Январская ночь в Мурманске давно сковала тьмой и морозом заледенелые улицы города. Температура понижалась с каждым часом. Стоящий на остановке Иван пританцовывал и хлюпал носом, с надеждой поглядывая на дорогу. Уже перевалило за полночь, парень как обычно возвращался от друзей и ждал на остановке привокзальной площади последний троллейбус. Вдалеке светились две фары и до боли знакомых два огонька над ними, еще немного погодя стали вырисовываться рожки. «Наконец то» подумал Иван и последний раз взглянул на пятиконечную звезду, зависшую над зеленым куполом, на высоком шпиле.
- … зальная площадь. – донеслось из открывшихся дверей троллейбуса, - Следующая остановка улица Володарского.
В салоне было мало людей, как и всегда на последнем транспорте. Ваня, расплатившись с кондуктором, сел у окна на двухместное сидение. Троллейбус тронулся. Парень дыхнул на замерзшее стекло, но этого явно было не достаточно, так как порядочный слой инея охватил все окно, вырисовывая на нем причудливые узоры. Тогда Иван снял перчатку и прилип к стеклу всей пятерней, передавая свое тепло и впитывая холод, который уже охватил всю ладонь и скользил между пальцев. Он убрал руку. От прозрачного отпечатка стекали собравшиеся капельки талой воды, Ваня принялся счищать пальцами иней по краям.
Мимо плыли деревца одетые окутанные белым инеем, припаркованный, в неположенном месте, автомобиль, девушка, одиноко бредущая по тротуару в темноте. Прижавшись лбом к стеклу, Иван чувствовал вибрацию всего троллейбуса.
– Осторожно двери закрываются. Следующая остановка «Семеновское озеро» - огласил диктор, и после короткой остановки на Челюскинцев, двери со скрипом закрылись, вновь раздался гул электродвигателя и троллейбус устремился в горку.
В троллейбусе было холодно. Иван стянул белый капюшон, и стал потирать покрасневшие уши. На семеновском озере вышли два человека, и вошла девушка, она постояла немного у прохода, осматривая салон, и села напротив Ивана. Он окинул ее непродолжительным взглядом, отмечая, что она была одета явно не по погоде. Ее темные волосы спадали на тоненькую осеннюю курточку. Покрасневшие от холода руки придерживали полы черной юбчонки из под которой виднелись изящные ножки, в светлых колготках. Парень продолжал смотреть в окно, чувствуя при этом взгляд девушки, который она не отводила от него с тех пор как села. Доехав так до следующей остановки, Иван стал чувствовать себя неловко, его взгляд забегал от окна по проходу, сидениям, полу и ножкам незнакомки напротив. Он закусил нижнюю губу, боясь встретиться взглядами с той девушкой, но все же поднял глаза. Ее взгляд скользил по его лицу, затем плавно стал перемещаться вверх, и остановился, поймав взгляд Ивана. У нее были необыкновенно красивые глаза, очень выразительные и глубокие. Переход от карей радужки до зрачка был почти не заметен. Они были бездонными. В них грусть и блеск восторга смешивались воедино, подобно двум танцорам – одетым в черное, и белое. Они кружились в страстном танце, объединяя оба цвета, но не становились серым пятном, нет. Они были контрастны. Иван буквально провалился в них, и если бы не голос, объявляющий об остановке, он просидел бы так всю вечность. Уголки его губ стали медленно приподниматься – он улыбнулся.
– Меня зовут Ваня, - мягко произнес он, протягивая руку. На миг ему показалось, что ответа не последует, но вскоре девушка тоже улыбнулась.
– Очень приятно, - ответила она, касаясь его руки. Странно, но замерзшая рука Ивана, почувствовала еще большую прохладу от руки той девушки. Касаясь его она продолжала улыбаться, не отводя глаз от его лица. Она не представилась.
– Ты замерзла? – неловко произнес Иван, пытаясь продолжить разговор. Она медленно помотала головой. Он коротко перевел взгляд в окно, троллейбус отъезжал от остановки Ивченко. Затем повернулся к незнакомке, которая не на секунду, не сводила с него взгляда. Порой ему казалось, что она даже не моргает. – Конечная - следующая, тебе тоже там выходить?
Она утвердительно кивнула. Иван тут же понял, что задал довольно глупый вопрос. В троллейбусе оставались только они и кондуктор, которая сидела и пересчитывала деньги, позвякивая монетами.
Троллейбус сделал небольшой крюк, объезжая кольцо и остановился. Двери с треском и поскрипыванием отворились. Иван вышел первым, наступая в снежную кашу, перемешанную с песком.
– Осторожнее, - проговорил он подавая руку девушке. – Вот мы и приехали. Тебе в какую сторону? Она изящным жестом указала на, темнеющие невдалеке, дворы.
– Да нам практически по пути, - улыбнулся Ваня, косясь на свою немногословную собеседницу. – Я провожу тебя?
- Проводи.
И зайдя на тропинку, они двинулись в сторону ее дома. Настала неловкая пауза молчания, Иван не знал, неловко ли ей, так как она и без того практически не разговаривала. Но ему было не ловко, озираясь по сторонам, он искал что ни будь, на что можно было обратить внимание и перевести на это разговор. Но в тусклом свете фонарей он замечал лишь сугробы и запорошенные кусты.
– Уже вторую неделю такие морозы, - начал он, - Еще немножко и этот город превратится в огромный кусок льда, отколется от земли и, уплывет, куда ни будь на юг.
Краем глаза он заметил улыбку девушки, и еле услышал смешок ухмылки, от этого улыбнулся сам. Он почувствовал, как девушка коснулась его руки. Дальше они шли молча, думая каждый о своем. Вскоре приблизились к подъезду пятиэтажки с высоким крыльцом, она отпустила его руку, и стала медленно подниматься, доставая ключи. Он оставался внизу и смотрел ей в след. Она приложила ключ к домофону, и тот, издав пиликающий звук, отпустил дверь. Незнакомка потянула дверь на себя. В подъезде было темно. Она не заходила, она стояла и всматривалась в темноту, она стояла так около минуты, затем медленно обернулась и сказала:
- Темно… Вань… Ты не поднимешься со мной?
***
На остановке у кинотеатра «Мир» сегодня было немноголюдно. Ждали транспорта: женщина средних лет, пожилой мужчина в серой кепке и несколько ребятишек школьного возраста. Мужчина в кепке не сводил глаз с девушки, которая старательно клеила какую- то листовку поверх, залепленного стекла остановки. Закончив свое дело, она бросила клей в пакет, в котором явно было еще немало подобных листовок, и направилась вдоль улицы, наверняка в сторону следующей остановки. Мужчина проводил ее взглядом и подошел к объявлению, в котором была фотография молодого человека. Ниже было написано: «Разыскивается без вести пропавший ОГЛОБИН ИВАН АЛЕКСЕЕВИЧ 1987 г.р. 11 января ушел из дома и не вернулся, был одет в черную куртку, белую толстовку с капюшоном, синие джинсы. Последний раз был замечен 12 января выходящим из Троллейбуса маршрута №4, на конечной остановке Ленинского округа, около часа ночи. Всем, кто располагает о нем какой либо информацией, просьба звонить по нижеуказанным телефонам»
- Жалко парня, - проговорила подошедшая женщина, - Молодой еще… Мужчина лишь согласно кивнул и отошел.
Лиля бегала от остановки к остановке. На улице было -23, но ей было жарко, одетая в легкую осеннюю курточку, юбчонку и полусапожки, которые застегивались немного выше щиколотки, она не чувствовала холода. Запыхавшись, она подошла к остановке на улице Чумбарова-Лучинского, взглянула на то место, где только позавчера клеила объявление. Его там не было. Как и на предыдущих остановках, ее это злило, казалось, будто кто-то следом ходит за ней и срывает ее листовки. Как будто кто не хочет, чтобы она нашла его – своего Ванечку. Вместо этого все стенки пестрили «Клубами знакомств» и прочей билибердой. Она устала. Сев на скамейку, Лиля достала очередную листовку, с его фотографией. Он смотрел на нее улыбаясь, в его улыбке было, что то беззаботное и легкое. Она провела пальцем по бумаге, по контуру его лица, а затем прижала листовку к себе. Она должна его найти, найти во что бы то ни стало, она больше не могла без него. Немало несчастий свалилось на их пару за эти полгода, сперва они чуть не погибли в автокатастрофе. Он быстро пошел на поправку, а Лиля еще три месяца лежала в коме. Он приходил к ней в больницу, она не видела его, но слышала его голос, нежный и спокойный. Когда она пришла в себя, он приходил к ней каждый день. Каждый день он приносил цветочек лилии и ставил его в баночку на тумбочке. Если она спала, он нежно гладил ее лепестками по щекам. Они долго беседовали, строили планы, мечтали о свадьбе. Но теперь случилось это. Он пропал. Пропал буквально за неделю до того, как ее выписали. И ей было намного лучше лежать в больнице и видеть его каждый день, чем быть на воле, но без него. Она была одинока.
Лиля не спеша поднялась, достала клей из пакета и стала клеить ту листовку, которую недавно прижимала к себе. Она была немного мятая, но девушка разгладила ее ладонью, еще раз взглянула на фотографию Ивана и ушла. В городе быстро темнело. Солнце ненадолго выглянувшее из за сопок, быстро укатилось обратно, укрываясь сумеречным одеялом. Город не терял свою оживленность, люди продолжали суетливо ходить по улицам и скверам, машины медленно продвигались в пробке, созданной, где то на Шмидта, наступил конец рабочего дня. Лиля дошла до вокзала. Ноги ужасно ныли, и наклеив еще одно объявление она решила зайти, к Тамаре Ивановной - Ваниной маме, которая жили неподалеку.
***
Лиля вышла около полуночи, Тамара Ивановна уговаривала ее остаться, но девушка ушла. Ей был нужен свежий воздух, ей хотелось прогуляться, остаться наедине со своими мыслями. Хотя именно эти мысли как раз и угнетали ее с каждым разом все больше и больше. Она шла вдоль улицы, мимо высоких сугробов по засыпанному песком тротуару. Снег и песок отчаянно скрипели под ее ногами, а мороз, который к этому времени достигал уже тридцати градусов, предавал этому скрипу какое-то зловещее эхо. Мимо изредка проезжали машины. Город погружался в тишину. Лиля шагала твердой уверенной походкой, представляя, будто Иван сейчас идет с ней, будто они куда то опаздывают, а он, взяв ее за руку тянет за собой. Ей не хотелось думать о том, что его уже нет в живых, она гнала прочь от себя эти гнусные мысли. Ей было легче поверить, что он уехал, просто взял и уехал куда ни будь, пусть с той девчонкой что его видели, пусть так. Но главное он жив. «Бред» думала она про себя. Она представляла, что пройдет еще немного времени и однажды утром ее разбудит звонок в дверь, она откроет, и там будет стоять он. С лилиями… без лилий… без разницы, главное он. Целый и невредимый, и не важно, что он тогда скажет, неважно куда пойдет потом, она будет знать что с ним все в порядке. Она мотнула головой пытаясь освободиться от всех противоречивых мыслей, которые сейчас крутились в ее голове. Она просто шла, шла не чувствуя холода, будь там хоть минус сто, ей было все равно.
Рога троллейбуса бросили яркую искру, в месте сцепления с проводами. Это привлекло внимание Лили. «Последний» - думала она про себя, окидывая взглядом тусклый свет замерзших окон, проезжающего троллейбуса. Вдруг она остановилась. Там в одном из окон в небольшом, протертом участке она увидела его лицо. Лицо Вани! Она ни секунды не сомневалась, что это был именно он. До остановки Володарского оставалось около сотни метров. Она должна была успеть! Лиля бросилась бежать, она бежала что было сил, нет, она бежала быстрее, чем ей это приходилось когда либо. Мысль о том, что вот-вот она увидит его вновь, обнимет, прижмет к себе, придавала ей невероятных сил. Но все же она не успела. Троллейбус захлопнул двери и отъезжал от остановки, исчезая из виду. Лиля выскочила на дорогу и перегородила путь следовавшей за ним машине. Резина черного таурека скрипнула и зашипела, скользя по оледеневшей дороге. Но все же смогла остановить машину в трех метрах от девушки.
- Ты че, больная?!! – вопил водитель, высовываясь из открытого стекла, - Жить надоело, наркоманка?!
Лиля села на дорогу, закрыв лицо ладонями, и заплакала. При виде слез девушки, мужчина перестал кричать. Он оглянулся назад, убедившись, что сзади нет машин, включил аварийки и вышел.
- Ну что ты раскисла? – сказал он, подходя к Лиле, - Чего случилось? Вставай.
- Прошу помогите мне… умоляю. – шептала девушка, вытирая обжигающие слезы со щек, - Там троллейбус, мне нужно на него успеть, обгоните его… умоляю.
– Садись в машину. Что там в том троллейбусе, мозги твои остались?
- Прошу вас, - продолжала она, захлопывая двери таурека. Мужчина надавил на газ и быстро тронулся.
– Тебя может домой отвезти? –спрашивал он, но девушка лишь помотала головой.
Они обогнали троллейбус на подъеме к семеновскому озеру. И уже через несколько минут Лиля стояла на остановке. Мужчина еще раз спросивший «Все нормально?» и «Не отвезти ли ее лучше до дома?», нервно ухмыльнулся и мотая головой уехал. Вновь она осталась одна. В свете мертвенно бледных фонарей, она стояла и смотрела на дорогу, в ту сторону, откуда должен был прийти троллейбус. Каждая секунда ожидания длилась вечность. Нервные колики из низа живота расползались по всему телу. И вот, наконец - то, он показался! «Быстрее» - думала по себя Лиля, и бросилась к отворившимся дверям, чуть ли не лбом сталкиваясь с выходящими. Держась за поручень, она быстро огляделась. И в действительности на одном из мест сидел парень, напоминавший ей Ивана, но это был не он. Тяжесть в груди моментально ушла, но лишь для того чтобы вновь вернуться с еще более колоссальной и разрушительной силой. Лиля прошла по салону и села напротив него. Он так сильно напоминал ей Ивана, тот же белый капюшон, такая же куртка, но нет, это был не он. Незнакомые черты лица, серые глаза… как? Как она могла ошибиться? Она ехала и не сводила с него глаз, а когда он взглянул на нее, ей стало чуточку теплее.
– Меня зовут Ваня, - мягко произнес он, протягивая руку.
***
Они вышли вместе на конечной. Иван галантно подал руку Лиле, когда та выходила из троллейбуса, так же как это бы сделал и ее Ванечка. Ей было так тепло, когда они шли по узкой тропинке в сторону ее дома. Он пытался заговорить с ней, но она не слушала его, а может и не слышала. Она лишь иногда кротко улыбалась, реагируя на его реплики. Ей захотелось прикоснуться к нему, она на миг закрыла глаза и представила, что идет со своим любимым. Лиля отпустила его руку, когда они подошли к подъезду. Отпустила и не оглядываясь стала медленно подниматься по лестнице к двери. За дверью было темно. Она что то почувствовала, услышала, чей то нежный шепот. Это «что то» пронеслось мимо нее, щекоча ей щеки слабозаметным теплом. А на верху, в подъездной темноте она заметила еле видимое мерцание... Теперь она все поняла… Теперь действительно все стало на свои места… Она обернулась, удерживая дверь. Там, по прежнему, стоял паренек со знакомым ей именем, но это уже был не незнакомец, которого она встретила в троллейбусе. Нет. Это был Ванечка - ее ванечка. Теперь ей все было понятно.
- Темно… Вань… Ты не поднимешься со мной? – спросила она, наблюдая, как Ваня чуть склонил голову и приподнял уголки губ. Он не спешил с ответом, он медленно поднялся к ней, Лиля почувствовала снова теплую щекотку, когда тот приблизился губами к ее уху.
- Конечно поднимусь, Лилечка, - шепнул он, - нам уже давно пора.
Дверь аккуратно закрылась у них за спиной, и они не спеша, стали подниматься по ступеням. Это уже была не короткая подъездная лестница, ведущая на первый этаж. У этой лестницы уже не было преград, не было и видимого конца. Лишь тусклый свет там - на верху, и с каждым шагом он становился ярче, рассеивая тьму вокруг. Они шли рядом молчали и сжимали друг другу руку.
- Почему?! – Лиля нарушила тишину, - почему ты ушел? Почему ты пропал? Почему оставил меня одну?
- Я не хотел забирать тебя с собой, - ответил Ваня, - Не хотел, понимаешь? Ты должна была остаться! Я просил Его. Но Он мне не ответил. Тогда я сам ушел, когда почувствовал, что ты начала медленно переходить ко мне. Но было уже поздно.
– Выходит я сама?
- Нет, я виноват. Мне нужно было уйти сразу.
– А я и не жалею. Я рада что мы снова вместе. Я рада что нашла тебя. Я очень сильно люблю тебя.
– Глупенькая. – прошептал он, и поцеловал ей руку. Дальше они продолжили свой путь в полной тишине.
***
- … дой человек! Молодой человек!
- А?! – Иван резко убрал голову от вибрирующего стекла, и поднял глаза на склонившуюся над ним кондукторшу.
– Просыпайтесь, конечная. – проговорила она и отправилась на свое место.
– Ага. Спасибо! – растерянно произнес он озираясь по сторонам. Кроме него и кондуктора в салоне троллейбуса не было никого. Стекло, которое он так старательно очищал от инея, покрылось новой ледяной коркой. «Значит сон» - думал он про себя, выходя из троллейбуса. А в сознании до сих пор вертелся танец в глазах той незнакомки, и тропинка, ведущая к ее подъезду.
Сон тот стал потихоньку забываться. И, наверно, Иван бы о нем не вспомнил никогда, если бы не случай произошедший с ним в марте. Когда он отправился на кладбище проведать умерших родственников.
Ваня шел между новых могил, мурмашинского кладбища. Впереди возле одной из них вертелась женщина с веником в руке. Она омела припорошенный, снегом крест, опустилась на корточки и подняла венок, который погнуло ветром. Иван проходил мимо, взглянул на фотографию усопшего и замер. От туда на него смотрела девушка с карими глазами. Та девушка, что приснилась ему в троллейбусе. Именно та! «Этот взгляд ни с чем не перепутать» - прошептал он. Парень стоял и смотрел в эти глаза, как завороженный. Затем его взгляд скользнул вниз на табличку, где прочел:
НИКОЛАЕВА Лилия Сергеевна (3.03.1989 – 12.01.2011)
Женщина, ухаживающая за могилой, с недоумением смотрела на Ивана.
- Прошу вас, - обратился к ней Ваня, - расскажите, как это случилось?
Женщина со вздохом поднялась, подошла к нему и взглянула на фотографию.
– Лилечка, - начала она, - вместе с сыночком моим, Ванечкой, ехали на машине по ленинградскому шоссе. Бог знает, что там случилось… Они попали в аварию и перевернулись. Ванечка то умер сразу, он вон там через семнадцать могилок лежит, а Лилечка пять месяцев в коме провела. Родителей у нее не было – деддомовская она. Врачи решили делать операцию. Она так и умерла не приходя в сознание, на операционном столе… Снилась она мне часто… В гости приходила, про Ванечку спрашивала… А я ей отвечала, что он как будто живой… мол пропал родненький… А вы были знакомы с Лилечкой?
- Мы виделись однажды… - ответил Иван склоняясь над могилой. Он провел ладонью по снегу, и сжал его в кулаке. В носу что то защипало. – Они нашли друг друга, они вместе, теперь они счастливы…
Ваня поднялся и зашагал прочь, не оглядываясь на изумленную женщину. В голове у него вертелась уйма мыслей, но одну он все же поймал. Удаляясь от Лилиной могилы он знал, что никогда не забудет тот сон. Сон, пришедший к нему в прохладном салоне последнего троллейбуса.
