Одно лето, когда нам с двоюродным братом было лет по 16, мы увлеклись рыбалкой. Дело было на даче, в деревне на берегу реки Нерль. До этого мы, конечно, тоже ходили рыбачить со взрослыми, - а как же, если живёшь рядом с рекой, - но тут доросли наконец-то для самостоятельных вылазок. Причём, мой отец всячески помогал нам в этом деле, даже разрешил брать иногда его старую надувную лодку с самодельным «транцем» и слабеньким мотором, чтобы было удобнее добираться до противоположного берега и небольших затонов, где, как говорили, водились налимы. У наших друзей была ещё одна лодка: пожилая байдарка, к которой присобачили «поплавки» для устойчивости - два небольших брёвнышка по каждому борту, каждое из которых крепилось на двух жердинах, по типу индийских рыбачьих лодок (это сложно описать – надо видеть!). Выглядело сооружение, прямо скажем, дико.
Итак, лодки звались линкор «Галимый» и крейсер «Корявый». Ближе к вечеру Леший, - капитан «Галимого», человек серьёзный и решительный, - как обычно собрал команду на ловлю. Мы добрались до небольшого затона, расставили удочки и некоторое время сидели молча. Но рыбацкого настроения в этот раз как-то особо не было, так что вскоре разожгли на берегу костёр, достали бутерброды и по бутылке пива на каждого, заранее заготовленные Облезлым, - капитаном «Корявого», - и стали травить байки. Чем темнее становилось, тем больше байки походили на страшилки. Сидели мы так часов до десяти, а потом решили отправиться домой, так как всё уже было съедено и выпито, а поклёвки не случилось ни одной. Расселись по лодкам; «Корявый» был на буксире у «Галимого». Только тронулись, как заглох мотор. Стали разбираться, в чём дело, и оказалось, что Леший тупо забыл его заправить. Это был из ряда вон выходящий случай, потому как Леший, кажется, вообще ничего и никогда не забывает; отец даже перестал его контролировать, ведь всё всегда было в порядке. И это был явно неудачный день, ибо вскоре выяснилось, что и вёсла мы забыли дома.
Надо было что-то решать. Оставаться на берегу на ночь мы не хотели, потому что родители ведь изведутся, если не вернёмся до полуночи. Отец меня всегда дожидался с рыбалки; он вообще ложился поздно, ну и интересно ему было, чего мы там поймали. Мобильники тогда были редкостью и роскошью, а пейджеров у нас не водилось. Оставался один выход: спрятать лодки в кустах и идти в деревню пешком. Мы немного опасались, что «Галимый» кто-нибудь сопрёт, но в этом месте народ вообще почему-то редко бывал, так что рискнули. Затащили лодки в кусты, тщательно замаскировали мотор, и отправились в путь. До деревни было километров пять, не больше; тропа знакомая, фонари у нас были, так что шли быстро и думали лишь о том, что скажет мой отец по поводу нашего разгильдяйства. Не хотелось бы лишиться такого удобного транспортного средства!
Леший шёл впереди, но вдруг резко остановился. Мы с размаху налетели друг на друга, и стали громко возмущаться, но Леший стоял как вкопанный и молчал. Тогда посветили фонарями вперёд, чтобы разглядеть, что его остановило. Впереди по тропе, навстречу к нам, медленно двигалась большая человеческая фигура. Наши фонарики светили прямо на неё, но она оставалась непроницаемо-чёрной, будто кусок темноты. Через секунду мы, хватаясь друг за друга, в абсолютном молчании, со всех ног удирали по тропинке обратно…
В первом часу ночи мы добрались до деревни. Добирались по реке, впихнувшись вчетвером в резиновую лодку, вдоль берега, используя длинную палку как багор. Подгребали сапогами. Нашли способ, - лишь бы не оставаться ночью на берегу; о том, чтобы пойти снова по лесу, не могло быть и речи. Отец был, конечно, недоволен, но ведь мы вернулись живы-здоровы, и с лодкой, так что лишь немного поворчал. А узнав про «встречу» в лесу, только покачал головой – мало ли, что бывает…
