Катрин чувствовала на себе все тот же пронзающий взгляд: Богиня, не отрываясь, смотрела ей прямо в глаза. Катрин почувствовала, как оцепеняющий холод скользит от пальцев ног до самой макушки головы. Казалось, что еще немного, и она замерзнет насмерть, но этого, к удивлению, не происходило. Медленно, но верно холод отступал, и через мгновение ударил с новой силой, но что-то не позволяло ему полностью овладеть телом, словно неведомая сила удерживает его. Она как будто исходила из сердца Катрин, она чувствовала, что с каждым разом, губительная мощь холода сходит на нет. И вот, наконец, Катрин чувствовала прохладу, словно летний бриз, освежающую тело и разум.
Богиня улыбнулась. Ее улыбка в свете Луны и Солнца, висящего над дубом, выглядела еще более дьявольской, придавая Богине несколько насмешливый вид, но за этим видом внешней бессердечности и жестокости, надменности и презрения, чувствовалась непреодолимая боль, сильная невыносимая боль и глубочайшее отчаянье. Что-то заставляло Богиню бояться Катрин. И она боялась. Всей своей сущностью Богиня чувствовала, что Катрин неспроста здесь, в Мире Мертвых. Но ведь Катрин никогда не найдет выхода. Никогда.
- Что ж, Катрин, я думаю, тебе интересно будет взглянуть на мой дворец. Это действительно интересное место. Поверь, не каждому выпадает такая честь, - Богиня продолжала улыбаться, но теперь ее улыбка не предвещала ничего хорошего.
- Что вы скажете, Фредерик? – поинтересовалась Катрин у призрака.
- Только ты можешь принять решение. Но место это действительно уникально. Во всяком случае, когда – то было таковым.
- Я с удовольствием приму твое приглашение, Богиня, - Катрин поклонилась ей.
- Тогда в путь!
Богиня взмахнула рукой и в тот же миг позади нее из сгущающегося сумрака появилась карета, запряженная черными скакунами, сильными и быстрыми, словно ветер. Кони ее так же оказались из темной материи, только лишь кости светили тусклым красным огнем. Глаза коней горели столь яркими огнями, что у Катрин резало глаза. Они ржали, становились на дыбы и звонко цокали подковами по каменной кладке. Едва Богиня приблизилась к ним, как кони покорно склонили головы. Богиня погладила их, и что-то шепнув на ухо, жестом пригласила Катрин и ее спутника внутрь кареты. Фредерик отказался от такой, как он выразился, неудобной поездки, предпочтя, планировать вслед за ними. Богиня не стала настаивать. Во всяком случае, она хотела побыть с Катрин наедине.
Они сели в карету. Внутри карета оказалась отделанной черным бархатом, позолоченные ручки кареты давно потускнели от старости. По бокам от сидений были повешены лампадки с тусклым неровным светом, но приглядевшись, Катрин заметила, что внутри лампадок сидят крохотные создания, похожие на людей, но светящиеся с переливающиеся кожой. На спинах созданий виднелось некое подобие крыльев, но кто-то нарочно оторвал их части, чтобы они не смогли вылететь. Повесив головы, они сидели в лампадках, озаряя тусклым внутреннюю часть кареты. Один из них поднял голову и пристально посмотрел на Катрин, она, в свою очередь, улыбнулась крохотному существу, отчего оно заметно оживилось. С некоторым недоверием оно посмотрело на нее, а потом раскрыв рот от удивления, рассталкало остальных. Через минуту карету озарило ярчайшее свечение. Они перешептывались и смотрели на Катрин с глубочайшей надеждой в глазах. Но едва заметив Богиню, они тут же приглушили сияние и вновь уселись, но никто из них не спускал с Катрин глаз.
- Во дворец, - скомандовала Богиня.
Кони тотчас же взмыли в небо на сумеречных крыльях. Кареты поднялась над Миром, и теперь Катрин отчетливо увидела его – пустой и мертвый: повсюду сухие деревья, могилы и беспросветная тьма. Вдалеке, едва различимо, возвышались горы из костей. Где-то вдалеке под бледной Луной танцевали все те же мертвецы и летали мертвые бабочки. Весь Мир заснул и будто ожидал пробуждения.
- Мир. Он такой большой и такой безжизненный. Мне жаль его. Он всегда был таким?
- О, нет. Знаешь, когда я пришла сюда, он был прекрасен. Я слегка переделала его – сейчас он отражает то, что творится у меня в душе, - Богиня посмотрела на свои владения и, слегка улыбнувшись, добавила. – Я сама его сделала таким.
- Но зачем?
- Потому что смерть не может быть прекрасна. Я смотрю на тех, кто приходит сюда и понимаю, что это конец для них. Дальше нет ничего. Они потеряны. Мне грустно. Так же грустно и всему Миру, и он увядает. А еще я зла! Очень зла!
Видя, что Богиня постепенно приходит в бешенство, Катрин решила переменить тему:
- Снаружи карета как будто прозрачна, а внутри... Как такое может быть?
- Это астральная карета - когда мы снаружи, она не существует для нас. Моя астральная карета создана рукой самого Бюдлора, хотя это имя тебе ничего не скажет. Он создал ее из сумеречной материи, которая присутствует во всех мирах без исключения. Это сложно для понимания. Для твоего понимания.
- Я имею представление о сумеречной материи. Я пришла сюда через пирамиду, и когда падала вниз, мне показалось, что я подвешена в пустоте, и нечто темное и злое пытается проникнуть внутрь меня, обволакивает, касается, чувствует. И сейчас, в этой карете, я ощущаю тоже самое.
- Поздравляю, ты первая смертная, кто догадалась, что сумеречная материя это зло. Всепроникающее, вечное зло и никто не может ему противостоять, но ты смогла и этим отличаешься от них. От них всех. Ты – свет. А я тьма. Я - сумеречная материя, я – этот мир. Я – все, что ты видишь сейчас.
- Светом?- переспросила Катрин.
- Ты особенная, не такая как все те, что сейчас под нами. Они танцуют, поют, веселятся. Большинство из них делают это против своей воли. Первое время, когда ты находишься здесь, тебе действительно весело, потом привыкаешь, а потом наступает момент, когда начинаешь это ненавидеть. Но ты подчиняешься Миру и вновь пускаешься в пляс. Так здесь заведено. Вы хотели танцевать при жизни, но не могли? Так танцуйте после смерти! Но ты, Катрин, здесь, в Мире Мертвых, тем не менее, являешься живее всех живых! – Богиня ехидно прищурила глаза и улыбнулась. – Что для меня, однако, является весьма странным обстоятельством.
- Но почему? – Катрин недоуменно посмотрела в глаза Богини.
- В этот Мир нельзя попасть живым. Сюда вхожи только мертвые.
- Тогда это значит...
- Что мы не будем делать поспешных выводов,- оборвала Богиня. - Сюда действительно могут попасть только умершие, но с приходом в этот мир они лишаются всех чувств: любви, боли, страданий, страха и тому подобных. Твоя способность чувствовать интересна. Появившись здесь, ты не потеряла себя. Что ж, любопытно.
- Как твое имя, Богиня? – осторожно спросила Катрин.
- Я здесь так давно, что и сама его забыла. Кажется, Луиза. Да, Луиза.
- Как можно забыть собственное имя? - в голосе Катрин появилась едва уловимая, но все же печаль. Она чувствовала жалось к Богине, что неудивительно, если посмотреть в каком мире она живет. В нем поневоле забудешь все, что когда-то связывало тебя с жизнью, а имя и есть то отличие живого человека от мертвого, ведь, как известно, мертвым имена не нужны. Да, мы помним имена великих людей и усопших родных, но стоит ли тревожить их покой?
- Я помню его, но смутно. Я часто бываю в Мире Живых, но честно признаться никогда не вспоминала собственное имя.
Оставшуюся часть пути они провели молча. Богиня печально смотрела в окно кареты. Дорога заняла намного больше времени, нежели думала Катрин. Катрин изучала странных созданий, сидящих в лампадках и они, в свою очередь не менее пристально смотрели на саму Катрин. Постепенно карета спустилась к земле. Яркое сияние озарило черную землю. Когда они спускались, Катрин заметила обширнейший ров, до краев заполненный кровью. Из красной жижи высовывались руки, которые беспомощно хватались за воздух, словно утопленник хватается за ускользающую жизнь. Они кричали, захлебываясь в крови и звуки эти были похожи на ужасающий предсмертный хрип больного, у которого уже нет шанса выжить. Но в этом действии Катрин уловила и саркастическую нотку – те, кого она встретила, не имели чувств, а эти кричали, то ли от боли, то ли от страха, но крик этот не пронзал воздух, а застревал у них в глотке. Карета приземлилась у подъемного моста, на подобии тех, что существуют в старинных замках и крепостях, и которые приходилось то поднимать, то опускать, отчего часто ломались подъемные механизмы, и, думается, довольно интересно было бы посмотреть, как средневековые механики чинили их.
- Все, Катрин, приехали. Не часто, думаю, тебе приходилось летать в карете. Я, правда, больше предпочитаю все же ездить на ней, - Луиза с важным видом открыла дверцу кареты, и, выругавшись, вышла из нее. – Где эти проклятые слуги? А еще при дворах служили! Ха-ха, надо было оставить их при японском императоре. И чего ему пришло в голову вдруг казнить их?
Катрин вылезла вслед за Богиней, которая продолжала бушевать:
- Нет, ну ты подумай только, ленивые лизоблюды! Сикагато! Тосикага! Где вы, проклятые бездельники?!
Вдруг, откуда ни возьмись, перед ними возникли двое японцев, похожие как две капли воды. Оба они были одеты в одинаковые черненькие кимоно, отличающиеся только тем, что у Сикагато на нем был нарисован белый дракончик, а у Тосикага – красный. Они бегали вокруг Богини и что-то быстро говорили по-японски, то и дело падая перед ней на колени и целуя руки и ноги. Они даже не замечали Катрин, хотя та несколько раз пыталась с ними поздороваться. Богиня только отмахнулась:
- Даже не пытайся – все равно тебя не поймут. Они понимают только мои приказы, но и то не всегда. При жизни эти двое были императорскими слугами, но настолько ленивыми, что император казнил их спустя месяц после поступления на службу. То, что ты сейчас увидела, еще сравнительный успех, ведь, по земным меркам, год назад мне самой приходилось отводить лошадей в конюшню.
Катрин улыбнулась, посмотрев на двух японцев, которые все еще стояли на коленях перед Богиней, ехидно переглядываясь.
-Отвести лошадей в конюшню и подать обед! - скомандовала Богиня.
Тосикага и Сикагато поклонились Богине и тут же исчезли, но лошади, тем не менее стояли на месте.
-Я сказала отвести лошадей! – еще раз крикнула Богиня, и в ту же минуту японцы вновь материализовались и со страдальческим выражением лица отправились выполнять приказ.
- Может стоит с ними более ласковей, дружелюбнее? - осторожно спросила Катрин.
- Ласковее? Ха! Сейчас очень сложно найти хороших слуг! Точнее найти их просто невозможно – их надо воспитывать! А лентяи требуют жесткой руки, или так и будут ездить у тебя на шее. Эти двое не самые безнадежные. Может, они и не выполняют все мои приказы в точности как я хочу, но свою японскую еду готовят безупречно, - Богиня улыбнулась. – Я тебя уверяю, Катрин, этот рис в водорослях еще займет свою нишу в земном мире, да и вообще, вскоре восток войдет в моду у людей.
- Он уникален, эта философия, религия, искусство. Иногда мне кажется, что там находится рай.
- У тебя, Катрин, истинно человеческое мышление, но разочарую тебя – и там тоже было множество войн, по жестокости, порой превосходящие даже самые кровопролитные воины запада. Я не раз наблюдала их. Но, право, сейчас не об этом! Лучше обернись!
Катрин обернулась, и ее взору предстал дворец, самый прекраснейший из тех, что вообще можно себе представить. Величественные колоннады и возвышающиеся высоко вверх башни, которые, казалось, могли достать до небес. Весь замок был сделан из прозрачнейшего хрусталя, переливы которого в серебристых лучах Луны предавали ему множество дивных красок. Озаренные светом башни создавали иллюзию световых столпов, возвышающихся над темным Миром Смерти. Его ослепительное сияние разливалось на многие километры вокруг него, создавая красочные радужные переливы. Вокруг дворца кровавым кругом располагался ров. Эта картина завораживала, ибо такое сочетание ослепительного сияния света и багрово-красного сияния крови создавало сильнейшее впечатление, оставляя в сердце ощущение опустошенности. Дворец притягивал к себе взгляд как магнит, гипнотизируя и подчиняя себе. Эту едва уловимую нотку Катрин заметила и во взгляде Богини. Все в ней выдавало неразрывную связь с ним, будто весь дворец это есть та скрытая часть ее, которая хочет вырваться наружу, но не может, ибо чувство это скрыто в самой глубине души Богини, если таковая у нее есть. На самом деле, Богиня была связана с этим дворцом, но связь эта с каждым днем становилась все слабее, потому что дворец был единственной оставшейся памятью прошлой жизни Богини, которая, опять же, с каждой минутой становилась все более и более отдаленным воспоминанием. С каждой последующей секундой свет дворца становился все слабее и где-то, уже весьма ощутимо, он начал покрываться тончайшими черными трещинами. Свет пульсировал, источая боль и страдание и Катрин чувствовала это. Дворец говорил что-то, и Катрин слышала его шепот. Обрывки слов, бессвязные, повествующие всю его историю. У Катрин закружилась голова. Она попыталась найти опору и нашла ее на плече у Богини, которая смотрела на нее, широко раскрыв глаза.
- Ты слышишь его? Ты его чувствуешь? – сказала Богиня.
- Боль, страдание, разочарование, месть, ужас, страх...бессилие...печаль, - бессвязно бормотала Катрин.
- С каждым днем его сияние становится все слабее. Он погибает! Вскоре он разрушится до основания, распадется на миллиарды осколков и все воспоминания, связанные с ним исчезнут без следа! И в этом виноват тот, по чьей вине я здесь! О, если бы я могла все изменить, - Богиня говорила в пустоту, ибо кричать не было уже сил, ее голос пронзал тьму и растворялся в ней. Дворец дрогнул, и еще одна небольшая трещина образовалась на хрустальной арке, которая вела прямо в тронный зал. В нем не было дверей как таковых, а из помещения в помещение можно было попасть через арки, которые выполняли роль проходов.
- Изменить? О чем вы, Богиня? – раздался голос Фредерика сзади. Богиня повернулась к нему. Ее лицо было искажено гримасой ненависти. Ярость, охватившая Богиню, не знала предела. Дворец задрожал, и на нем появилось еще несколько маленьких трещин. Фредерик, впрочем, остался весьма равнодушным. Как заметила Катрин, Богиня становилась от этого еще злее.
Внезапно Богиня расхохоталась. И смеялась она звонко и громко, словно кто-то щекотал ее.
- Ха-ха-ха-ха-ха! Он сведет меня с ума! О, я тебя умоляю, перестань! Неужели ты думал, что я куплюсь на этот маскарад? Нет! Не бывать этому! Все, что приходит в мой мир, не выйдет отсюда никогда!
- Ты не такая всесильная, как думаешь... – процедил сквозь зубы Фредерик.
- Но кое-что я могу!- не переставая смеяться, ответила Богиня.
Катрин оставалась немым свидетелем этой сцены, абсолютно недоуменная этим странным, как ей показалось, диалогом. «Впрочем, у всех свои тараканы в голове, но все же что-то их связывает. Но что?» - подумала Катрин, надеясь, что Богиня не умеет читать мысли.
Вообще Богиня никогда не отличалась кротким нравом: ей хотелось безумия и веселья, она была хамовата и слегка высокомерна, но, тем не менее, все чаще она искала покоя и уединения. Как никогда она хотела все обдумать и измениться, но увы, это было уже невозможно. Зло, порожденное жаждой мести и отчаяньем, проникало все глубже в ее сердце, которое еще билось, но с каждым мгновением это биение становилось все тише и тише, и когда-нибудь оно остановится навеки и Богиня Смерти займет свое место в Мире, которому она принадлежала, который она же сама и создала. Луиза, действительно ее так называли, давно очень давно, даже сам Создатель забыл когда, но Богиня помнила. Всегда.
- Что ж, пора прекратить эту глупую беседу! – внезапно перестав смеяться, отрезала Богиня. – Входите.
Богиня махнула рукой и перед ними открылись хрустальные врата, которые вели во внутренний двор дворца. Там, в самой середине раскинуло свои ветви многовековое дерево, иссохшее от времени и почерневшее от зла, которое несло в себе сердце Богини. Но дерево это было еще не совсем мертвым – то там, то здесь еще виднелись зеленые листочки, которые ели-ели держались на молодых побегах и некоторые из них срывались вниз, и едва коснувшись земли рассыпались в прах, и тут же в стенах дворца появлялись новые трещины. Каждый сорвавшийся лист приносил Богине боль, и Катрин чувствовала это. Где-то в глубине сознания она понимала, что дерево это есть отражение души Богини, на последнем издыхании, почти засохшее, но еще живое.
Под ногами находился хрустальный пол, начищенный до блеска, так что Катрин, наклонившись, смогла увидеть свое отражение. На нее смотрела все та же красавица, но во взгляде улавливалось нечто пугающее, нечто, что заставило Катрин зажмуриться, а когда она открыла глаза, то увидела странное белое свечение вокруг себя и ее глаза, они так же сияли. Неожиданно она поднялась голову и обратила полыхающий белым огнем взгляд на Богиню и заговорила голосом, далеким от мира живых:
- Л-у-у-у-и-з-а-а-а, не смей мне мешать, помни, что я тебя создал, ты мое творение, не заставляй меня лишать тебя жизни, ты сама выбрала свой путь. Отпусти прошлое-е-е-е...
- Никогда, слышишь? Никогда! Ты поступил со мной как с ничтожеством! Я считала, что ты доверяешь мне, а ты выкинул меня, словно я тебе не нужна! О да! Я не нужна тебе, но и то чего ты хочешь, ты не получишь никогда! Тебе придется переступить через меня, но ты этого не сделаешь, покуда на Древе Жизни есть еще зеленые побеги! А пока оно живо, то и я тоже! – На сей раз Богиня не кричала и не злилась, она говорила спокойно, с некоторой дьявольской ухмылкой на губах и смотрела в глаза Катрин, сияние в которых угасало.
Как только к Катрин вернулся разум, она подошла к дереву и провела рукой по тоненькой мертвой веточке, которая вырвалась сквозь толстую кору у самого основания, но тут же погибла, на глазах у Богини на ветке появилось три зеленых листочка, потом она подошла к Богине и взяла ее за руку – она стала теплой на короткое мгновенье, но в этот момент Богиня почувствовала облегчение.
- Пройдем в столовую, - Богиня в этот момент просто не знала, что еще сказать, чтобы оправдать свою злость, но когда Катрин коснулась ее руки, Богиня поняла, что она уже наполовину эту битву проиграла.
Пройдя по длинному коридору, они вышли сначала в огромный зал, где находилось множество разнообразных вещей: банки с жидкостями, платья, скелеты животных и птиц, старая мебель, артефакты, книги, шкатулки и тому подобное.
- Не обращайте внимания на все эти вещи, небольшой беспорядок, но тут собраны самые интересные достижения человечества, начиная от примитивного топора и заканчивая порохом.
- Но зачем вам все это нужно? – спроса Катрин.
- Это интересно. Я люблю наблюдать за развитием людей, за тем, как они живут, чем интересуются, что создают. Знаешь, ведь они умеют не только разрушать.
- Никогда бы не подумал, - сказал Фредерик. – Разве не вы ли, Богиня, так стремились заставить их страдать?
- Мне достаточно и того, что они страдают здесь или в других мирах.
Они прошли через еще одну галерею и вышли в огромный зал. Катрин посмотрела наверх – сверху его накрывал огромный хрустальный купол, переливающийся всеми цветами радуги в свете Луны, звезды блистали настолько ярко, что казалось, будто они прикреплены прямо к нему. Это было невероятное зрелище. Казалось, что она находится не в темном мертвом мире, а в сказочном замке – настолько он отличался он окружающего мира. Посреди зала стоял огромный бриллиантовый трон. Он был сделан из большого алмазного самородка и сверкал, поражая своим великолепием. Неожиданно Фредерик шепнул ей на ухо:
- Если посмотреть на мир сквозь стены дворца, то можно увидеть каким он был. Это единственное место, которое напоминает о былом величии этого мира, конечно, он и сейчас поражает воображение своей мрачностью и безнадежностью, но это ничто по сравнению с тем, что он когда-то собой представлял.
- Это правда...- сказала Богиня.
- Так этот мир не всегда был таким? – спросила Катрин.
- Конечно, нет! – ответила Богиня. Голос ее дрогнул.
- Разве ты не слышишь этот шепот? – сказал Фредерик.
- Какой шепот?
- Прислушайся к тишине. Ветер разносит эти слова по всему миру, напоминая о том, что все здесь было когда-то по-другому, - с этими словами Фредерик замолчал. В его молчании Катрин увидела смирение и некоторое сожаление. Возможно, ведь он так всем сопереживал.
Катрин прислушалась. Некоторое время было тихо, но вскоре она услышала еле уловимый тихий шепот. Голос, легкий и монотонный, отдавался звонким эхом в ее сознание, вырисовывая картину времени, что давно забыто: «Давным-давно в глубинах Озера Жизни, Создатель сотворил прекрасную девушку. Он нарек ее Луизой и дал власть над всеми живыми существами, кои приходят в Мир по ее воле. Она была прекрасна, как звезды и Свет Жизни, исходивший от нее, освещал все вокруг. Он подарил ей прекрасный Мир, где нет смерти и тлена, где все такое же вечное, как и она сама. Она жила в прекрасном хрустальном дворце и стала Богиней Жизни. Вскоре Создатель создал новый Мир, который должен был стать венцом всех его творений. Он назвал его Землей. И тогда он решил показать его Луизе, чтобы она восхитилась его работой. Когда он смотрел на него, то видел цветущий мир и надежду на новую жизнь, но когда на Землю посмотрела Луиза, то она предстала перед ней жестокой и холодной, и в ее сердце появилась печаль. Она возжелала власти над мертвыми как над живыми, чтобы самой выбирать, кому прийти в этот мир, а кому его покинуть, но Создатель расценил это как предательство и лишил ее права давать жизнь, но позволил ее только забирать. Лишь Создателю позволено иметь абсолютную власть, и Луиза поплатилась за то, что хотела нарушить этот закон. Печаль Луизы переродилась в гнев, бесконечный и ужасающий гнев, который обрушился на всех живых. Некогда прекрасный мир Богини Жизни стал постепенно увядать, но надежда все еще остается, пока Свет Жизни, из которого некогда она была создана, все еще будет теплиться в самом сердце ее хрустального дворца...»
