как-то странно развивалась. Ни на что, не жалуясь, тетушка слабела и, наконец, слегла в постель…
Лечил ее друг нашего дома известный медик Константин Иванович Скологорской, один из лучших людей, человек добрый, религиозный. Болезнь тетушки с каждым днем усиливалась, наконец, больная стала впадать в бред и беспамятство. Видя ее в таком положении, я однажды осталась у нее на ночь. Это было во время святок.
Кровать тетушки в начале болезни переставлена была из спальни в гостиную, с которой она, как заболела, так и не вставала до кончины. У внутренней стены гостиной находился большой диван, на котором с наступлением ночи я прилегла, не раздеваясь. На другом конце дивана, прислонясь к подушкам, полулежала невестка моя, жена моего брата. Подле дивана на скамейке сидела молодая женщина Александра, находившаяся у тетушки в услужении, и горничная, девушка лет двадцати пяти. Маша, дочь крепостного ее человека, служившего у тетушки с самого ее замужества. Между ними на стуле стояла свеча под зонтиком, чтобы не тревожить излишним светом больную. Больная была в бессознательном состоянии, временами бредила, временами стихала.
Спать мы никто не могли и тихонько разговаривали. Из гостиной дверь выходила в залу, из залы в переднюю, оттуда в сени и на большой двор. Дом был деревянный, комнат в десять, одноэтажный. Улица тихая. Наступила минута, в которую мы все как-то смолкли и вдруг услыхали необыкновенно громкий стук в дверь, выходившую из сеней в переднюю. В этом стуке было что-то до такой степени странное, что мы невольно переглянулись.
- Кто бы мог прийти в такую пору и стучать так сильно, — сказала я.
- Должно быть, приехал Константин Иванович, - сказала Александра, — я пойду, посмотрю.
И отправилась.
Ждем, ждем, является Александра с изумленным, расстроенным лицом и говорит:
- Никого нет. Я вышла на двор, по двору ходит сторож, ворота заперты, на дворе нет никого. Спрашиваю сторожа, не приезжал ли кто или не проходил ли кто к хозяевам, в глубине двора. Сторож сказал, что он никуда не отлучался и во двор никто не приходил.
Ночь стояла тихая, светил полный месяц. На дворе сильно морозило. Было ясно, точно днем.
Поговорили, потолковали мы и разместились по-прежнему. Но едва только немного успокоились, как такой же вызывающий стук, или, скорее грохот в дверь, послышался из передней в залу, куда Александра бросилась, говоря;
- Константин Иванович.
И тотчас же возвратилась бледная, расстроенная.
- Никого нет. Что это за стук? Ни в передней, ни в сенях нет никого.
Молча мы посмотрели друг на друга. Больная лежала без сознания, не открывая глаз, и временами произносила невнятные слова. Мы опять сели. Я и невестка моя прилегли на двух противоположных концах дивана, горничная уселась на скамейке подле нас, и только у нас начался разговор, как над самым диваном раздался в карнизе такой оглушительный грохот, что мы моментально вскочили с дивана. Казалось, карниз и потолок разрушаются.
Другие также бросились со своих мест, все были бледны, у всех на лицах выражался ужас. Остаток ночи никто уже не ложился, к дивану мы боялись подступить. С наступлением дня тетушка пришла в себя, слабым голосом передала мне некоторые распоряжения и к обеду опять стала впадать в забытье. Одна из самых близких к тетушке дам подошла ко мне, говоря:
- Видите, близок конец. Хорошо бы заранее заготовить всё, что надо, в чем положить. Вы бы съездили в город и купили. — И сказала, что купить.
Я немедленно отправилась, по пути на минуту зашла в свой дом — взглянуть на детей и кой о чем распорядиться. Но не прошло и четверти часа, как ко мне прибежали от тетушки и сказали:
- Не извольте ездить в город. Катерина Петровна поехала. Пожалуйста к нам.
Я тотчас отправилась. Вхожу во двор, меня поразил сильный запах ладана. В сенях, в передней, запах был еще сильнее.
- Верно, все кончено — спросила я вышедшую ко мне навстречу горничную.
- Нет еще, они не скончались, — отвечала она.
- Что ж это ладаном вы накурили?
- Да у нас ладана в доме то нет, — отвечал она. - А вот как вы ушли, то по дому и даже по двору ладаном запахло, и сами не знаем, откуда этот запах взялся.
Я прошла в гостиную. По всему дому был сильный запах ладана. Тетушка лежала в агонии, с закрытыми глазами Вскоре приехала с покупками Катерина Петровна, женщина глубоко верующая, и сказал мне:
- Видите, как тетушка страдает, а умереть не может. Вероятно, над нею тяготеет чье-нибудь неудовольствие или клятва. В нашей церкви есть молитвы, которые разрешают и примиряют.
- Очень хорошо, пригласите священника,- отвечала я.
Тотчас послали за священником. В углу спальни на маленьком столике затеплили небольшую восковую свечку. В комнате воцарилась глубокая тишина, несмотря на то, что было человек десять присутствующих. Слышалось только тяжелое дыхание умирающей. Вошел старичок священник с молитвенником в руках, благословил умирающую, стал перед образом и начал читать примирительные молитвы.
Я слышала их в первый раз. Они поразили меня глубиной содержания и трогали душу простотой и искренностью любви. Чем долее читал священник, тем дыхание больной становилось тише. С последним словом молитвы, вероятно, примиренный дух ее отлетел в вечность».
