Парень проснулся около 14 часов, когда солнце уже вовсю пекло землю и не собиралось умалять свой жар. Борис чувствовал голод и смутное беспокойство, причину которого он отгадал, как только выглянул в окошко и увидел белевший невдалеке склеп. Утреннее приключение мигом восстановилось в его памяти, и он тут же вспомнил свои страхи, однако решение об увольнении решил отложить – работа ему сильно нравилась – и непыльностью (хотя с этим пунктом бывалые сторожа могут поспорить), и тем фактом, что у него есть место, где можно перекантоваться, когда его проблемы потихоньку разрулятся в том городе, из которого он приехал.
Ну да ладно. День начался, и надо было что-то делать. Торчать ежедневно в душной сторожке совершенно Боре не импонировало, а посему он решил кинуть кости на речку с целью искупаться и порыбачить, что и привёл в исполнение.
Вечерние сумерки, окутавшие кладбище, внушали подуставшему, но довольному парню чувство далеко не восхищения и радости, однако, плюнув на самовнушение, он направился в сторожку, где приготовил наловленную рыбу и увалился спать, предварительно рыбой же и поужинав.
Ночью он полупроснулся от какого-то странного звука… как будто шороха. Он приоткрыл глаза, и, как это часто бывает с дремлющими людьми, в его сознании перемешались звуки, которые он слышал в этот момент. Треск сверчка где-то рядом с ним превратился в треск пулемёта, и парень увидел себя в окопе, раненным и умирающим. К нему начал медленно двигаться светлый силуэт. «Медсестра», – мелькнуло у него в мыслях. Он уже было заснул снова, но тут же вспомнил, что нет никакой медсестры, сейчас нет никакой войны, и вообще, он лежит на кушетке в сторожке на кладбище, и людей тут быть не может.
Он резко открыл глаза и страх ударил его по всему телу, как электрический ток, когда он увидел в углу какой-то светлый силуэт. Некоторое время он напряжённо вглядывался, взмокнув от испуга, в силуэт, пытаясь себя убедить, что это всего лишь навсего его дождевик, который блестел из-за света луны. Борис протянул руку к светильнику, щёлкнул выключатель, и, вздохнув с облегчением, перевернулся на другой бок, не выключив, однако, свет.
3.
Утро преподнесло ему сюрприз. На столе стояла тарелка с несколькими бутербродами; лампа была выключена. На улице было пасмурно, мутное окно делало обстановку ещё более сумеречной, но, впрочем, вполне различимой. Парень с удивлением уставился на кушанье. Странно, но он абсолютно не помнил, как он встал ночью, выключил светильник и приготовил бутерброды. Списав всё на ночное волнение и на стресс из-за недавнего случая (к которому, впрочем, он относился уже как ко сну), Борис приготовил чай и стал с аппетитом поглощать закуску.
Запасы провизии у Бориса, конечно, были, но не так много, как ему хотелось, а деньги, которые он взял на крайний случай, надо было экономить.
— Добуду пищу в лесу… – сказал он себе, взяв корзинку и повернув стопы в сторону леса, чтобы набрать грибов.
Выйдя примерно в обеденное время (и выспавшись на удивление отлично), он пошёл в лес. Прогулка по спокойному месту, единственными звуками в котором были треск сучьев у него под ногами, да пение птиц, очень успокоили Бориса. Вечно нахмуренное из-за проблем лицо стало яснее, на душе стало лучше. Побродив около часа, он пошёл обратно.
— Странно, вроде бы лес должен был появиться уже сейчас… – пробормотал он, пройдя около полукилометра, как он думал, назад. Заглушая лёгкий страх, он просто прибавил шаг, но ни через десять минут, ни через полчаса, ни даже через час поля с кладбищем и реки невдалеке не появилось. Парнем овладела паника, но он взял себя в руки, и, одновременно матеря себя за свою самоуверенность, он сел на поваленное дерево.
В странном ступоре, в который он впал, прошло около часа, и Борис, вздрогнув, понял, что сумерки густеют, а значит, скоро начнётся ночь, и до утра он точно не выйдет, а тучи, которые лишь усугубляли темноту, пророчили ещё и небольшой ливень.
… Впоследствии парень с трудом вспоминал, как быстро шёл по лесу, попадал в болото и весь вымазался в тине, как спотыкался и разбивал руки, как вскрикивал от боли, когда сучья деревьев царапали его в темноте, но он не мог забыть чувства счастья и радости, когда увидел вдалеке за деревьями свет в окне своей сторожки. Первая его мысль была – прошлый сторож пришёл его проведать, но реальность была куда приятнее.
Собрав последние силы, он побежал к сторожке и, входя, а точнее, вползая в неё, сильно удивился, увидев не сторожа, а какую-то девушку, которая готовила пищу в чисто убранном помещении.
— Что случилось? – с испугом спросила она парня, как старого знакомого, но тому было не до неё – он сильно вымотался и зверски проголодался, проведя в лесу почти десять часов. Девушка помогла ему добраться до стола, и Борис набросился на еду.
Утром он очнулся у себя на лежанке. Тело болело и ныло… Что-то вчера произошло… Да, он заблудился. Но что странно, теперешнее чувство сытости и удовольствия как-то не вязалось с его воспоминаниями. Борис с трудом сел и, оглядев сторожку, не узнал её. Она была чисто выметена, половики – выбиты, а стекло – помыто, – в сторожке было непривычно светло и уютно. На столе лежали остатки ужина, накрытые тарелками – было чем и позавтракать.
Парень с трудом вспоминал… Тут была какая-то девушка, которую он определённо знал. Когда он наворачивал еду, она с жалостью смотрела на него, подавала хлеб и советовала не торопиться. Потом… помогла ему лечь и выключила светильник. Странно.
