Однажды дед взял в рейс на Камчатку мою маму с подружкой. Две неразлучные пятнадцатилетние Ленки поплыли навстречу камчатским вулканам. По закону парности случайностей и на радость Ленкам на судне нашлось двое восемнадцатилетних Генок, практикантов с Черноморского флота. Генки и Ленки флиртовали непрерывно. И вот однажды девчонкам невесть зачем понадобилось выяснить отчества парней. Дед поселил их в каюте судового врача, так что и выяснять они полезли в медкарты членов экипажа. Один Генка был Анатольевич. А вот второй… Ой, какое отчество забавное! Ой, понятно, почему он говорить не хотел! Хи-хи. Ха-ха.
В медицинской карте черными чернилами, каллиграфическим почерком было написано Соломонович.
Ленки начали величать Генку Геннадием Соломоновичем. Генка сначала смеялся. Потом сердился. А потом показал девчонкам судовую роль. Там значилось: Геннадий Николаевич.
- Значит, у тебя в медицинской карточке ошибка! – сказали Ленки. – Мы тебе сейчас докажем!
И повели парней в докторскую каюту. И сказали, мол, ой. В медицинской карте теми же черными чернилами, тем же каллиграфическим почерком было написано Николаевич. Позже девчонки пытались восстановить последовательность событий. Может быть, «Соломонович» примерещился одной из них, она произнесла это вслух, а вторая увидела, как бы под гипнозом, уверенная в словах подруги? Правда, обеим казалось, что отчество никто вслух не произносил, а рассмеялись они тогда одновременно.
- Как же так, - растерянно лепетали Ленки.
- Да просто дуры вы, девчонки! – объяснил реабилитированный Геннадий Николаевич.
А его друг помотал головой и серьезно сказал:
- Бывает всякое… и не такое бывает! Я в детстве сам видел.
Ленки пристали к нему с расспросами. И рассказал он следующее:
- Было мне лет десять, пошли мы с пацанами гулять. Лето, солнце. Видим – по тропинке через поле велосипед едет…
- Ну и что?
- А то, что едет он сам, без седока. Мы сначала подумали, это нас кто-то разыгрывает. Пригнулся так, что его в траве не видно, и велик толкает. Побежали смотреть… Подбегаем поближе, видим – нет там никого!
- Может, он под уклон ехал? По инерции?
- Да уклона там не было. И вы понимаете, девчонки… он рулил! Тропинка петляет, а он рулит. Нам так страшно стало, что мы, не сговариваясь, оттуда чухнули.
А ведь и правда жутковато. При ярком свете, средь бела дня, под пение птичек ехал через поле велосипед…
Генка потом долго писал Ленке, которая моя мама. Только не соломоно-николаевич, а его друг. А ту страницу в медкарте она до сих пор помнит. Черными чернилами, каллиграфическим почерком…
