Когда я пришел в себя, я был в лазарете на втором этаже. Во мне была пустота, будто кто-то проделал в моей голове дырочку и все чувства высосал через трубочку. Доктор признался:
- И таки, да. Вы потеряли сознание, извините меня, облевали себя и обмочились. Там действительно был пациент нашей лаборатории. Желательный №2. Большего сказать не могу.
Я просил его только об одном, чтобы тот не рассказывал моим братья по оружию. Я был первый в этой просьбе, но далеко не последний. Через неделю два парня из ночной смены попали в лазарет.
Еще через неделю один наш боец по имени Рустэм загремел на второй этаж после ночного обхода. И с ним дела обстояли хуже. Бедняга не помнил, где он, кто он и что за дерьмо с ним приключилось. Его должны были транспортировать в город, и мне повезло отправиться с ним в сопровождении. Я был готов покинуть это место недалеко от горы Саркатан, даже если нужно было встретиться с чертом. Эта встреча практически произошла той же ночью.
В три часа ночи мне достался 13 маршрут, и это не обсуждалось. Начальник смены тертый калач по прозвищу Карп – двухметровый детина, сказал:
- Я сочувствую тебе, Диня.
Дело было вот в чем. Поползли слухи, что все случаи легкого помешательства у парней в лазарете и у Рустэма случились именно на это долбанном маршруте, именно с трех до шести утра.
Я оделся и бодрым шагом по хрустящему снегу пошел на обход. Все было в ту ночь неправильным. Не было луны, она старая шл*ха, должно быть, засиделась где-нибудь. Света фонарей, гирляндой развешенные не хватало, чтобы разглядеть весь периметр здания. Даже чертова лямка автомата давила с удвоенной силой, будто пыталась врезаться мне в шею.
«Гребаный тринадцатый маршрут», - подумал я, когда один из фонарей устало подмигнул мне и потух, оставив меня в кромешной темноте.
Большой палец сам по себе опустил предохранитель, а руки просто срослись с автоматом.
Затем фонарь мигнул еще раз, и как мне тогда преждевременно показалось - к счастью, зажегся ярче прежнего.
Вот тут я и увидел его. Парня на кресле, мать ее, каталке. Только в этот раз он привязан к ней не был. Два черных колодца его глаз пожирали меня своей холодной пустотой, и признаюсь, им вполне удавалось. Парень поднялся с каталки и шагнул на встречу ко мне. Я шагнул назад и уперся спиной в стену, хотя секунду назад ее и в помине не было. Парень сделал еще один шаг ко мне, и я передернул затвор. Черноглазый усмехнулся, будто ему это и надо было и снова шагнул.
Мой рот был склеен китайским суперклеем, поэтому я не мог орать. По уставу нужно было предупредить окриком и шмальнуть в воздух, но эта тварь была очень близко ко мне. Еще один шаг и его грудь уперлась бы в ствол.
Автомат заговорил на родном мне языке, вселяя уверенность. А когда вспышки пропали, то я поседел на половину головы.
Там не было черноглазого парня. На белом снегу лежал Рустэм. Руки раскинуты, будто он хотел обнять ими всю землю. Он был практически голым, если не считать худого покрывала обвернутого вокруг тела.
- И таки, да. Вы потеряли сознание, извините меня, облевали себя и обмочились. Там действительно не было никакого парня в кресле каталке. Вы нашли Рустэма выпавшего из окна лазарета и замершего до вашего прихода. Вы не стреляли из автомата, а просто закричали дежурного. Приехал Талгат. После позвали нас. Большего сказать не могу.
Я выслушал доктора и, не став спорить с Карпом, согласился ехать домой.
Только даже по прошествии стольких лет, я отчетливо помню эти черные колодцы глаз и холодное послевкусие, мать ее, рвоты.
