Я еще сам не верил, что пошел на это... За окном, повиснув высоко в небесах бледным диском, луна освещала окрестности, и деревья во дворе отдавали серебром. Родители были на даче, квартира пустовала, но оставаться в ней я не собирался. Всего лишь сказка... Сказка... В этом я и собирался разобраться. Рядом со моим рюкзаком на диване сидели моя подруга и друг, наблюдавшие за тем, как я искал в шкафу ручной фонарик. Дело нам предстояло интересное и в чём-то опасное.
Наручные часы показывали полночь. Сгоревший роддом предстал во всей красе, зловещей и мрачной. От цели нас отделял разве что забор.
Двери были заколочены, так что проникнуть внутрь можно было либо через окна, либо через подвал, ибо вход с него с улицы был всего лишь привален бруском. Второй вариант нам показался гораздо более интересным. Спустившись по длинной лестнице, мы оказались в коридоре. Лучи фонарика не доставали до его конца. По обоим его сторонам располагались двери. Были слышны звуки капающей воды. Потолок покрывала плесень. И тут мы услышали звук, от которого кровь застыла в жилах. Плач ребенка. Стоило бы испугаться. Разве нет? Я лично сразу пошёл на звук и оказался в комнате с деревянными шкафчиками. Было очень темно. Даже слишком. Фонарь не помогал своим светом, а наоборот, казалось, что мрак сгущается вокруг его луча. Затем я услышал шаги за спиной. Чьё-то дыхание. И затем чья-то рука легла на мое плечо. Обернувшись, я увидел расплывающуюся в улыбке физиономию друга. Затем улыбка сменилась испугом. Видно было, что он старается подавить крик. Или... Смех? Он громко рассмеялся.
А затем закричал... Я обернулся, и фонарик вылетел из моей руки. Я упал. Ударился головой. И потерял сознание.
А очнувшись, узрел совсем другую картину...
Все изменилось. Исчезла грязь, исчезла плесень, и я лицезрел подвал роддома в совершенно ином свете. Именно таким, каким он был до пожара, пятьдесят лет назад. И я был один... Друзья исчезли.
Я думал, что это сон, но понимал, что в реальности произошёл какой-то сбой...
Все было слишком... Нереальным. Окруженным ореолом из света. Но так выглядел коридор, а сама комната казалась немного старше. Будто уже была заброшена...
Из коридора же были слышны чьи-то голоса...
Я аккуратно выглянул в щелку между стеной и дверью, чтобы посмотреть, что там происходило... Разговаривали двое женщин. Голоса были очень встревоженными. Я прислушался и смог понять, о чём они ведут беседу.
- Снова... - говорила одна.
- В этом нет ничего мистического, скоро всё должно закончиться, - ответила другая, которая была более мощного телосложения.
- Галя, ты же понимаешь...
- Валерия Андреевна, всё будет хорошо.
- Мы не можем быть в этом уверены, ибо слишком много проблем свалилось на наши головы.
- И всё из-за той девочки...
Я прислонился к стене и обвёл взглядом помещение. У одного из шкафчиков дверца была приоткрыта. К ней был прикреплён календарь. 1962. Я медленно съехал по стене вниз.
Но тут до меня снова долетели обрывки разговора.
- Валерия...
- Молчать! Хватит! Надо было давно сдать её в приют!
- Она мне как дочь! Но вы понимаете, что не могу я её к себе в дом взять... Не могу!
Валерия Андреевна притихла. На одном из шкафчиков я увидел стопку газет. Свет исходил только от лампочек, отчего здесь царил полумрак, и я не мог понять, день на улице или ночь, но меня это особо и не волновало. Я сосредоточил свой взгляд именно на газетах.
И тут я понял одну вещь. Комната и коридор находились в разных временных пространствах. Возможно, их разделяло всего несколько дней, но... Я стоял и смотрел на бирку на груди Гали. Галина Альбертовна. Акушер. И держал в руках газету - с говорящим заголовком. "Чертовщина в роддоме продолжается" Дальше следовала не очень приятная фотография и подпись под ней: "Акушер роддома, добродушная и не совершившая ничего плохого тётя Галя, найдена с пуговицами вместо глаз, подвешенная за высоковольтный провод в своём кабинете на первом этаже".
Дальше, собственно, следовала статья...
"Ужасные события в Роддоме №13 начались через некоторое время после появления на территории странной девочки. Администрации разрешила временно приютить её у себя. Пока неясно, как всё происходящее с этим связанно, но череда смертей заставляет задуматься..."
Дальше читать не стал - решил сам во всём разобраться. Тихо приоткрыл дверь и вышел. Прошёл по коридору до лестницы и поднялся на первый этаж... Тётя Галя под ручку с маленькой девочкой шла к себе в кабинет.
Она открыла дверцу, тихо вошла, оставив её открытой. За окнами стемнело. Галя молча стояла у стола и собиралась. А девочка, чего я раньше не заметил, держала в руках плюшевого зайца. А на месте его глаз, возможно, оторванных ранее бездомными мальчишками, красовались две пуговицы. Разного размера. Одна чёрная, другая красная...
- Тётушка Галя, я... - сказала девочка, но была прервана.
- Сейчас, идём уже, задолбала! - рявкнула она в ответ. - Ты нужна мне только из-за денег. У твоих родителей их много. И они обещали большое вознаграждение за тебя! - яростно добавила она.
- Я не хочу к ним... - шёпотом сказала она. - Тише, Тишка... Зайка мой... - добавила через пару секунд.
Девочка наклонила голову и тихо подошла к тёте сзади. Что дальше происходило я описать не могу. Дверь захлопнулась, а из-за неё раздался рёв, за которым последовал душераздирающий крик.
Я мчался мимо комнат, кабинетов, палат прочь оттуда. Не знаю почему, но я побежал на второй этаж. Там уже всё полыхало. Люди в панике метались между огненными лентами, загорались, падали, визжали. Я побежал по коридору к окну, но тут увидел перед ним ту девочку. Где-то за моей спиной с потолка с жутким грохотом упала лампа.
Я свернул направо, к лестнице, и, забежав на крышу, с диким воплем сиганул вниз.
Очнулся я рядом с друзьями, лёжа на траве перед давно заброшенным и частично сгоревшим роддомом.
- Мы вытащили тебя из подвала, - начала моя подруга.
- Тсс... - сказал я и указал на крышу.
Там на уступе сидел заяц с человеческими глазами. Глазами тёти Гали. А откуда-то из глубины здания раздался голос: "Теперь ты тоже их видишь, Тишка..."
Вряд ли смогу сказать теперь, с какой скоростью мы тогда рванули оттуда.
Но гуляя с друзьями, я не раз видел эту девочку, идущую по улице и утирающую кровь, текущую из глаз Тишки, со словами: "Не плачь. А хочешь, я тебя покормлю?".
Смерти в том роддоме не прекращаются и по сей день.
А девочка то совсем не призрак, не монстр, живой ребёнок, над которым просто посмеялась жизнь. Ребёнок, нашедший такого же брошенного и никому ненужного зайца на городской свалке. Без глаз.
Ставшего ей единственным другом. Навсегда. Нужно лишь изредка его кормить...
