Седая официантка взволнованно наклонилась к нам. Ее глаза
горели. Она шептала, будто выдавала нам тайну:
- Вы не заметили, какая странная сегодня луна?
Ресторан "Джипс" был всегда полон в это время ночи. Он
находился неподалеку от университета, и его посетителями бы-
ли в основном студенты. Но сегодня они разговаривали приглу-
шенными голосами, постоянно оглядывались и смотрели в окна
работающего круглосуточно ресторана. Луна низко стояла в за-
падной части небосклона, достаточно низко, чтобы конкуриро-
вать с уличными фонарями.
- Заметили, - ответил я. - Мы как раз хотели это отпразд-
новать. Дайте нам, пожалуйста, две порции мороженого с горя-
чими фруктами.
Когда она отвернулась, я положил десятидолларовую банкно-
ту под бумажную салфетку. Она, конечно, обрадуется, когда
найдет ее.
Я почувствовал себя свободнее, расслабился. Все мои проб-
лемы, казалось, разрешились сами собой. Кто бы мог подумать,
что так просто примирить весь мир? В одну-единственную ночь:
мир в Камбодже и Вьетнаме. Примерно в 23 часа по местному
времени. В то время полуденное солнце находилось над Индийс-
ким океаном, освещало ярким светом всю Европу, Азию - исклю-
чая лишь ее отдаленные окраины - и Австралию.
Германия уже воссоединилась, стена пала, израильтяне и
арабы сложили оружие, в Африке уже не существовал апартеид.
Я был свободен, и моя фантазия не знала границ. Сегодня
ночью я мог удовлетворить все мои низменные инстинкты, гра-
бить, убивать, разорвать налоговые документы, бросать в вит-
рины кирпичи, сжечь мои кредитные карточки. Я мог позабыть о
своей научной статье о изменении формы металла во время
взрыва, которую мне надо было сдать к четвергу, или заменить
противозачаточные таблетки Лесли на безобидную глюкозу. Се-
годня ночью...
- Сейчас я позволю себе выкурить сигарету.
Лесли удивленно взглянула на меня.
- А я-то думала, что ты бросил курить.
- Ты, конечно, помнишь, что я выговорил себе при этом
право курить в экстремальных ситуациях. Я никогда бы не смог
согласиться оставить курение навсегда.
- Но прошло уже несколько месяцев.
Она засмеялась.
- Мои журналы тоже все еще рекламируют сигареты.
- Значит, все в заговоре против тебя. Хорошо, бери свои
сигареты.
Я бросил монеты в автомат, помедлил немного, выбирая мар-
ку, и предпочел наконец некрепкие сигареты с фильтром.
В общем-то мне не хотелось курить, но в одних случаях
предпочитают шампанское, в других - сигареты. Не следует за-
бывать о последней сигарете перед казнью...
Дай раку легких шанс, подумал я, и закурил. Вкус табака я
еще не забыл, хотя и почувствовал сразу же резкий Привкус,
который обычно бывает, когда куришь окурок. При третьей за-
тяжке я почти задохнулся. Мои глаза затуманились, окружающее
я видел сквозь дымку. Я почувствовал биение пульса на шее.
- Тебе нравится сигарета?
- Как-то странно. У меня кружится голова.
Кружится голова! Эти слова я не произносил уже лет пят-
надцать. Я погасил сигарету. Официантка принесла мороженое. Горя-
чее и холодное, сладкое и кислое - нет ничего, что напомина-
ло бы вкус мороженого с горячими фруктами. Кто умер, не вку-
сив этого, тот умер беднягой. Но в обществе Лесли этот кутеж
имел особую прелесть заменяя все лучшее в жизни. Смотреть,
как она наслаждалась этим кушаньем, было уже само по себе
удовольствием.
Итак, я потушил сигарету, чтобы есть мороженое. Но мне
почему-то расхотелось его есть, мне приятнее было бы кофе
по-ирландски. Но на это уже не было времени. Лесли уже съела
свою порцию и удобно откинулась назад и, тихонько постаны-
вая, гладила себя по животу, когда у одного из посетителей
за маленьким столиком сдали нервы. Я видел, как он вошел в
ресторан. Это был стройный молодой человек, похожий на
школьника, с папкой, на носу у него были никелированные оч-
ки. Он то и дело смотрел в окно и, казалось, был вне себя от
того, что там видел. И, кажется, потом он понял, в чем де-
ло...
Я увидел, как изменилось выражение его лица. Сначала оно
выражало смятение и недоверие, потом ужас, ужас и беспомощ-
ность.
- Вставай, мы уходим, - сказал я Лесли и бросил несколько
монет на стойку.
- Ты не хочешь есть мороженое?
- Нет, имеется еще кое-что повкуснее. Что ты скажешь о
кофе по-ирландски?
- А для меня еще и коктейль "Изящная леди". Посмотри сю-
да!
Юноша-школьник вскарабкался на стол, выпрямился, стараясь
удержать равновесие, и широко расставил руки. Он крикнул
резким голосом:
- Посмотрите-ка наружу!
- Сейчас же слезайте со стола, - потребовала официантка и
сильно потянула его за брюки.
- Близится конец света! Там, на другой стороне моря, ца-
рят смерть и адский огонь...
Мы больше ничего не услышали, так как мы были уже за
дверью и неслись, смеясь, вниз по улице. Лесли запыхалась:
- Мы вовремя избежали религиозного заговора.
Я вспомнил о 10 долларах, которые я оставил под бумажной
салфеткой. Официантка, наверное, уже не обрадуется им, так
как молодой пророк предвещал начало Страшного суда. Седовла-
сая официантка найдет банкноту и, наверно, подумает: значит,
они знали об этом.
Здания бросали тень на место стоянки автомашин у рестора-
на "Ред Барн". Уличные фонари и лунный свет почти одинаково
ярко освещали все вокруг. Ночь казалась немного светлее, чем
обычно. Я не понял, почему вдруг Лесли остановилась посреди
площади. Я посмотрел туда, куда смотрела она, и увидел ярко
мерцающую звезду в южной части ночного неба.
- Очень красиво, - пробормотал я.
Она бросила на меня непонимающий взгляд. В ресторане "Ред
Берн" не было окон. Приглушенный искусственный свет, значи-
тельно менее яркий, чем странный холодный свет луны, освещал
гладко полированное дерево отделки и веселых гостей. Никто
здесь, по-видимому, и не заметил, что эта ночь была не та-
кой, как другие. Некоторые посетители собрались в небольшой
кружок на эстраде, где стоял рояль. Один из них стоял у роя-
ля, держа судорожно сжатой рукой микрофон, и пел дрожащим,
немелодичным голосом какую-то сентиментальную песенку. Оде-
тый в черное пианист, аккомпанировавший ему, снисходительно
ухмылялся.
Я заказал два кофе по-ирландски и коктейль "Изящная ле-
ди". На вопросительный взгляд Лесли я ответил таинственной
улыбкой.
Какими раскованными и довольными были посетители рестора-
на "Ред Барн"! Мы держали друг друга за руки и улыбались. Я
боялся сказать что-либо, чтобы не спугнуть каким-либо непра-
вильным словом это очарование...
Принесли напитки. Я поднял стакан с кофе. Сахар, ирланд-
ский виски, крепкий черный кофе с толстым слоем сбитых сли-
вок - жидкость превратилась в волшебный напиток, горячий,
крепкий, темный, могучий..
Официантка не захотела взять мои деньги.
- Вы видите там, на сцене, мужчину в пуловере с высоким
воротником? Он платит за все, - объяснила она, убрав посуду.
- Он пришел два часа назад и дал бармену банкноту в 100
долларов.
Так вот откуда хорошее настроение: бесплатно напитки. Я
посмотрел на мужчину, спрашивая себя о том, что же он такое
праздновал... Широкоплечий, похожий на быка парень сидел,
опустив плечи, за столом около пианино и держал в руке пуза-
тую рюмку. Пианист протянул ему микрофон, но парень отодви-
нул его небрежным движением руки в сторону, дав тем самым
мне возможность видеть его дицо. Упитанное, симпатичное лицо
было искажено опьянением и ужасом. Он чуть не плакал от
страха.
Я понял, что он праздновал.
Лесли сделала гримасу.
- Они неправильно смешали мой коктейль.
В мире был лишь один-единственный бар, где этот коктейль
делали точь-в-точь, как любила Лесли, но он находился не в
Лос-Анжелесе. Я ухмыльнулся, что должно было означать - а я
что говорил - и подвинул ей вторую порцию кофе по-ирландски.
Но мое настроение ухудшилось. Страх щедрого парня был весьма
заразителен. Лесли ответила мне улыбкой, подняла стакан и
воскликнула:
- За голубой свет луны!
Я тоже поднял стакан и выпил, но я произнес бы другой
тост.
Мужчина в пуловере с высоким воротником встал со стула.
Он осторожно направился к выходу, и его походка была преуве-
личенно медленной и прямой - как океанский корабль, который
направляется в док. Он широко распахнул дверь и, держа ее
открытой, обернулся. Его фигура выделялась темным силуэтом
на фоне бледного, голубовато-белого света ночи.
Проклятый подонок! Казалось, он ждал, что кто-нибудь ска-
жет это, что кто-нибудь бросит всем правду в лицо. Огонь и
тлен - Страшный суд...
- Закройте дверь! - крикнул кто-то.
- Давай лучше уйдем! - сказал я тихо.
- Зачем спешить?
Я хотел уйти, пока мужчина в дверях не заговорит. Но я не
хотел говорить об этом ей, Лесли...
Лесли положила свои руки на мои, успокаивая меня.
- Хорошо, я все поняла. Но нам все равно не избежать сво-
ей судьбы, правда?
Огромный кулак безжалостно сжал мое сердце. Она все зна-
ла, а я, болван, не заметил этого. Входная дверь закрылась,
ресторан снова погрузился в красноватый призрачный свет. Ве-
ликодушный даритель исчез.
- Боже, когда ты это заметила?
- Незадолго до твоего прихода, - ответила она спокойно. -
Но в это время у меня еще не было доказательств для моих
предположений.
- Доказательств?
- Я вышла на балкон и направила подзорную трубу на Юпи-
тер, Марс сейчас находится, к сожалению, ниже линии горизон-
та.
Когда Солнце превращается в новую звезду, то все планеты
должны светить ярче, не только луна, верно?
- Точно, черт побери!
Мне бы следовало самому догадаться об этом. А Лесли была
астрологом. Правда, я немного разбирался в астрологии, но
никогда бы не смог найти Юпитер, даже если б речь шла о моей
жизни.
Но Юпитер светил не ярче, чем обычно.
- Это было для меня загадкой, и я не знала, что это могло
означать...
- Но...
Вдруг я почувствовал надежду. И затем у меня открылись
глаза.
- А что стало со звездой, на которую ты смотрела на сто-
янке автомашин?
- Это был Юпитер.
- Он горел, как неоновая реклама. Теперь мне все ясно.
Я говорил тихо. Лишь в какой-то момент у меня возникло
непреодолимое желание вскочить на стол и крикнуть:
"Огонь и Страшный суд!"
Какое они имели право делать вид, будто все это их не ка-
сается?!
Рука Лесли еще крепче сжала мою. Странное желание прошло,
но я дрожал всем телом.
- Давай уйдем! Пусть они думают, что это сумерки.
- Это и есть сумерки...
Лесли смеялась горько, безнадежно - я никогда не слышал
от нее такого смеха. Она вышла из ресторана. Я полез в кар-
ман за портмоне, но потом вспомнил, что мне не надо было
платить. Бедная Лесли! Тот факт, что Юпитер не изменился,
вероятно, показался ей отсрочкой - до тех пор, пока .белая
звезда ярко вспыхнет спустя полтора часа.
Когда я вышел, Лесли бежала вниз по направлению к бульва-
ру Санта-Моника. Ругаясь, я бежал ей вслед, спрашивая себя,
уж не лишилась ли она рассудка.
Вдруг я заметил перед нами тени. Другая сторона бульвара
Санта-Моника состояла лишь из света и тени, лунных теней, из
горизонтальных полос темноты и бело-голубого света. На бли-
жайшем углу я догнал Лесли. Луна медленно заходила.
Заходящая луна представляет странное зрелище, но в эту
ночь ее пугающий свет проникал глубоко в каньоны домов буль-
вара Санта-Моника, рисовал на улицах невероятные картины из
линий и теней. Даже ее последняя четверть светилась перла-
мутровым блеском в отраженном дневном свете.
У меня исчезли все сомнения. Теперь я точно знал, что
происходило на дневной стороне Земли. А что же происходило
на Луне? Участники экспедиции на Луну погибли в первые же
минуты после вспышки новой звезды. Находясь на поверхности
Луны, они были беззащитны перед обрушившимся на них раска-
ленным световым штормом. Вероятно, они тщетно пытались ук-
рыться за одной из плавящихся скал.
Или они находились в это время на темной стороне Луны?
Я не знал, что думать. К черту, они, возможно, еще пере-
живут нас всех.
Зависть и ненависть вдруг, вспыхнули во мне. А также гор-
дость - ведь это мы послали их туда. Мы вступили на Луну
прежде, чем Солнце превратится в новую звезду. Недалеко то
время, когда наша нога ступит и на оставшиеся незавоеванными
звезды.
На заходе Луна постоянно менялась. Сначала она была похо-
жа на купол, потом, немного спустя, на летящее блюдце, потом
на линзу, а в конце превратилась в полосу...
И наконец она исчезла. Ну вот, наконец-то. Теперь можно
было разгуливать, не думая постоянно о том, что что-то не в
порядке. С заходом Луны исчезли все странные рисунки из све-
та и тени на улицах города. Но облака горели странным сияни-
ем. Как и при заходе Солнца, края облаков, обращенные к за-
паду, бледно сияли. Они быстро проплывали по небу, будто
убегая от кого-то.
Я повернулся к Лесли. Крупные слезы стекали по ее щекам.
- Проклятье!
Я гладил ее руку.
- Перестань плакать! Успокойся!
- Не могу, ты ведь знаешь. Если я заплачу, то не могу уже
быстро остановиться...
- Я не хотел этого. Я думал, что нам следует предпринять
что-либо, что нас бы отвлекло, доставило радость. К -тому
же, это наша последняя возможность. Или ты хочешь плача уме-
реть где-нибудь на углу улицы?
- Я вообще не хочу умирать!
- Скромное желание.
- Спасибо за утешение.
Лихорадочный румянец покрыл ее искаженное лицо... Лесли
плакала, как ребенок, даже не пытаясь сохранить достоинство.
Я чувствовал себя виноватым до отвращения, хотя точно знал,
что не был виноват в том, что вспыхнула новая звезда. Я был
в бешенстве.
- У меня тоже нет желания умирать! - крикнул я. - Покажи
мне путь, каким можно избежать гибели, и мы пойдем этим пу-
тем. Куда идти... На Южный полюс? И там мы тоже проживем
лишь на несколько часов дольше. На дневной стороне Луна, ко-
нечно, уже расплавилась. На Марс? Когда все закончится, то
Марс, как и Земля, станет всего лишь частью Солнца. Может,
на Альфу Центавра? Ускорение, необходимое для того, чтобы
хоть когда-нибудь добраться туда, размазало бы нас по стен-
ке, как назойливых насекомых.
- Ax, замолчи!
- Хорошо.
- Гавана! Стэн, через 20 минут мы сможем быть в аэропор-
ту. Если мы полетим на Запад, то выиграем два часа. На два
часа больше, чем осталось до восхода Солнца!
Это была верная мысль. Прожить на два часа больше - стои-
ло любой цены! Но эту мысль я уже обдумывал, когда рассмат-
ривал Луну со своего балкона.
- Нет, это ложный вывод. Мы должны будем умереть раньше.
Послушай, любимая. Луна взошла в полночь, то есть Калифорния
находилась как раз на оборотной стороне Земли, когда Солнце
превратилось в новую звезду.
- Да, верно.
- Итак, нас все равно здесь настигнет огненная волна.
Она недоуменно заморгала глазами.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Подумай-ка. Сперва взорвется Солнце. Из-за огромной жа-
ры на дневной стороне Земли мгновенно нагреются воздух и мо-
ря, и перегретый воздух и кипящий пар распространяется неве-
роятно быстро. Раскаленная волна быстро перебросится на ноч-
ную сторону Земли. До Гавай она доберется скорее, чем до Ка-
лифорнии.
- Тогда мы не доживем и до рассвета?
- Нет.
- У тебя редкий талант все слишком подробно объяснять, -
с горечью пробормотала она. - Значит, это будет раскаленная
горячая волна.
- Прости, вероятно, я слишком увлекся этой проблемой,
спрашивая себя, как это все будет происходить.
- Тогда сейчас же прекрати!
Она прижалась ко мне и заплакала, разрывая мне сердце. Я
нежно обнял ее и, успокаивая, гладил по спине. При этом я
следил за мчавшимися облаками и уже не думал о том, как бу-
дет выглядеть смерть. И не думал уже об огненном кольце, ко-
торое все больше сжималось вокруг нас.
Но это представление было заведомо неправильным. Я пола-
гал, что на дневной стороне Земли океан вскипит, думал, что
горячий пар возвестит об огненной волне.
Я упустил из виду миллионы квадратных миль водной поверх-
ности, которые должен был преодолеть пар. Пока он достигнет
нас, он должен, к нашему счастью, охладиться. И вследствие
вращения Земли он перемешается, как белье в центрифуге. И
два урагана из клубящегося пара обрушатся на нас - один с
севера, другой с юга!
Эти ураганы поднимут людей в воздух, и они будут кипеть
там в раскаленном пару. Течение воздуха отделит мясо от кос-
ти, а останки развеет во все стороны света - смерть более
ужасная, чей пламя ада. Мы уже не увидим восход Солнца.
Жаль, это было бы примечательное зрелище.
Густые облака закрывали звезды и быстро уносились дальше.
Юпитер матово сверкал, а затем и совсем исчез.
- Разве уже началось? Разве на горизонте сверкнули мол-
нии?
- Утренняя заря, - пробормотал я.
- Что?
- Мы увидим такую утреннюю зарю, которую никому еще не
довелось видеть.
Лесли вдруг громко рассмеялась.
- Вся наша болтовня здесь, на углу улицы, кажется мне не-
реальной. Стэн, может, все это сон?
- Да, пожалуй.
- Нет, большинство из людей, вероятно, уже погибли.
- Конечно.
- Значит, негде найти спасения?
- Проклятье, ты ведь знаешь, что это так. Ты же сама все
поняла. К чему этот вопрос?
- Ты не должен был будить меня! - возмущенно вскрикнула
она. - Ты не мог оставить меня в покое, тебе обязательно на-
до было нарушить мой сон!
Я молчал. Ведь она была права.
