Чарли открыл глаза. Это далось ему не легко - под веки будто песка насыпали. Осознав, что он лежит в крайне неудобной позе на бетонном полу, Чарли перевернулся на спину. Тело затекло, и каждое движение отдавалась болью в мозг. Вокруг стояла непроглядная темнота, в которой лишь угадывались контуры каких-то крупных предметов. Оценить реальные масштабы помещения Чарли не мог, однако в нескольких метрах от него высилось что-то напоминающее по форме лестницу, уходящую в темноту. Решив, что лучшего решения у него все равно нет, Чарли пополз к лестнице, прилагая неимоверные усилия, чтобы расшевелить занемевшее тело. Онемение постепенно исчезало, и на смену ему пришли сотни иголок, пронзающие казалось каждую пору. Добравшись до лестницы, Чарли смог наконец встать на ноги, и сделал пару неуверенных шагов вверх по ступеням. Чарли молился богу, чтобы лестница привела его к двери, которая будет не заперта. Он выставил вперед руки, дабы, если возникнет преграда, не встретить её лбом. Спустя несколько секунд ладони уперлись в холодный металл. Хватило легкого толчка, чтобы дверь открылась, впустив яркий сноп солнечного света. Чарли застонал и закрыл лицо руками, в попытке унять режущую боль в глазах. Когда он открыл их во второй раз, наконец, смог оглядеться. Он стоял посреди заросшего травой двора. Вокруг располагались несколько трехэтажных зданий, которые, судя по выходившим из них внушительным трубам с характерной окраской, представляли собой единый заводской комплекс. Буквально сразу за строениями начинался бетонный забор. Выходило, что очнулся он в подвале этого завода. Внезапная мысль, закравшаяся ему в голову, заставила выступить на лбу холодный пот. Чарли никак не мог вспомнить, кто он и как его зовут. Внутри черепной коробки была сосущая пустота, в которой не было ни одного даже самого блеклого воспоминания. Казалось, что его жизнь началась в этом подвале. В попытках хоть как то помочь своей памяти он оглядел свои руки и одежду. Как оказалось одет он был в костюм тройку, когда то несомненно яркий и трендовый, но после его ползания по полу уже не выглядящий таким. На шее был идеальным узлом завязан галстук. На ногах были остроносые туфли. Оглядев себя, Чарли пришел к выводу что он психически болен. Ибо ни один нормальный человек не полезет спать в подвал в костюме. Это многое бы объяснило…
"Нужно выбираться отсюда"
Озвучив эту мысль вслух, Чарли убедился в ее правильности и двинулся к бетонному ограждению, в котором должны были быть ворота.
Ворота и вправду были: толстые стальные листы, плохо подогнанные друг к другу, однако не имевшие достаточно большой щели, чтобы пролезть между ними, не говоря уже о том, что бы сдвинуть их хотя бы дюйм. Сквозь щель Чарли разглядел поле, ухабистую не асфальтированную дорогу, и где то в районе горизонта виднелись небоскребы.
Поняв, что через ворота не пройти, Чарли огляделся, обнаружил рядом с забором довольно крупный железный ящик, подтащил его вплотную к стене и, забравшись на него, попытался перелезть. Тут произошло то, чего Чарли никак не мог объяснить. При попытке перекинуть через забор ногу или хотя бы взяться за край, рука его встречала преграду, которую глаз отказывался видеть. Словно между ним и окружающим миром кто-то поставил стекло. Вот сейчас Чарли по-настоящему испугался. В приступе паники он начал биться о невидимый барьер, прекратив лишь тогда, когда ящик под ним не выдержал и перевернулся. Лежа на земле и обхватив руками голову, Чарли тихо скулил.
“Такого не бывает. Кто я? Где я? Что происходит?"
Он не знал, сколько точно прошло времени, прежде чем удалось успокоиться.
Чарли закрыл лицо ладонями, и какое-то время просто сидел, выравнивая дыхание. Когда он отводил руки от лица, он обнаружил пятнышко, которое выглядывало из-под рукава. Расстегнув пуговицы и задрав его, Чарли обнаружил, что пятно было частью татуировки, которая представляла собой написанную готическим шрифтом надпись: "deus ex machine" Чарли не мог оторвать от надписи взгляд. Чем дольше он на нее смотрел, тем больше ему казалось, что она означает что-то важное... Он почувствовал, словно спавшая до этого память вдруг заворочалась внутри головы, и вдруг вспышка!
"Он сидит в кресле посреди комнаты, обои которой завешаны дешевыми постерами, напротив него на полу сидит женщина и что-то пишет в толстой тетради.
- Эмми, а если это не сработает?
-Твой оптимизм меня просто поражает! Слушай, другого варианта все равно нет. Без этого ты будешь там как слепой котенок. Главное Чарли - татуировка. Это как клубок, я же говорила.
- Но я…
- Не перебивай. Слушай меня Чарли, слушай внимательно.
Девушка берет его за руки и смотрит в глаза.
- Настоящее сокрыто внутри механизма. Все что нужно там. Это первый шаг, который нужно начать от ограды. Заходить внутрь - верная смерть.
Глаза девушки глубоки, словно бездонные колодцы, Чарли не может отвести взгляд”
Только сейчас Чарли понял, что пока этот осколок воспоминаний проигрывался у него в голове, он не дышал. Глубоко вздохнув, он потер виски.
"Чарли. Меня зовут Чарли"
От осознания собственного имени ему значительно стало легче. Однако маленький кусок пазла, всплывший в его сознании создал больше вопросов, чем дал ответов.
"Та девушка говорила про забор. Первый шаг. Не входить в здания"
Вариантов все равно не было, и, поднявшись, Чарли пошел вдоль забора, касаясь его рукой.
Он не знал, почему делает это. Просто, где то на уровне подсознания чувствовал, что это верно.
Все что он делает, исходя из здравого смысла, казалось ему полнейшей глупостью, пока не свернув за угол, он не увидел машину.
Легковушка протаранила забор, оставив свою заднюю часть по ту сторону бетонной стены. Подойдя ближе Чарли обнаружил интересную деталь: ограждение будто бы срослось с машиной, идеально повторяя ее контуры и не оставляя даже маленькой щели между кузовом и камнем.
Водительская дверца была открыта, и, забравшись на сиденье, Чарли в первую очередь попытался узнать, можно ли завести машину. Нет, шансов сделать это – не было. Зато на сиденье рядом лежал строительный план здания, в котором Чарли признал один из корпусов завода. В бардачке обнаружилась кассета с надписью: Прослушай меня, а так же ключ, кассетный плеер и флэшка. Чарли вставил кассету в плеер, и включил. Через внешний динамик заиграла песня:
"Я искал тебя среди звёзд и снов,
По остывшим следам ушедших дорог.”
На Чарли опять нахлынуло чувство, что в голове заработал какой-то отключенный до этого механизм, и очередное воспоминание, словно вспышка, озарила череп изнутри.
“ Хоть давно потерял и трудно вернуть, Но слишком долог был путь, чтобы вернуть...”
Чарли чувствует, что его морозит. Хотя он и одет в пальто, но осень в этом году выдалась особенно холодной. Он щелкает кнопкой, ставя машину на сигнализацию. Он заехал домой буквально на пару минут. Нужно забрать пару документов для Кодрингера.
В коридоре темно. Чарли бросает ключи от офиса в небольшую тарелочку, сделанную в виде мордочки кошки, широко открывшей рот. Во всем доме темно, только лишь в гостиной горит свет.
- Нэнси?
Тишина. Пожав плечами, Чарли идет сначала на кухню, а затем, прихватив из холодильника яблока, направляется в свой кабинет. Только лишь когда он забрал из сейфа документы и выбросил остатки яблока в мусорное ведро, Чарли, наконец, осознает что что-то не так в доме. Эта тишина, и жена, которая не вышла его встретить, непоседливая обычно дочь, и пяти минут не умеющая усидеть молча, а сейчас не издает ни звука.. Нервно сглотнув, Чарли устремляется в зал.
- Нэнси? Кэрри? Где мои любимые…
Слова замирают в горле, сковывая его, сжимая, не давая вырваться крику, который зародился где то внутри, когда Чарли заходит в единственную освещенную комнату в доме.
Еще когда он подходил к двери, ведущей в гостиную, он мельком увидел изображение, которое было на плазменном экране телевизора, четкостью изображения которого Чарли так часто хвастался своим друзьям. Но, только переступив порог, он увидел то, что как ему казалось, он не забудет никогда.
Повсюду была кровь. Казалось, будто Чарли попал на скотобойню, где только что прирезали стадо коров. Его жена, его любимая Нэнси, сидела на диване, запрокинув голову на спинку, смотря в потолок невидящими глазами. Ее кожа была абсолютно белой, сотни сотен порезов покрывали тело, превратив кожу в мешанину из лоскутов, на лице застыла гримаса ужаса. Чарли бежит к ней, но, не сделав и пары шагов, спотыкается обо что то мягкое и валится на пол. Глазами полными ужаса Чарли смотрит на то, что лежит сейчас рядом с ним на ковре, белоснежный ворс которого приобрел грязно-красный цвет. Его дочь... Кэрри… То же самая маска агонии на лице что и у матери. Вот только никаких порезов. Тело исковеркано, смято, грудь вдавлена, казалось, что она попала под каток.
Мозг отказывается делить все, что видел Чарли на отдельные образы, отказывается осознать, понять и идентифицировать. Чарли подползает к трупу дочери, бережно берет его на руки.
- Кэрри, Кэрри… Нет, Кэрри..
Кажется, он плачет. Но точно сказать нельзя. Вроде бы он кричит. Но сознание его уже далеко.
Чарли открыл глаза. Он опять находился в той незнакомой машине. Песня на плеере закончилась, и из динамиков раздавался белый шум. Нажав на кнопку, он прекратил попытки плеера выдать что-нибудь вразумительное. Состояние было потерянное, не каждый день видишь, как рушится твоя жизнь. Желание покинуть это место только возросло. Но это, последнее воспоминание – оно было другим. Помимо этого фрагмента пришел целый пласт памяти. Нечеткий, но содержащий в себе куда более объем информации, чем один конкретный момент. Он вспомнил, как приехали полицейские, которых вызвали соседи, как его пытались оторвать от трупа дочери, вспомнил несколько дней проведенных в полицейском участке. Камеры видеонаблюдения в его доме, которые запечатлели только, как его жена находит на крыльце кассету, потом идет в гостиную, где сидит дочь, и выключившиеся точно в тот момент, когда кассета начала свой целюлоидный рассказ. Он хорошо помнил день, когда его отпустили, а он просто пошел к своему дому, облил там все бензином и сжег. Этот полыхающий остов и был последним, что помнил Чарли.
