От ужаса Карли Бет выпустила из рук палку. Та упала на землю позади Чака. Голова покатилась к живой изгороди.
— Она… она говорит! — вскричал Стив.
Чак тихо охнул.
Не произнеся больше ни единого слова, мальчики побросали свои мешки со сладостями и пустились наутек. Их топот еще долго звучал вдали.
Ветер завихрился вокруг Карли Бет, словно удерживая ее на месте.
Ей вдруг захотелось запрокинуть голову и завыть.
Захотелось вскарабкаться на дерево и выть в черноту беззвездного неба.
Она долго стояла, не в силах шевельнуться, и ветер кружился вокруг нее. Ребята давно убежали.
Ужас!
Карли Бет добилась своего. Она напугала их.
Не скоро забудет она это выражение неподдельного страха на их лицах, этот бездонный ужас в их глазах.
И никогда не забудет чувство торжества. Сладость отмщения.
А ведь на какой-то миг ей самой стало страшно.
Ей даже показалось, что гипсовая голова ожила, замигала и что-то произнесла.
В самом деле, в какой-то миг ее охватил страх. Она пала жертвой собственных козней.
Только, разумеется, это ерунда, голова не ожила, убеждала она себя. Конечно, никакие губы не шевелились, не обратились к ним с молчаливой мольбой: «Помогите! Помогите!»
Это игра тени и света. Тени от света луны, выплывшей из-за туч. Но где же голова?
Где палка от метлы, которую она уронила? Впрочем, какое это имеет значение теперь? Все это ей больше ни к чему. Карли Бет одержала победу. А сейчас она бежит.
Бежит, куда глаза глядят. Это дикий бег по лужайкам перед домами. Мимо с обеих сторон проносились дома. Ветер выл и вихрился вокруг нее, и это он нес ее по тротуарам, по заросшим дикими травами полянам, нес как опавший лист.
Не выпуская из рук свой, уже тяжелый от угощений мешок, она мчалась мимо изумленно останавливавшихся детишек, мимо горящих оранжевым светом тыкв, мимо качающихся на ветру скелетов.
Она бежала и бежала, пока не выбилась из сил.
Она тяжело дышала. Прикрыв глаза, она остановилась, подождала, пока не придет в норму сердце и не прекратит стучать висок.
И в этот момент на ее плечо сзади легла рука.
to be continue...
